Каста Неприкасаемых 2 (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus"

Подняв взгляд на девушку, я неохотно подтвердил ее правоту.

— Да, все верно. — Я попытался не показать всю отчаянность грызущих меня сомнений. — Задача нелегкая, но думаю, мы справимся.

— А я думаю, нет! — В голосе Таис прозвучала абсолютная уверенность. — Еды у вас на пару дней, дороги вы не знаете! По любому, зайдете в какую-нибудь деревню, где вас тут же сдадут Ревнителям веры.

Ее нравоучительный тон раздражал, и я не выдержал:

— Ты хочешь что-то предложить или просто издеваешься?!

Девушка сделала вид, что не заметила моего раздражения, и произнесла все также спокойно и убедительно.

— Я могу проводить вас до храма… — Она замолчала и испытывающе взглянула мне в глаза.

Ее мотивы были мне непонятны, и я не удержался от вопроса.

— Зачем тебе это? Что ты хочешь взамен?

Еще один пронизывающий взгляд голубых глаз и слова, заставившие меня задуматься.

— Я провожу вас до храма, а когда ты получишь все, что хотел, то выполнишь одну мою просьбу.

Первым порывом было спросить, что за просьба, но потом я вдруг мысленно уцепился за фразу «получишь все, что хотел». Дело в том, что я как на тот момент, так и сейчас ничего не жду от этого путешествия. Я иду к какому-то храму на встречу с неким стариком, только потому что меня просил об этом магистр Бинаи и еще потому что мне, в общем то, некуда идти. В то, что кто-то может объяснить мне что делать, я не верил хотя бы по причине того, что никто не знает о заклинании лежащем на мне, а раз никто не знает кто я такой, то кто может меня понять и показать мне мой истинный путь и истинную цель.

В результате мое молчание затянулось, и Таис поняла его по-своему.

— Не бойся, я не попрошу у тебя ничего, что потребует поступиться принципами.

Эта фраза окончательно меня запутала. Никаких принципов у меня тоже, отродясь, не водилось. Было нечто, что старик Перл и жрец нашего храма вбивали меня с самого детства. Чти Хранителей! Не убий! Не желай чужого! Не прелюбодействуй! Не лги!

И что?! Я давно уже переступил через все их заповеди. И убил, и украл, и с женщиной без обряда спал! Про вранье я вообще не говорю, это приходится делать почти каждый день! О каких принципах тут можно говорить?!

В общем, я ломал голову, а Таис ждала моего решения. Все мои рассуждения ни к чему не привели, а лишь добавили сумятицы. Спрашивать у девчонки, что я хочу получить от какого-то старика и какие у меня самого принципы, означало, что я не знаю куда иду, зачем и чего жду от этого путешествия. И пусть все это так и есть, но выставлять себя полным дураком в ее глазах мне совсем не хотелось. В конце концов, я пришел к простому и самому разумному решению. Не стоит ломать голову над вопросами, на которые все равно не получить ответов, а нужно действовать сиюминутно и рационально. Мне нужен проводник — нужен! Могу я потом нарушить обещание и отказаться выполнять ее просьбу — могу! Может она заставить меня — нет! Вот и все, что нужно знать, решил я тогда. Поэтому сейчас Таис шагает впереди нашего маленького отряда и ведет меня к цели, о которой я ничего не знаю, и к просьбе, которую я не собираюсь исполнять.

Как сказала Таис, мы идем к перевалу. Этот путь намного сложней и длинней, но горы практически безлюдны, а для нас сейчас это самое важное. Торная дорога через долину короче, но там вся земля распахана: деревни, маленькие городки, господские виллы. То есть повсюду глаза и уши, а каждый законопослушный подданный императора сочтет своим долгом донести на сбежавших преступников и вывести ищеек на наш след.

Ход у нас поначалу был бодрый, но ко второй половине дня энтузиазма поубавилось, а к вечеру так и вообще мы еле ползли. За исключением Таис, эта девушка вызывала удивление у меня, зависть у Салаха и искренний восторг у Дамира. Она шла и шла как заведенная, не зная усталости и голода. За весь день она ни разу не остановилась на привал, и мы втроем, не желая показаться слабаками, тоже не заикались ни о еде, ни об отдыхе. Ближе к вечеру упорство у нас практически иссякло, и оставался только вопрос, кто из нас троих сдастся первым. Меня это идиотское соревнование жутко бесило, но чтобы я не сказал, это все равно бы рассматривалось моими спутниками как поражение. Я это понимал и вынужден был терпеть, хоть и уверял себя, что мне нет никакого дела до их мнения. Соглашаясь со своими вескими доводами, я все равно продолжал молча шагать, изводя себя мечтами о миске горячей каши.

