Рысюхин, что там у вас налито? (СИ) - "Котус"
«Если что по дороге попадётся — съем, нет — потерплю».
«По дороге только очередной перекус попасться может, а тебе бы горяченького».
«Деда, не пугай меня».
«Что так?»
«Просто — не пугай! Такое ощущение, что вместо тебя — бабушка!»
«А что, деду о внуках заботиться запрещено законом?»
Я же, не особо к нему прислушиваясь, что он там возмущённо вещает о стереотипах в половой дифференциации, подумал, и сказал ему:
«Знаешь, дед, ты меня даже не этим пугаешь больше всего. Пугает твоё влияние на меня, твои выражения, мировоззрение. Они какие-то очень уж… прилипчивые. И опасные».
«Ну, знаешь ли… Чему такому страшному я тебя научил?»
Казалось, дед немного даже обиделся. Хотя если верить Рысюхе, он может только моделировать, имитировать эмоции если сочтёт это нужным.
«Например, твоё стремление перейти „на ты“ в общении и со старшими, по возрасту ли, по статусу ли, или с малознакомыми. У нас даже дети к родителям, если не наедине, на „вы“ обращаются, а зачастую наедине тоже».
«И что страшного? Сочтут недостаточно воспитанным?»
«И это тоже, но только пример. Или твоя вызывающая манера называть людей по отчеству, без имени».
«Это уважительное обращение, вообще-то».
«В каком месте, твоими же словами если, это уважительно⁈ Такое обращение допустимо только по отношению к простолюдину, причём либо со стороны равного, либо по отношению к слуге или подчинённому. В крайнем случае — к дворнику своего двора или приказчику в своём магазине, где ты постоянный клиент, но даже на это уже лучше получить разрешение! Ты же так называешь, пусть никто не слышит, людей, которые значительно выше меня по положению или намного старше по возрасту! Я сам уже мысленно начинаю так называть людей, а если вслух ляпну⁈»
«Обидятся?»
Дед вроде как призадумался.
«Вполне вероятно. Между дворянами такое возможно только в двух случаях: если это старые друзья, которые могут позволить себе такую фамильярность на уровне эпатажа окружающих, не опасаясь неправильного понимания. Или при желании намеренно оскорбить, указать собеседнику, что считаешь его много ниже себя. Вот и думай — обидится ли тот же Подпёсок, или Надежда Петровна — а её я уже давно так мысленно называю, более того — боюсь, что пару раз мог уже и вслух ляпнуть, но там контекст был такой, нарочито расслабленный и шутейный».
«Да, за языком надо следить, особенно в чужой компании. Это и у нас справедливо более чем. Прости, я расслабился, зная, что окружающие меня не слышат, а как это на тебя воздействует — не подумал. Это следить за собой — трудно, а отпустить себя — наоборот, легко. Виноват, постараюсь исправиться».
«Деда, ты не обижайся, ты мне как родной, на самом деле. И с тобой очень интересно и чаще всего приятно общаться. Но мне на самом деле бывает страшно, что я ляпну что-нибудь где-нибудь там, где это недопустимо и получу неприятности, вплоть до фатальных. Если сказанное изобличит меня, как иномирца или заставит опять заподозрить в таком».
«Эх, Юра… Жаль, что наше общение такое, бесплотное. Иногда, не скрою, хочется тебя хворостиной по заднице угостить. Но, честно сказать — это редко. Чаще хочется обнять, чтоб поддержать, да и просто приласкать, по-родственному, как внука. Ещё раз, прости дурня старого?»
«Звиняйте, барышня?..»
Я почувствовал, как защипало глаза и спрятался за шуточкой. Дед, разумеется, всё понял — он же внутри сидит, как от него спрячешься? Но поддержал мою попытку свернуть разговор:
«Вот-вот, именно её!»
Больше мы до самого дома серьёзных тем не касались.
Войдя во двор с некоторым удивлением увидел во дворе грузовик, на котором обычно ездил старший управляющий. Странно, уже вечер, хоть летом до темноты и далеко, сейчас самые длинные дни и самые короткие ночи, но времени-то уже немало. А ему ещё домой добираться сколько.
«И сколько ему добираться⁈ Минут двадцать, если не гнать? Это не телега, это автомобиль, пусть и до ужаса примитивный».
