Артем Каменистый - Четвертый год
А вот правый другое дело. Плавней нет, если не считать плавнями отдельные поросшие тростником заливчики. Далее узенькая полоска сырого пойменного леса, а потом надо топать вверх, и от солнца среди холмов здешних спрятаться негде — деревьев мало, да и те лишь по низинам обычно, или на плоских водоразделах. Великолепный травяной рай для множества травоядных, простор и раздолье — иди куда хочешь. Сохатиные следы встретить тут трудно, да и медведь редкость; зато оленей и антилоп полно, да еще и дрофы нелетающие, размером чуть ли не со страуса. Охотникам благодать — ничего подобного на левобережье не было. Да и не только охотникам благодать — у самого мрачного пессимиста в душе радость проснется, если прогуляется по этим холмам, попьет воды из кристально-чистого ручья, вдохнет полной грудью медовый воздух, пропитанный ароматами степных трав. А уж как весной здесь прекрасно — птичья трель не смолкает ни на миг, мечутся ошалевшие в пору гона антилопы, холмы алеют от цветущего мака и тюльпанов.
Полная благодать.
Ломкина на Земле все называли просто: Лом. Здесь звали так же, хотя он ни одной живой душе не рассказал о своем прозвище. Фамилию выдал, и все — теперь Лом навечно.
Сам не заметив, что мыслит вслух, он речитативом пропел:
— Я Лом. Я Лом двух миров. Я был Ломом на Земле, а теперь я Лом в этой жопе. Я космический Лом двух миров.
— Ты что, опять перебрал? — поинтересовался Кислый.
— Хотелось бы…
— Потерпи, недолго уже. А фамилия у тебя в тему. Вот у меня корефан был, старый корефан, на одном горшке выросли. У того фамилия Коноплев была. Прикинь, если бы он тут нашелся, были бы Ломкин и Коноплев.
— Прикол. Только ты реально уже мозги протрахал, этим своим приятелем. Стопицот раз слышал уже про этот горшок и вашу совместную срань.
— Было бы что трахать! А жить с такой фамилией, это ментовским светофором работать.
— Не… Кислый… тут ментов нет.
— Зато тут Круг есть.
— Круг реальное падло. В ментах и то больше человеческого.
— Спору нет. Лом, если мы попалимся с маком, я даже думать боюсь, что он сделает.
— Хули тут думать — пипец нам сделает. Это чмо меня за грибы четыре дня в погребе гноило. За мак нас раком через шлагбаум нагнут.
— За мак да… За мак он маму через шлагбаум, не то что нас…
Лом подрезал очередную маковую головку, и, заворожено глядя, как выступает млечный сок, задумчиво произнес:
— Кислый, если и эта ханка[1] не вставит, то мы реально попали. Хуже чем с шалой[2] попали. Мак какой-то не такой.
Кислый возразил:
— Шала и правда отстой, стога не хватит вставиться, но план[3] ничего, приход был. А мак вроде нормальный, я и похуже видал.
— Да мы чуть не кончились, пока на пару раз вставиться плана не намацали на той поляне.
— Климат здесь не тот. Пыльцы мало, смолы тоже. Самим сажать надо.
— Иди Круга попроси землю под коноплю выдать, — буркнул Лом.
Приятели дружно хохотнули, представляя реакцию мэра. Кислый, поднял голову, утер пот со лба, глянул в сторону реки, плюхнулся на живот:
— Лом! Ложись! Попалимся!
В крови Лома постоянно присутствовали сильнодействующие вещества, отрицательно сказывающиеся на реакции, и не только на реакции. Ничего не поняв, он насмешливо заявил:
— Кислый, ты походу пару стогов скурил уже, вдогонку к смоле. Мы на правом берегу, здесь Круга нет и не будет, тут островитян земля. Кончай придуриваться — я на такой развод не попадусь. Встал бегом, и работай — я за тебя пахать тут не нанимался.
— Придурок! Торчок конченный! Ляг, пока не заметили!
Лом неохотно обернулся, посмотрел, плюхнулся рядом с Кислым, заикаясь, произнес:
— Может это глюк?
— Реально не глюк, я даже слышу их уже. И не можем мы оба в одну тему заглючить, да и не с чего нам так глючить реально.
— А может тут шала такая? Долгоиграющая?
— А может ты сходишь, и потрогаешь их?
Лом подумал, и покачал головой:
— Не… сам иди. Хули ты мне такое говоришь — это же надо быть в голову трахнутым, чтобы пойти туда.
— Вот и я о том же. Это тебе не Круг. Эти через шлагбаум нагибать не будут. Эти сразу.
— Реально не будут, — согласился Лом, и с нескрываемой печалью добавил: — Походу мотать отсюда надо, хрен с ней, с этой ханкой. И лодке нашей полный пипец — они как раз там тусуются.
— Да найдем мы еще поляну, тут мака по холмам много должно быть. Мотаем к лесу, а оттуда к Добрыне.
— Так Добрыня тоже через шлагбаум может, — опасливо возразил Лом.
— Ну Добрыня не Лом. Добрыня с понятиями, а не падло конченное. У него лодки есть, может поделится, если расскажем про местную тему.
— Тогда пошли, — согласился Лом. — Но лучше поползли.
Глава 3
Ветер, как назло, стих перед самым городом, и к пристани «Варяг» подошел на веслах, под натужное пыхтение гребцов. В межень Хрустальная прилично обмелела, и течение усилилось пуще прежнего. Олег с радостью убедился, что за пару недель его отсутствия здесь многое добавилось — народ без дела явно не сидел. Главную башню, охраняющую причалы, достроили, наверху даже чашка катапульты виднелась. Половина речной стены готова, на второй работы еще немало, но там это не страшно — обороне помогает обрывистый берег. Если и на остальных участках то же самое, то можно считать, что крепость у бывших островитян уже есть.
Однако наибольший интерес у Олега вызвали не новостройки, а незнакомый корабль у верхнего причала. Не похож ни на «Арго», ни на «Варяга». Больше всего напоминает речную галеру из южных стран — таких немало перевидали во время торгового плавания за пороги. Было дело, даже воевали… Южные лица, мелькающие на палубе, окончательно уверили Олега в мысли, что к землянам пожаловали гости.
Такого еще никогда не бывало.
Корабль подтянули к причалу, опустили сходни. Шагать по ним пришлось снизу вверх — суденышко было сильно перегружено, пару раз даже дно цепляли, пока поднимались. На полпути Олега едва с ног не сбила его суматошная супруга, свалившаяся чуть ли не на голову. Насладиться встречей не дал Добрыня — здоровяк бесцеремонно ухватил друга за руку:
— Анька, отдай мужика, мне он сильнее нужен, чем тебе.
— Так ночевать вы что, тоже вместе будете? — невозмутимо поинтересовалась девушка.
Причал взорвался смехом, а Добрыня беззлобно ругнулся:
— Тьфу стерва языкастая, отлупить бы тебя, да жалко! Сгинь хоть на часок, дай нам дела порешать, а потом хоть неделю ночуйте.
— Ровно час, время пошло, — непреклонно заявила Аня, и, скатившись на палубу «Варяга», бросилась разыскивать своего родственника-священника. — Дядя, ты где! Ну как твоя миссионерская деятельность прошла? Сколько ваксов окрестил?
