Восхождение - Гуминский Валерий Михайлович
– Хорошо, – сбрасывая вызов, вздохнула девушка. – Я извещу своих родителей после твоего звонка из Вологды. Нехорошо, конечно, заниматься интригами за их спинами, но я полностью поддерживаю твое решение. Если узнает отец, узнает и тот человек, который когда-то сбросил мою фотографию бандитам из Албазина. До сих пор не можем найти «крота», представляешь?
– Поэтому и придержим скорбное известие до определенного срока, – кивнул Никита, поцеловал жену в щеку. – Марьяна уже встала?
– Хлопочет на кухне. Ты собрал вещи, документы?
– Да чего там собирать, – махнул рукой Никита. – Дежурный багаж всегда при себе.
Через час он выехал на «бриллианте» со двора особняка и направился в Академию. Звонить секретарям после некоторых раздумий Никита не стал. Лучше обговорить ситуацию наедине с кем-то из иерархов, написать заявление собственной рукой и со спокойной совестью лететь в Вологду. Сумка со всем необходимым лежала на заднем сиденье. Судя по времени, домой он уже не успеет забежать, поэтому все забрал с собой.
Секретариат Академии открывался в половине восьмого, и дежурный на входе без проблем пропустил Никиту в административный корпус. Волхв очень обрадовался, обнаружив в кабинете Матвея Илларионовича, того самого иерарха, который принимал документы Назарова на перевод из ВВА в Академию Коллегии. Старик с удовольствием поздоровался с молодым человеком и поинтересовался, по какому поводу он так рано прибыл именно сюда, а не в учебный корпус. Никита не стал вдаваться в подробности, лишь скупо пояснил, что его дед чувствует себя очень плохо. А учитывая, какое бремя он несет в лице руководителя многочисленных родовых предприятий, надо вовремя перехватить падающее знамя.
– Да-да, – закивал головой Матвей Илларионович, шустро щелкая клавиатурой, и, чуть прищурившись, поглядел в экран. – Мы не вечны, как бы прискорбно это ни звучало. В вашей просьбе отказа не будет. Я сам все устрою. Значит, именно две недели? Не многовато ли будет? Сейчас идут лекции по новым темам, скоро начинается общий практикум.
– Первый год обучения я могу вообще пропустить, – улыбнулся Никита. – Мне почти все знакомо. Успел просмотреть материалы и учебный план.
– Хотите сдать экстерном? – шевельнул бровями секретарь. – Не боитесь провалиться, себя восхваляя?
– Идея хорошая, может и получится сдать, – с немаленькой надеждой произнес Никита, досадуя, что не догадался до этого раньше. – Вы посодействуете?
– Мог бы, но не советую бежать впереди лошадей. До конца учебного года осталось три месяца. Не вижу причин гробить себя спешкой, – Матвей Илларионович тюкнул в клавишу последний раз и с удовольствием посмотрел на шумящий принтер, откуда выползли два листа с текстом. Оба протянул Никите и заставил его подписать в самом низу. – Это приказ о двухнедельном отпуске без выплаты стипендии за этот срок.
– Ничего, переживу как-нибудь, – забирая один экземпляр себе, ответил Никита.
– Я не сомневался, – старик усмехнулся. Он хотел что-то еще сказать, но передумал.
– До свидания, Матвей Илларионович, спасибо за понимание.
– Летите, молодой человек, и молитесь Перуну, чтобы все сложилось удачно для вас и вашего деда.
«Слишком поздно мы думаем о покровительстве богов, – скорбно подумал Никита, выходя из кабинета. – И все же дед очень постарался, когда вымаливал себе долгую жизнь. Главное, не для себя. Вот за что я его уважал, и за веру, что помогла вытащить меня на поверхность и обрести семью».
В Вологде стояла морозная тихая погода. Ночью прошел снег, который сейчас искрился на солнце разноцветными огоньками, создавая иллюзию праздничного дня. Выйдя из здания аэропорта, Никита глубоко вдохнул в себя чистый, напоенный ароматом ванили, свежей выпечки и кофе воздух и обернулся на оклик. Возле знакомого «рено-соболя» стоял Олег Полозов в короткой утепленной куртке. Помахав рукой, привлекая внимание Никиты, потайник показал на машину.
Они крепко обнялись. Полозов не произнес никаких слов по поводу утраты, только сочувственно похлопал парня по спине.
– Садись рядом, – сказал он, усаживаясь за руль машины. – Я специально никого не взял с собой. Заскочим в пару нужных мест.
