Ученица ведьмы и узы проклятой крови - Райн Александр

Ребята собирались на старой спортивной площадке. Это было излюбленное место всех прогульщиков и любителей выпить или покурить без опасения попасться на глаза преподавателям. Единственным взрослым, кто приходил сюда, был физрук во время своих занятий. Да и тот не отличался особой спортивностью. Бо́льшая часть окурков и смятых пивных банок, скопившихся под трибунами, принадлежала не студентам, а ему.

Ребята скинулись карманными деньгами и, прикупив несколько литров самого дешёвого пива, уселись на старые полусгнившие трибуны. Естественно, все разговоры снова были посвящены только Нине. Катрин сегодня была не самой общительной и держалась немного в стороне, но, как только алкоголь расслабил её натянутый как струна мозг, она тоже стала участвовать в беседе. Как ни странно, чем пьяней становилась Катрин, тем меньше чужих мыслей доносилось до неё. Она наконец смогла расслабиться и насладиться обществом старых друзей.

Тут одна из девчонок открыла свою сумочку, чтобы достать косметичку, и Катрин почувствовала странную вибрацию во всём теле. Лёгкое возбуждение щекотало область живота, оно разрасталось с каждой секундой: вот уже перекинулось на грудь, обволокло сердце и заставило его биться со странным энтузиазмом. Катрин буквально потряхивало. Дыхание сбилось, необъяснимое возбуждение путало мысли. Возник странный аппетит, но есть хотел не желудок – есть хотело всё существо Катрин. Она пододвинулась ближе. Что-то внутри сумки тянуло магнитом, оно будто кричало: «Возьми меня! Возьми скорее!» – и руки сами тянулись к нему.

Мир исчез. Катрин не слушала, о чём говорят, не следила за кривляниями своего друга Эда, которые обычно забавляли всю компанию. Всё сущее сузилось до одного маленького пятна, и этим пятном была дешёвая сумка из кожзаменителя, в котором лежало не́что. Взяв себя в руки, Катрин начала думать своими охмелевшими мозгами:

«Мне нужно это, срочно нужно, но я не могу залезть в сумку прямо так, при всех, иначе я упущу его, чем бы оно ни было».

Тогда под предлогом того, чтобы выпить ещё, Катрин потянулась к бутылке и, неловко задев сумку, уронила её на землю.

– Ой, прости, пожалуйста, я сейчас подниму, – начала извиняться заплетающимся языком девочка и, не обращая внимания на гневный взгляд хозяйки сумки, бросилась вниз под трибуну.

«Дура криворукая!» – дошли до Катрин мысли девчонки.

Внизу воняло прокисшим пивом и какими-то стухшими овощами, но Катрин это не заботило. Она быстро отыскала сумку и запустила туда руку. Предмет вожделения отыскался мгновенно. Это было что-то небольшое и круглое. Катрин не стала рассматривать предмет и быстро положила его в задний карман джинсов, а затем, схватив сумку, вернулась на свое место.

– Вот, прости ещё раз за то, что уронила, – протянула Катрин сумку «подруге» и тут увидела её.

Вера стояла прямо перед ребятами. На ней сегодня была чёрная, как летняя ночь, атласная рубашка, которую она заправила в такие же чёрные джинсы. На левой руке блестели стильные часы, а изюминкой как всегда прекрасной композиции служили серьги в виде двух саламандр, отливающих то серебром, то бронзой – в зависимости от поворота головы.

– Вам чего? – спросил один из парней, глядя на внезапно возникшую из ниоткуда девушку.

«Какая сочная!» – прочитала его мысли Катрин.

– Я за Катрин. Вставай, нам пора идти.

– Я никуда с тобой не пойду, – процедила сквозь зубы окосевшая студентка.

– Девочка, я не собираюсь тут с тобой в «хочу-не хочу» играть, быстро встала и пошла за мной, – заявила Вера стервозно, но при этом совершенно спокойно, не повышая голоса.

– Дамочка, вы, собственно, кто? – влезла в разговор та самая девчонка, чья сумка недавно упала под трибуны.

Катрин чувствовала, как в её подруге кипит женское начало. Ей была до фонаря сама Катрин, но появление красивой девушки с заявками на командование в этой группе вызывало жуткое негодование в душе студентки.

– Я тётя Катрин, – как можно мягче сказала Вера и улыбнулась охмелевшим студентам.

