Павел Корнев - Чёрные сны
Стужа, она хочет только одного – заморозить, обездвижить, вытянуть по капле, по крупице жизненные силы и оставить на снегу заледенелое тело. Стужа враг, и враг куда более безжалостный, чем болотные вурдалаки, сугробники и все ледяные ходоки вместе взятые. Не страшны ей ни серебряные пули, ни зачарованные клинки. Стужа бессмертна, и рано или поздно она всех окутает своим непроницаемо-стылым покрывалом и утянет за собой на самое дно ледяного ада. И тут двух мнений быть не может – каждый в своё время почувствует на загривке её леденящее дыхание.
Я запрыгал на месте, пытаясь согреться и выкинуть из головы непонятно чем навеянные жутковатые мыслишки. Хотя что значит – непонятно чем? Можно подумать, это не мне предстоит в самое ближайшее время посетить владения этой самой стужи. И есть предчувствие, что мерзкая тварь будет весьма рада моему возвращению. Весьма...
Твою ж мать!
Злые техники, наскоро повтыкав в снег треноги с приборами и соединив их просто бесчисленным количеством проводов, поспешили убраться из оврага, а немного успокоившийся Владимир принялся что-то выпытывать у пританцовывавшего от холода Волкова.
И чего он так легко оделся? Не знал, куда идём? Или просто по натуре мерзляк? Если так – не завидую ему. Совсем не завидую. Несладко ему придётся. Да и всем нам тоже...
Пытаясь успокоиться, я несколько раз подкинул и поймал топорик, засунул его за пояс и внимательно осмотрел оставшийся в овраге люд. Всё ж мне с ними не один день по Приграничью путешествовать, желательно бы заранее понять, что наша компания из себя представляет.
Как и было оговорено, вести на ту сторону мне предстояло десять человек: Генералова, Волкова, Алину и ещё семерых парней, из которых я в лицо знал только Брыльского. Вроде – народу не так много. Только вот целостная картинка никак не складывалась. Сразу ясно одно – Пётр и Алина личности в этой компашке явно чужеродные. И даже не в их одежде и снаряжении дело, хотя пуховик и лыжная куртка на фоне коротких тулупов и маскхалатов сразу в глаза бросаются. Нет, дело было именно в людях. Остальные, и Генералов не исключение, отличались какой-то внутренней собранностью и решительностью. Доводилось мне такой настрой у людей видеть, и всегда это очень серьёзные профессионалы были. Да за примером далеко ходить не надо: те же патрульные из роты дальней разведки или боевики Братства у меня тоже порой мороз по коже вызывали.
Ну и вооружены эти парни соответственно: у двоих экспортного исполнения самозарядные гладкоствольные карабины «Сайга» 12К, у четверых автоматы неизвестной мне конструкции. Невысокий широкоплечий парень с ручным пулемётом «Печенег» нянчится, а что за винтовка в чехле у снайпера, так сразу и не разберёшь.
По широкой дуге обойдя раскинувшую руки и закрывшую глаза Алину, я подошёл к дымившему сигаретой Брыльскому и тихонько поинтересовался:
– Слышь, не подскажешь, что за агрегат у снайпера вашего? Точно ведь не СВД.
Брыльский смерил меня недовольным взглядом, выкинул бычок в сугроб и, не произнеся ни слова, отошёл в сторону.
Вот сволочь! Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка, земля круглая.
– «Выхлоп», – ни с того ни с сего заявил вдруг невысокий курносый парнишка, который поправлял запутавшиеся в подоле маскхалата ножны висевшего на ремне длинного тесака. Выглянула и снова спряталась под маскхалатом разгрузка с гранатами.
– Чего?!
– «Выхлоп», говорю. – Парень разобрался с ножнами и потёр ладонью конопатые щеки: холодно. – Винтовка снайперская специальная крупнокалиберная. Ещё – бесшумная, калибра 12,7.
– А! – протянул я. – А что за автоматы у вас?
– АЕК-973. – Подчинённый Генералова в свою очередь с интересом уставился на меня. – Получается, ты у нас за проводника будешь?
– Получается, буду. – Заметив, что Владимир уже закончил разговор с Волковым, я накинул на плечи выделенный мне маскхалат. Ну всё, сейчас начнётся...
– Виктор, – представился парень и натянул на лицо вязаную шапочку с прорезями для рта и глаз.
– Лёд. – Я попрыгал на месте, утрясая содержимое рюкзака, и поправил его немного сбившиеся лямки. Стоп! Чего это я? У меня ж там крайне необходимые для перехода припасы заныканы. Придётся опять на снег скидывать.
– И как оно там?
– Холодно.
– Не, в смысле – пострелять придётся? – Парень с интересом наблюдал, как я, скинув рюкзак на снег, принялся лихорадочно в нём рыться.
– Придётся, там без этого никак. – Нащупав убранную на самое дно под запасное бельё бутылку, я усмехнулся Виктору, который закинул себе за спину весьма объёмный вьюк. – Вы что, с этим через Границу переть решили?
– А куда деваться? – попытался пожать плечами тот, но лишь досадливо поморщился, оступившись под тяжестью груза. – Начальству виднее.
– Дурдом, – буркнул я, оглянувшись на Генералова, который что-то выспрашивал у Алины. – Там самим бы дойти.
– Леднёв! – Отвернувшись от раскрасневшейся от мороза Алины, наш командир призывно махнул рукой. – Двигай сюда.
– Чего? – Я не спеша подошёл к ним и покосился на колдовавшего с ноутбуком Волкова.
– Где оптимальное место перехода? Твоё мнение.
– А наука что скажет? – Я проследил за взглядом Алины и мысленно кивнул: соображаешь, девочка. Действительно, стужей из ельника так и веет. Только вот, думается мне, не всё так просто.
– Между вон теми двумя соснами полоса напряжения проходит. – Пётр оторвал взгляд от дисплея, поправил съехавшие очки и, размяв озябшие в тонких перчатках пальцы, вновь застучал по клавиатуре.
– Да ну? – Умные термины мне ни о чём не говорили, но этих самых напряжений столько на собственной шкуре прочувствовать довелось...
– Трёхмерное сканирование... – Волкова настолько удивило моё недоверие, что он даже перестал следить за змеившимися на экране волнистыми линиями.
Я ничего не ответил, кинул в снег рюкзак и отошёл к месту, где ещё недавно топталась Алина. Хорошее на самом деле место. Всем энергетическим потокам открытое. В этом мире чисто теоретически, конечно.
Закатав на лоб вязаную шапочку, я закрыл глаза и попытался уловить биение рвущейся извне энергии. Ощутить колыхания серых щупалец стужи. Почувствовать на своей коже обжигающие прикосновения текущей из другого мира силы. Силы, которая одинаково легко может и проморозить насквозь, и заставить вспыхнуть негасимым пламенем кровь.
Сначала ничего не происходило и даже начало казаться, что почудившееся сразу после спуска в овраг дыхание стужи было всего-навсего уколами пытавшегося забраться под одежду мороза. Вот только постепенно правое предплечье начало ломить от боли. Жжение медленно забралось вверх по руке и, добравшись до локтя, вонзилось огненным лезвием в сустав. Миг нестерпимого напряжения, и вот уже ломота стекла обратно в кисть и заставила судорожно сжаться пальцы в кулак. Ах-х-х...
