Елена Малиновская - Любовь без права выбора
И опять я промолчала. Просто не знала, что можно сказать в ответ. Да, все так. Дочь графа живет как последняя нищенка. Иногда я думаю, что, возможно, мои родители были правы и смерть представлялась им наилучшим выходом из сложившейся ситуации. Но потом я вспоминаю, что должна была, по их задумке, собственными руками убить брата, и начинаю стыдиться собственного малодушия.
Гарольд смотрел на меня, внимательно и почти не мигая, и я поняла, что он ждет от меня какой-нибудь реакции на его слова. Но что я могла сказать? Или он рассчитывает, что я бухнусь перед ним на колени, умоляя не выгонять нас с братом на мороз, как нашкодивших щенков?
— Стоило ли мне спасать тебя и Дирка, если через неделю твой брат подхватит воспаление легких, а ты отправишься в лес за валежником и замерзнешь насмерть? — чуть слышно спросил Гарольд и вновь провел ладонью по моей щеке. Затем опустил руку и словно невзначай очертил полукружие левой груди, тронул подушечкой большого пальца сосок.
— И что вы предлагаете? — хрипло поинтересовалась я, стараясь не обращать внимания на то, что делал сейчас некромант, который уже вычерчивал замысловатые знаки на моем животе.
— Сделку. — Гарольд нагнулся так близко ко мне, что почти прикоснулся своими губами к моим. Но это не было поцелуем. Нас все еще разделяло расстояние, пусть мизерное, но все же. И он продолжил: — До лета ты и твой брат будете жить у меня. Заодно понаблюдаю за ним, огненная лихорадка опасна тем, что порой наносит повторный удар через месяц-другой. Но тогда болезнь развивается настолько стремительно, что речь идет даже не о днях и часах, а о минутах. Поэтому будет лучше, если Дирк останется под моим присмотром. Естественно, куска хлеба я для него не пожалею. Как, впрочем, и для тебя.
— А взамен? — спросила я, уже догадываясь, каким будет ответ.
— Взамен моя постель станет и твоей тоже. — Гарольд насмешливо хмыкнул. — Однако учти: мне не нравится заниматься любовью с особой, которая настолько успешно играет роль ледяной мраморной статуи. Словно бревно имеешь, прости за грубость. И уж тем более я не собираюсь брать тебя силой.
Мои уши запылали от того, с какой легкостью некромант говорил о столь интимных и сокровенных вещах. Бревно имеешь… Ну и выраженьице! И не скажешь даже, что передо мной дворянин.
— Поэтому, моя дорогая, прошу тебя выказывать чуть больше эмоций, когда я тебя обнимаю и целую, — продолжил Гарольд и легонько провел ладонью по моей обнаженной спине — от лопаток до поясницы, где целомудренно остановился. Затем добавил: — А если ты к тому же захочешь проявить инициативу — то я не буду против. Более того, обещаю, что моя благодарность не будет знать границ.
Я прикусила нижнюю губу. Ну что же, условия договора ясны и понятны. Стало быть, господину некроманту не нравится, когда ему демонстрируют холодность и равнодушие. Ему нужна хотя бы видимость ответных чувств от меня. А взамен он обещает кров, пропитание и защиту не только мне, но и Дирку.
Дирку! Я страдальчески сморщилась. Если бы речь шла только обо мне — то с каким удовольствием я бы залепила этому некроманту пощечину! Более того, даже близко не подошла бы к его дому. Лучше бы замерзла в своей лачуге, но не унизилась бы так сильно. Но брат… Я не могу обречь его на такую жуткую смерть. Если уж некогда я решила для нас обоих, что надо жить несмотря ни на что, то надо держать ответ за свой тогдашний выбор.
— Так как? — переспросил Гарольд, и его рука медленно, но верно двинулась вниз, поглаживая мои ягодицы.
Я обреченно вздохнула и кивнула, принимая предложенные правила игры. В самом деле, кого я обманываю? Я не хочу возвращаться в промерзшую, открытую всем ветрам конуру. Не хочу вымаливать черствые краюшки хлеба у равнодушных соседей. А если Дирк опять заболеет? Я не смогу пройти через этот ужас во второй раз!
— Инициатива, Хедаша, — с улыбкой напомнил мне одно из условий сделки Гарольд.
И я первой преодолела разделяющее нас расстояние. Обвила его шею руками, прильнув к губам в старательном, но, увы, неумелом поцелуе.
Несколько секунд Гарольд сидел спокойно, не отвечая мне. На какой-то жуткий миг мне показалось, что он готов оттолкнуть меня. Вдруг это была какая-нибудь проверка, которую я с треском провалила? И сейчас он встанет и презрительно обронит, что я могу выметаться с братом из его дома на все четыре стороны…
Я похолодела от ужаса, воочию представив себе эту картину, но почти сразу Гарольд с силой притянул меня к себе. Запустил пальцы в мои волосы и на миг оторвался от моих губ, чтобы с насмешкой заявить:
— Ну, целоваться ты не умеешь. Однако это дело поправимое. Чувствую, что ученица из тебя выйдет старательная.
После чего прищелкнул пальцами, потушив магическую искорку, плавающую под потолком.
Я с нескрываемым облегчением встретила тьму, которая мгновенно сомкнулась над кроватью. Она помогала мне смириться с тем, что я обнажена. А если закрыть глаза и очень постараться, то можно даже представить, будто это мрак ласкает меня, а не почти незнакомый мужчина, с которым я вынуждена расплачиваться собственным телом.
Стоило признать, Гарольд все-таки сделал скидку на мою девственность и неопытность. Он не торопил события, лаская меня неспешно и очень вдумчиво. Стоило мне только напрячься, как он тут же замедлял свое наступление и отступал на время. Минуту или две просто гладил меня, осыпал быстрыми легкими поцелуями лицо и шею и терпеливо ожидал, когда я вновь расслаблюсь.
Наконец я почувствовала на себе тяжесть чужого тела. Его руки с неожиданной силой развели мои ноги, и я тихонько охнула, осознав, что все произойдет именно сейчас.
— Не бойся, — прошептал он мне на ухо, и его пальцы нырнули во влажное тепло между моих ног. — Я буду осторожен. Очень и очень осторожен.
Прошло, наверное, не меньше десяти минут, пока я не перестала судорожно упираться руками в его плечи, силясь оттолкнуть. И все это время он не делал ни малейшей попытки побороть мое смехотворное сопротивление и все-таки получить свое. Его пальцы продолжали ласкать меня в самом сокровенном месте, и я ощутила, как низ живота напрягся в сладостной истоме.
— Сейчас. — Глаза Гарольда вспыхнули собственным светом в полумраке спальни. И он резко вошел в меня.
Я не удержалась от приглушенного всхлипа. Даже не от боли, а от внезапности и неотвратимости произошедшего. Вот и все. Господин Гарольд только что сделал меня женщиной. И этого не изменить никакой магией.
По всей видимости, он услышал мой всхлип, потому что почти минуту не двигался, давая мне привыкнуть к новым ощущениям. И мне было даже страшно представить, каких трудов ему стоило это промедление.