Чем больше солнце клонилось к вершинам гор, тем все чаще я посматривал на Дамира. Здоровяку подъем давался тяжелее всего, и я все сильнее склонялся к тому, что первым заведет разговор о еде именно он. К несчастью, упрямства ему тоже было не занимать, и он упорно отказывался сдаваться.

Наше молчаливое соперничество неожиданно развеяла сама Таис. На одном из поворотов она остановилась и указала на рощу высоких деревьев.

— Там есть заброшенная хижина. Надо успеть добраться до нее до темноты. — Прищурившись, она посмотрела на небо и добавила: — Ночью будет ливень с грозой.

Я тоже посмотрел на небо и никаких признаков дождя не увидел. Спорить с девушкой я не стал, но по крайней мере стала понятна причина сегодняшней спешки и конечная цель. Сил как-то сразу прибавилось, и мы зашагали в три раза быстрее.

Круглый очаг выложен прямо на полу хижины, и дым от занимающихся сырых дров забивает ноздри. Чихнув, отхожу к распахнутой настежь двери. За порогом льет как из ведра. Смотрю на стену дождя, и ежусь, представив себя сейчас где-нибудь в горах. Сотрясая хижину, гремит гром, и яркая вспышка молнии рассекает черное небо. В мелькнувшем сполохе отражается белая могильная плита, заставляя меня вздрогнуть и подумать: «Кому-то пришлось изрядно потрудиться, чтобы выдолбить могилу в этой скале».

Захлопываю дверь и возвращаюсь к костру. Дрова уже прогорели, и от углей идет только благословенное тепло. Едкий дым еще висит по углам и под потолком, но здесь у самого огня тепло и уютно.

Вскоре от стоящего на углях котелка потянуло запахом варева, и Дамир, сняв пробу, расплылся в довольной ухмылке.

— Готово! Подставляй посуду!

Протягиваю свою миску и получаю порцию похлебки. Стараясь не обжечься, дую на парящую горячую жижу и аккуратно черпаю ложкой. По внутренностям разливается приятное тепло, и хочется уже закрыть глаза и забыться глубоким сном. Взгляд бездумно скользит по беленой стене хижины и невзначай останавливается на бесформенном, темном пятне. Пятно как пятно, поначалу я не предаю ему никакого значения, но уже через пару мгновений понимаю — это не так. Оно отличается от всех прочих грязных пятен тем, что оно растет. Растет, булькает и набухает как волдыри при ожоге. Это звук уже отчетливо слышен, и мне ничего не надо говорить. Мы все вчетвером и так, как завороженные, смотрим на этот пузырящийся «ожог». Он все расширяется, и набухшие волдыри уже расползлись от пола до потолка, а потом вдруг все они беззвучно лопаются, обвисая по краям мерзкими лохмотьями.

Не понимая что происходит, мы ошарашенно пялимся на образовавшийся единый овал, а тот начинает темнеть буквально на глазах, наливаясь глянцевой отражающей чернотой. Она, словно полупрозрачное черное стекло, отражает и просвечивает, открывая стоящую за ним девушку. Длинные распущенные волосы почти полностью скрывают ее лицо, белая рубаха словно саван облепляет изможденную фигуру. Рахитично-худые руки безвольно висят вдоль тела.

Всматриваюсь в черную прозрачность и, не веря своим глазам, переспрашиваю:

— Мне это только одному кажется, или она действительно приближается?!

— Твою мать! — Восклицает Салах. — Что это за дерьмо?!

Едва шевеля губами, нам обоим отвечает Таис:

— Призрак Лейсан. Говорят, муж закопал ее здесь живьем за измену.

— Ты что, знала об этом, — вновь эмоционально реагирует Салах, — и все равно притащила нас сюда?!

— Да не ори ты так! Вдруг она слышит! — Прошипел Дамир и задал вопрос, который уже начал беспокоить и меня.