Правда, Егора Фомича у нас в гостях не оказалось. Он, узнав о моём приезде, оставил грузовик и текущие дела на главу рода, а сам уехал «по делам» куда-то в Лиду. Чего его туда понесло? Пивзавод там, конечно, большой, но и существует всего лишь около полусотни лет, что там можно узнать интересного?
Ладно, документы он через бабушку передал, может, там и записка какая найдётся. На словах ещё сказал, что материалы, «которые я просил» лежат в кузове. Да, помню, дед собирался что-то «подшаманить» и «улучшить» в конструкции — при моём посредничестве, разумеется. Иногда очень жаль, что дед лишь часть меня, причём нематериальная. И его не отпустишь куда-нибудь по его делам, и не отправишь с поручением. В итоге всё делаю или я, или мы вместе, но моими руками и магией.
После ужина — первой за день нормальной еды — взялся за оставленные Пробеляковым документы. Не из желания поработать, а в попытке узнать, куда его понесло и зачем. Записки никакой найти не удалось.
«Ну, и куда он поехал, а главное — на сколько?»
«А позвонить не судьба?»
«М-да. Кстати, все говорят „телефонировать“, и только я с твоей подачи „позвонить“. Странно, что меня как правило понимают правильно».
«Скорее всего, ещё и повторяют за тобой понемногу. Потому как много проще выговаривать. Так будешь звонить Фомичу? Ой, пардоньте…»
«В данном случае — допустимо, хоть и небезупречно с точки зрения этикета».
Попытка связаться с управляющим по мобилету не удалась. Странно, по расчёту времени он, с учётом времени выезда вряд ли даже до Койданова доехал. Неужели там связь не работает? Кстати, о расчёте времени. Если мои прикидки верны, то в Барановичах он будет среди ночи, где-то около полуночи, если не позже — смотря сколько поезд будет стоять на промежуточных станциях. Но он дядька взрослый, на что-то рассчитывал же. Может, там пересадка почти сразу.
«Да уж, этот ваш амулет, который мобилет, только внешне похож на нормальный мобильник. Там хотя бы сразу понятно — занят адресат другим разговором, просто не отвечает или аппарат выключен — ну, либо вне зоны связи».
Ладно, завтра узнаю, сегодня лень — весь день в дороге, дедовы новости ещё, переговоры с Подпёском. Книжку, что ли, какую почитать, или просто поваляться на кровати, ничего не делая и ни о чём серьёзном не думая? Завтра если не одному Пробелякову, то другому точно дозвонюсь — может, он племянника посвятил в свои планы? На сегодня же — дела окончены, всё! Может быть, и завтра тоже ничего не буду делать, кроме совершенно неотложного, в конце концов, у меня каникулы, вокруг лето, рядом озеро! И мне ещё не пятьдесят, чтоб в такое время сидеть над бумажками.
Глава 6
Утро, полчаса, как закончен завтрак и, угадайте, чем я занимаюсь? Правильно — сижу над бумагами. А что делать? Погода резко испортилась: вчера ещё было плюс двадцать шесть и солнечно, а сегодня от силы пятнадцать, резкий, порывистый ветер и противный, холодный дождь. Сходил на озеро, ага. Искупался, позагорал, с одноклассниками пообщался… Это сарказм, если вдруг кто-то не догадался.
Кстати, насчёт общения. Попробую-ка я набрать ещё раз своего блудного управляющего, вдруг на связи окажется. Попробовал — и удалось, хоть что-то сегодня прошло по плану.
— Егор Фомич, доброго утра. Вы сейчас где, и, собственно, зачем?
— Я уже в Лиде, на ночном виленском поезде доехал. Сейчас пытаюсь выяснить, как и на чём лучше до нужного поместья добраться.
— До нужного — зачем?
— Помните, мы обсуждали, что здесь самоходная лесопилка продаётся? А нам, сами видели, хоть какая-то, да нужна: или возить лес на распилку в Бобруйск, или своё дерево на дрова пускать, а в Бобруйске готовый материал брать, и то, и другое дорого и бестолково. А если нет — то надо свою ставить, самим пилить — и себе, и соседям, спрос на это дело есть в округе.
— Неужто ближе не нашлось, может даже и новой?
— Ближе есть, но там доставка, сборка, установка, наладка — это времени и денег столько потребует, что хорошо, если осенью заработает, причём не факт, что в начале. А эта сама приедет, и всех забот — по уровню ровно выставить.
