Добро пожаловать домой (СИ) - Пьянкова Карина Сергеевна

Не хотела этого слышать… Совершенно не хотела. Это было страшно. И мерзко. Это не имело никакого отношения к моей маме! Это не могла быть моя мама! Папа описывал ее совершенно иначе!

— Поэтому не суди Вирджини строго. Ей тоже в свое время «оторвали крылышки». Просто этого не увидеть с первого взгляда. И мне. И матери. И братьям. Пожалуй, все кто знал Анаис, испили свою чашу. Уцелел разве что Рене. Но этот змей всегда был самым умным. А ты лучше читай книгу, Тесса. И не задавай вопросы, ответы на которые тебе не понравятся.

Хотелось плакать.

Они ее ненавидят. Они все до единого ее ненавидят. И самое страшное, если у них действительно есть на это право…

— Это просто нужно принять и пережить, Тесса.

Клавиши снова застучали.

— В конечном итоге, принять и пережить можно все на этой земле. Даже если кажется, что от боли вот-вот умрешь.

Последовала неловкая пауза. Тонкие руки тети, красивые, с изящными музыкальными пальцами лежали на столе неподвижно. А я не могла начать читать.

— Прости, Тесса, — вздохнула Жаннет, опустив взгляд. — Я сделала тебе больно. Но к сожалению, бывают моменты, когда следует говорить только правду, даже если она неприятна. Ты умная девочка, ты поймешь. Хотя, быть может, и не сразу.

Я только кивнула и решила, что лучшим будет для нас обеих заняться пока своими делами.

«Этот день не мог быть счастливым для Энн, ведь именно тринадцатого марта умерла ее мама…»

Я прочла первые строки еще раз… и поняла, что моя мама умерла именно тринадцатого марта. Было ли это совпадением? В школе я любила литературу. И нашего школьного учителя, который преподавал этот предмет, тоже любила. Чудаковатый мистер Уитерс, вечно встрепанный, с неопрятной всклокоченной бородой, часто повторял «В книге настоящего писателя нет ничего случайного». Джейн Эллиот, конечно же, была настоящим писателем… Но была ли особенной для нее эта дата? Тринадцатое марта… Она могла даже не знать, что мама умерла именно в этот день. Папа позвонил бабушке Натали далеко не сразу после гибели мамы. Кажется спустя сутки или даже двое.

«Поэтому девочка ни капли не удивилась тому, что к директору ее вызвали именно сегодня. Хотя и не представляла, чем же могла провиниться на этот раз».

Я не удержалась и тихо хмыкнула. Как будто бы старых подвигов Энн не хватило бы для того, чтобы директор Адамс захотела ее вызвать. Уж чем-чем Энн Риз не отличалась, так это примерным поведением. Бунтарка. Несдержанная на язык. Резкая. Но при этом чертовски честная и храбрая. Она могла постоять за себя и не давала в обиду друзей. Из-за чего постоянно была на плохом счету у учителей.

Если честно, мне иногда ужасно хотелось быть такой, как Энн. Тогда бы я могла легко сказать отцу, что ни в какой Новый Орлеан ехать я совершенно не хочу. Даже если бы не помогло, и я все равно бы в итоге оказалась в самолете, то хотя бы я не чувствовала себя настолько… беспомощной.

— Почему вы сделали так, что мама Энн умерла, когда та была совсем маленькой? — спросила я у тети Жаннет. Этот вопрос уже долгое время не давал мне покоя. А теперь мне мог ответить на него сам автор.

Та подняла глаза от экрана.

— Называй меня на «ты», Тесса, — попросила женщина, мягко улыбнувшись. — Не знаю… Это показалось мне более… более интересным. Психологическая травма из-за потери матери позволяет добавить в образ героини некоторые особенности. К тому же сирот всегда жалеют. А, следовательно, им проще сопереживать. Я давно задумала серию об Энн. Черновики лежали в столе больше десяти лет. Пять лет назад я вспомнила о них и решила, что серия будет интересна. Хотя сравнение с Роулинг было неизбежно…

Ну да. Сравнивали. Ругали. Хвалили. Но книги оказались действительно талантливыми. Роулинг пришлось немного потесниться.

— Все вот так просто? Только для того, чтобы читатель… пожалел героиню? — удивленно переспросила я.

Почувствовала даже какое-то странное разочарование. Наверное, я зря спросила. Если бы тетя не ответила на мой вопрос, то волшебство бы не исчезло. А сейчас, когда по моей же просьбе образ любимой героини начинали анализировать, оно… начинало понемногу пропадать.