– Никакая она мне не тётя, – буркнула Катрин и вцепилась руками в сухую доску трибуны, словно опасаясь, что Вера выдернет её с места силой своей мысли.

– Может, вызвать полицию? – обратился один из парней к Катрин.

Тут Вера вытащила из-за спины чёрный клатч из змеиной кожи и открыла его. Все изумлённо смотрели на неё, ожидая, что будет дальше. Вера достала своими тоненькими изящными пальчиками увесистую пачку купюр и, отсчитав несколько, протянула их одному из ребят:

– Здесь десять тысяч, можете поделить их между собой или пробухать все вместе – мне без разницы, но чтобы вас тут не было через минуту. А я должна поговорить со своей племянницей, которая прогуливает учёбу и пьёт пиво вместо занятий – её матери это совсем не понравится.

Парень посмотрел на деньги округлившимися глазами, затем перевёл взгляд на друзей, чьи глаза округлились ещё больше. Поразмыслив ещё пару секунд, он посмотрел на Катрин с извиняющимся видом и дрожащей рукой схватился за деньги.

– Я жду, – грозно сказала Вера.

Ребята стали собираться. Катрин смотрела вслед предателям и ненавидела их. Она ненавидела Веру, ненавидела мать, о которой упомянула соседка, даже бедную Нину, что привлекла к себе столько внимания и сочувствия. Но больше всего она ненавидела себя за то, что впуталась во всё это, и сейчас ей хотелось только одного – умереть.

– Чего тебе нужно?! Я не собираюсь быть на побегушках и участвовать в твоих…

Катрин не успела договорить, потому что Вера звонко щёлкнула пальцами и девочку начало выворачивать. Катрин рвало, как утром первого января, когда они отмечали Новый год у бывшего парня Нины – в ту ночь за новогодним столом было смешано много сортов дешёвого вина, пива и водки. Глаза и нос текли, Катрин рвало до тех пор, пока из желудка не начала выделяться желчь. Вера протянула ей какой-то флакон:

– На, выпей. Отпустит.

Катрин одним махом влила в себя содержимое, и рвота прекратилась. Алкоголь выветрился, и бедная девочка чувствовала себя ещё трезвее, чем обычно.

– Значит так, – начала угрожающим тоном Вера. – Ещё раз ты повысишь на меня голос – будешь жалеть очень и очень долго. Ты меня поняла?

Катрин смотрела на неё, как смотрит пёс на отловщика беспризорных животных – с ненавистью и страхом. Она медленно кивнула, признавая свою капитуляцию.

– Отлично, – быстро повеселела Вера. – И ещё кое-что: не советую больше употреблять то пойло, которое я из тебя вытряхнула. Это огромное неуважение к той силе, что живёт внутри тебя. Ты оскверняешь и загрязняешь её, а заодно и своё имя. Ты должна уважать себя, и если уж так хочется выпить, то пей хорошее вино. Не знаешь, где взять? Узнай у меня, либо дождись, когда в твоей клиентской базе появятся виноделы и хозяева алкогольных бутиков, которые не пожалеют для тебя бутылочки, а то и целой бочки.

Катрин молча выслушала советы своей наставницы, и, вытерев лицо, встала с трибуны.

– Покажи, – вдруг произнесла Вера.

– Что показать?

– Не придуривайся. Я знаю, что ты взяла что-то из сумки, и оно в твоём заднем кармане.

Катрин испуганно посмотрела на злобную девушку в чёрном и дрожащей рукой полезла в карман. Она и сама не знала, что́ там, и не понимала, зачем оно ей нужно, но вещица, словно кольцо всевластия, притягивала к себе. Нащупав круглый гладкий предмет, Катрин медленно вытащила его и вытянула перед собой на ладони. Это было обычное девчачье зеркальце, которое не представляло никакой ценности – кусок пластика и стекла, не более.

– Воровка. Мне стыдно за тебя, – в голосе Веры чувствовались издёвка и разочарование.

Она подошла к Катрин и выхватила зеркальце.

– Я… я понятия не имею, зачем взяла это, оно мне не нужно, просто…

– Просто оно само тебя поманило, – закончила девушка вместо пристыженной студентки.

– Да! Так и было, я не знаю, как это объяснить, ты же понимаешь, что оно ничего не стоит, мне нафиг не сдалась эта безделушка! – тараторила, оправдываясь, Катрин.