Домино 2 (СИ) - Катиш Иван

Тогда Боргер потребовал рассказать все с самого начала, и тут Илья вспомнил, как Октош гладил крокодила по голове и как стукнул его током, когда испугался.

— Ага, — сказал главный и единственный полицейский Домино. — А ты не думаешь, что он перевел управление твоим крокодилом на себя? Случайно? Как вообще это создание трактует команду «Это друг»?

— Оно не нападает.

— Ладно. Давай съездим в бар к Октору, Октош ведь сейчас там должен быть? Других идей у меня пока нет.

Илья погрузил в машину контейнер для беглеца, и они поехали друг за другом, рассчитывая все-таки найти крокодила где-то по дороге.

Город жил своей жизнью. Магазин «Борис и Ко» вывесил на витрину объявление о новых ботинках с суперустойчивыми подошвами, которые должны были выдержать даже Стекающую пакость. Боргер подумал, что надо сказать ребятам, да и ему самому такие ботинки не помешали бы. Цена неприятная, но, в конце концов, деньги у него есть.

Из столовой Шмидта тянуло чем-то вкусным, а через улицу от нее ремонтировали помещение под магазин, но еще пока непонятно какой.

Илья ничего этого не замечал. Он так пристально разглядывал окрестности, что два раза чуть не врезался в Боргера. Тем не менее, они все-таки доехали до Октора без жертв и разрушений.

В баре почти не было никого, кроме хозяев, зато хозяева скандалили на всю улицу. Заодно и беглец нашелся. Он стоял прямо на стойке, Октош держал его за задние ноги, а Октор и Октава очень громко пытались его убедить, отдать конструкт Илье. Октава судорожно пыталась набрать Илью, но на нервной почве у нее никак не получалось. Она уже случайно позвонила Илону и Иволге, и сердито бросила телефон на стол.

— Вы не понимаете! Он мой! Он сам согласился!

— Как он согласился? Это конструкт! Как наша посудомоечная машина, — ревел Октор.

— А вот так! Я ему сказал «Ко мне!», он пошел.

— Я тоже ему могу сказать «Ко мне!»

— А давай!

— А ты отпусти!

— Да пожалуйста!

Октош отпустил крокодила. Октор решительно скомандовал «Ко мне!». Крокодил даже не дернулся.

— Видишь? — Октош опять схватил конструкт. — Он не хочет к тебе. Смотри, как я его научил. Вперед, танцуй!

Получив команду, крокодил двинулся вперед, по очереди выбрасывая средние ноги направо и налево. Уронил два стакана на пол, дошел до конца стойки и остановился.

— Назад! — скомандовал Октош, ничуть не смутившись.

Крокодил резво сдал задом и опять оказался у Октоша в руках.

Хозяева были так озабочены происходящим, что даже не заметили Илью с Боргером, когда те вошли.

— А это интересно! — проговорил Илья, когда крокодил завершил маршрут.

Октош замер.

— Ну-ка. Ко мне! — скомандовал Илья. Крокодил дернулся, свалился со стойки и прыгнул вперед.

— Ко мне! — завизжал Октош.

Крокодил скакнул назад.

— Ко мне! Вперед! — опять велел Илья.

— Нет, ко мне! — настаивал Октош.

Крокодил крутанулся на месте, как будто погнавшись за своим хвостом, и самостоятельно исполнил команду «В пар!». На пол упали три синих диска, а в воздухе повисло небольшое туманное облачко, которое тут же начало рассасываться.

Илья дернулся, чтобы сбегать за контейнером и собрать остатки, но понял, что не успеет. Туман оседал капельками на стенах и потолке, и через пару минут собирать было нечего. Небольшой фрагмент доплыл до Октора, но тот махнул щупальцем, и туман исчез.

Маленький Октош рыдал. Илья не знал, что делать — то ли утешать ребенка, то ли ругать за утаскивание имущества, то ли приносить всем извинения за избыточно резвый эксперимент. В конце концов он собрал с пола упавшие диски и положил в карман.

Октава подхватила рыдающего Октоша и унесла его в подсобку, а Октор вздохнул и налил всем оставшимся чаю.

— Я не понял, что это было, — спросил Боргер.

— Октош перепаял ему голову, когда гладил, возникло двойное подчинение, от чего наш бедный крокодил сошел с ума, — объяснил Илья.