Никита пристроился на пассажирском сиденье, закрепил ремень безопасности и вдохнул запах одеколона, которым всегда пользовался Полозов. Казалось, весь салон пропах им и ни за что не выветрится даже за сто лет. Впрочем, сто лет для машины – нонсенс. А люди тянут свои привычки в будущее.
– Патриарх сейчас находится в своей усыпальнице, – сказал Олег, когда вывел машину с парковочной стоянки и миновал КПП аэропорта. – Там сейчас прохладно, поддерживается оптимальная температура. Обряд сожжения, как он и планировал, назначим на послезавтра. Нужно заехать в храм Перуна и договориться со жрецами, чтобы кто-то из них был на тризне.
– У нас в имении есть усыпальница? – сильно удивился Никита. – А я и не знал!
– Дед не говорил тебе об этом, потому что строил ее в самом дальнем углу поместья, ближе к роще, выходящей к реке. Она уже давно стоит там, принимая всех членов рода Назаровых. Там его дети, внуки…
– И все они были преданы огню? – чувствуя легкую дрожь в пальцах, спросил Никита.
– Согласно традициям Ордена, – кивнул Олег. – Они ведь тоже руссы-арии. Хочешь ты продолжать их традиции или нет – кровь обязывает. И Анатолий Архипович все сделал согласно канонам Ордена. И ты проведешь такой же обряд.
– Куда еще нам предстоит заехать?
– В «Изумруд», конечно. В три часа там состоится экстренное совещание директоров всех предприятий. Будет человек тридцать. Ты есть, кстати, хочешь?
– Не помешало бы, – согласился Никита. – Утром Марьяна покормила, да еще пирожков в дорогу дала. В самолетах на таких коротких перелетах пассажиров не кормят.
– Ладно, в «Изумруде» в столовую сходим, – поворачивая на оживленный проспект, очищенный от снега до черноты асфальта, Полозов прибавил газу. – Нам придется выехать за город. Сам же знаешь, что храмы Перуна сторонятся суеты. Сейчас это наипервейшее дело. Старика нужно проводить достойно.
– Как там наши женщины? – Никита рассеянно глядел на яркие вывески магазинов, рекламных щитов и на кучки людей у автобусных остановок.
– Плачут, – ответил Олег. – Как-никак, патриарх вызывал уважение, пусть и крут нравом был. Это в последнее время, как тебя нашел, смягчился. Я наказал ребятам отключить телефонную линию от города и забрать личные мобильники у прислуги. Бабам обязательно вздумается разболтать, какое горе случилось! Подружки, родственники… Впрочем, мы уже успеваем. Представитель адвокатуры, где находятся документы о наследстве, прибудет в «Изумруд» и при всех прочитает полное завещание. Это необходимо, чтобы у некоторых не возникло желания поиграть на чувствах и потребовать себе преференции.
– Да ты уже и сам обо всем позаботился, – хмыкнул Никита оживая.
– Пришлось повертеться. Анатолий Архипович перед смертью вытребовал от меня слово, что я сделаю большую часть работы до того, как ты приедешь.
– Как он ушел? Не мучился?
– Спокойно. Проговорил со мной почти до двух часов ночи, а потом выгнал из комнаты. А сердце неспокойно. Кручусь по дому, нагоняю на себя страхи. Не выдержал, зашел. А он лежит, на меня смотрит, только не говорит ничего. Руки вытянул вдоль тела. И знаешь, сразу показалось, что Анатолий Архипович отключает все жизненные функции у себя. Глупость, конечно, но в тот момент я так и подумал. Еще спросил, как он себя чувствует. Молчит, а глаза улыбаются. Время засек специально. В три ноль пять закрыл глаза и перестал дышать.
– Так бывает, – медленно ответил Никита. – Волхвы могут контролировать все процессы в своем организме, отключать их или возбуждать к жизни. Деду надоело жить – вот и все, что я могу сказать. Он давно меня настраивал, что скоро уйдет. Ладно, что легко. И мне не больно.
Слезы сами по себе навернулись на глазах, и Никита отвернул голову вбок, чтобы Полозов не заметил минутной слабости. Откровенно говоря, ему никогда не приходилось провожать в последний путь родных людей, именно тех, у кого текла та же кровь, что и в его жилах. Мама? Он ее не знал. Отец? А что он за человек? Все потрясения в жизни включили в себя лишь беспокойство за любимую девушку, ставшую позже его женой. Вот здесь Никита и в самом деле испытал страх потери.