— И для того, чтобы героиня стала… живой, — пожала плечами писательница, спокойная и собранная, как хирург перед операцией. — Идеальное счастье не дает жизни. Ее дает только боль, Тесса. Но и страданий нельзя переложить. Уныние — это смертный грех. И большинство его не любят.

Как будто рецепт пирога, честное слово…

Тяжело вздохнув, снова принялась за чтение.

Все-таки книга так и оставалась потрясающей. Даже несмотря на то, что сказала ее автор. Энн в очередной раз влипла. Но теперь в кои-то веки не по собственной вине. Главную занозу в заднице школьной администрации на этот раз просто подставили. Готова была поспорить, что все подстроил Дрэйк Харрисон. Тот еще гаденыш, сыночек богатых родителей, избалованный мажор. Всегда таких терпеть не могла. Энн — тоже. Но если я терпела молча, то героиня книг моей тети в лоб высказывала школьному врагу, что она о нем думает. Разумеется, он такого простить не мог. И мстил в меру своей фантазии и ума.

К сожалению, Харрисон оказался на диво умным поганцем с чудовищно богатой фантазией.

— Она так и будет постоянно цапаться с Дрэйком? — спросила я у тети через какое-то время, с трудом оторвавшись от книги.

Женщина в этот момент оторвалась от клавиатуры и вздохнула с облегчением и довольством, как будто закончила тяжелую, но нужную и важную работу.

— На самом деле ты не хочешь этого знать, — покачала головой Жаннет Дюпон с тонкой полуулыбкой. — Поэтому я ничего этого тебе не скажу. Просто читай — и сама все узнаешь. Что ж, пока я закончила. Нужен небольшой отдых.

Я поднялась на ноги, понимая, что это намек. Сейчас мне нужно уйти.

— Приходи через пару-тройку часов, — щедро предложила тетя, отъезжая на кресле от стола. Это выглядело так… нелепо, грустно, жутко. Молодая красивая женщина, знаменитый на всю страну писатель — и калека. Хотелось отвести взгляд, не видеть этого. Пока она сидела за столом, а я на диване, инвалидного кресла не было видно. Можно было притвориться, что его вовсе нет. Что тетя — как все.

— В твоем обществе хорошо работается. А это такая редкость.

Подумав, ответила:

— Да я с удовольствием, тетя Жаннет.

Писательница махнула рукой.

— Иди, Тесса, думаю, ланч должны вот-вот накрыть. Тебе не стоит голодать. А мне накроют в кабинете.

Можно было предложить тете свою компанию, но если уж она велела уходить… Словом, я повернулась и вышла из кабинета.

Куда идти, я не сразу сообразила. Подумала было, что направо, но, свернув, поняла, что ошиблась. Слава Богу, мне помогли. Я заметила, что на подоконнике сидел с книгой парень примерно моего возраста. Светловолосый, светлоглазый. Он походил на ангела или на эльфа.

— Привет, — окликнул он меня и улыбнулся он. — Я Джой.

Я обрадовалась тому, что есть возможность пообщаться со сверстником.

— Тесса, — представилась я и протянула ему руку. — А ты тоже живешь в «Розе»?

Улыбка Джоя стала еще шире.

— Ну... в целом, да. Дом большой. В «Розе» много кто живет. А ты дочка Анаис Дюпон, верно?

Кажется, я скоро возненавижу эти слова. Дочка Анаис Дюпон. При первой встрече на меня будто этикетку вешают с этими словами. Я не Тесса Уайт, семнадцатилетний подросток с собственной жизнью, увлечениями, желаниями. Я только дочь моей матери.

— Да, — со вздохом подтвердила правоту Джоя я. — Я дочка Анаис Дюпон.

— Стало быть, тяжело приходится. И тебе наверняка нужен друг, — сделал вывод парень, похлопав меня по плечу. — Вряд ли кто-то станет хорошо к тебе относиться, учитывая что творила твоя мать.

Пришлось промолчать. Хотя внутри клокотали злость и раздражение, которые ужасно хотелось выплеснуть.

— Не обижайся, Тесса. Я вижу, ты классная.

Только плечами пожала. Кажется, я скоро уже привыкну к тому, что все в первую очередь будут вспоминать о том, кто такая моя мать. И не любить меня только из-за этого. Пожалуй, только тетя Жаннет и Джой отнеслись ко мне хорошо с первого взгляда. А… ну еще тетя Лотта. Но она, по-моему, ко всем относится одинаково хорошо.