— Он больше не будет, — мрачно пообещал Октор, убирая стекло от стаканов с пола.

— Да не в этом дело, — досадливо отмахнулся Илья. — Я сам виноват, эксперимент полностью сырой, надо было его в ящик спрятать. И потом я благодарен вам за найденную уязвимость. Проблема в том, что пока эта штука на синем золоте, она действительно самообучается, и заблокировать от таких вещей его полностью нельзя. Хотя… хотя… Если сделать его на другом управлении, такого не будет. Но он будет тупой и скучный.

Илья вздохнул. Октор тоже вздохнул. Боргер поглядел на них с интересом — вот ведь как все сложно.

В этот момент за стол подсел неизвестно откуда взявшийся Балакирев.

— Хотите чаю? — механически предложил Октор. А остальные вздрогнули.

— Нет-нет, спасибо, — вежливо отказался Балакирев, который свое питание брал неизвестно откуда. То ли из электричества, то ли уже пересел на фиррий. — Скажите, ваш сын уже успокоился? У меня есть что ему сказать.

Октор моргнул, исчез в подсобке и вернулся оттуда с несчастным Октошем.

— Здравствуйте, молодой человек, — доброжелательно посмотрел на него Балакирев. Октош только хлюпнул носом.

— Я хотел бы вам кое-что объяснить. Существо, которые вы приручили, не человек, не другой разумный вид и даже не животное. Оно конструкт. Я тоже конструкт и кое-что в этом понимаю.

Глаза у маленького Октоша округлились.

— У него появится что-то похожее на настоящий ум нескоро. При условии сохранения конструкции, конечно. — Балакирев посмотрел на Илью. Илья кивнул. — А в начальной фазе оно выполняет команды несовершенным образом. То есть то, что мы с вами сейчас и видели. Я уверен, его можно восстановить, но проблемы останутся. И от того, что вы будете прижимать его к сердцу, ничего не изменится. Повторение и последовательность, повторение и последовательность, вот ключ к успеху.

Октош прерывисто вздохнул.

— Я уверен, что Илья сможет сделать для вас отдельное создание с ограниченным функционалом, которое нельзя будет вот так перепрограммировать, что час назад вы столь блестяще осуществили. Но оно будет туповатым. Чистой игрушкой. А тот вариант, который мы тут с вами доблестно уничтожили, требует дисциплины прежде всего от вас.

— Я понял. Его нельзя брать домой, — печально произнес Октош.

— Да. Пока вы не уверены, что справитесь с ним и пока он всему, чему надо, не обучится, нельзя, — подтвердил Балакирев. — Я уверен, что Илья сможет привлечь вас к созданию нового конструкта, если вы будете вести себя ответственно и не ставить опасные эксперименты самостоятельно.

Октош закивал, переводя преданный взгляд с Ильи на Балакирева, а с них на отца.

Илья чуть не заржал. Вот ведь ловкая бестия этот Балакирев, подписал его на педагогическую деятельность не когда-нибудь, а сейчас.

— Ну хорошо, — Балакирев встал. — Раз инцидент исчерпан, угроза ликвидирована, я пошел.

И немедленно вышел. Никто ничего и сказать не успел.

— Что произошло? — вылетела из подсобки женская часть семьи.

— Нам предложено провести работу над ошибками во имя процветания мира и нашего духовного роста, — мрачно подытожил Октор.

— Чего? — обалдело переспросил Боргер.

Илья откашлялся:

— Я виноват, что выпустил эксперимент из-под контроля, а Октош в избыточной инициативе. За это мы должны будем поработать вместе, чтобы опасных ситуаций не было, а новый полезный опыт — был.

Боргер нахмурился. Чего-то они тут накручивают, но проблема решилась, вот и ладненько. Можно расходиться. Но тут из подсобки выглянула молодая Октрисс, которая одна не принимала участие во всем этом безобразии, и сказала, что готов пирог с курицей и рисом, и если кто-то…

— Да! — решительно ответили хором буквально все.

Когда Боргер благополучно добрался до Управления, он считал, что дело сделано, плод опасного эксперимента найден и уничтожен, все отлично. Но Балакирев считал иначе и требовал отчета.

— Ну зачем, — возмущался Боргер. — Я же разобрался! И ты сам все видел!