Слёзы Эрии (СИ) - Эйлин Рэй

Я помогла Офелии дойти до стола, где она снова заняла свой стул. Только сейчас я заметила, что по обе его стороны располагались два колеса, а в подлокотник были инкрустированы три бирюзовых Слезы Эрии. Офелия расположилась на мягкой подушке и указала мне в сторону широкой лестницы.

— Прямо и налево, думаю, ты найдешь там много интересного. Я велю, чтобы тебе принесли закуски.

Я послушно кивнула.

Пробраться к лестнице оказалось непросто. Толпа, собравшаяся в центре зала, тесным кольцом обступила огромную клетку, казалось, вырезанную из хрусталя, в которой томилась удивительной красоты птица — лазурные перья едва заметно мерцали, длинный черный клюв зарылся под крыло, а на макушке подрагивал пушистый хохолок. Я задержалась, залюбовавшись птицей, но поймав на себе ее взгляд, с трудом сглотнула подступивший к горлу комок. Что-то неправильное было в ее взгляде, что-то слишком осмысленное и осуждающее. Пристальный взгляд черных глаз заставлял чувствовать вину. Вину за то, что я стояла рядом с клеткой, за то была частью галдящей восторженной толпы, тычущей в дивное создание пальцами, за то, что была беспомощной перед этим обществом и не имела ключей от хрустального замка.

Меня пробрал озноб.

Внезапно из толпы выскочил ребенок. Заливаясь восторженным смехом, он нырнул рукой в клетку, поймал птицу за длинный хвост и выдернул лазурное перо. Птица вскрикнула, сжалась в тугой комок, а украденное перо стремительно обуглилось в пухлых детских пальцах. Мальчик тут же залился слезами. Какая-то женщина, весело посмеиваясь, попыталась отвлечь его и унять обиженный крик. Но никто из зрителей даже не подумал о том, чтобы отчитать ребенка и отругать за жестокость. Люди словно не заметили ни вырванного пера, ни боли и страха в глазах птицы.

Почувствовав горечь в горле, я поспешила к лестнице. Я не могла помочь этому несчастному созданию, не могла спасти, но могла уберечь саму себя от боли и чувства стыда перед ним.

Чем дальше уводил меня коридор второго этажа, тем тише звучали голоса гостей и мягче становился свет, излучаемый Слезами Эрии. Дом Артура Моорет напоминал музей: на стенах были развешены стеклянные рамки с засушенными образцами растений и насекомых, необычайные маски, картины, а иногда и вовсе встречалась кухонная утварь или длинные полки, заваленные разноцветными склянками, — каждая вещица имела собственную табличку с кратким описанием, указанием мира из которого была привезена, датой и именем члена четы Моорет, раздобывшего диковинку. В ложных поворотах коридора встречались более габаритные трофеи: статуи, живые растения в кадках, а в один момент я наткнулась на чучело и едва не рухнула без сознания, нос к носу столкнувшись с ощетинившимся вепрем, покрытым острыми, как копья, иголками. Я вновь ощутила вину перед лазурной птицей. Этот вепрь наглядно показывал ее дальнейшую судьбу: когда она наскучит публике, а ее перья перестанут сиять, несчастное создание займет свой каменный пьедестал в одном из коридоров особняка. И я не могла ей помочь.

Мои плечи поникли. Стараясь выбросить мрачные мысли из головы, я поплелась дальше.

Найти библиотеку оказалось несложно. Коридор по левую сторону от лестницы оканчивался высокой двухстворчатой дверью. Не успела я открыть ее, как услышала знакомый голос Шейна:

— Об этом не может быть и речи, Лу! — сердито прорычал он.

— Шейн! — Лукреция властно обратилась к парню. — Я вижу, чего он пытается добиться и ни за что не пойду замуж ни за Эрвора, ни за другого отпрыска Древней Крови, кого он мне подсунет. Отец давно всё решил за меня, пустил этого человека в наш дом и надеется, что мы полюбим друг друга. Но я не собираюсь оставаться с Арием под одной крышей и тем более идти под венец!

Наступила тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Шейна.

— Я покину Эллор с твоей помощью или нет. Но так уж вышло, что ты мне сейчас нужен, Шейн. Пожалуйста, устрой мне еще одну встречу с Маркусом, в последний раз… — голос Лукреции дрогнул от еле сдерживаемых слез и гнева, но она быстро взяла себя в руки. — Не заставляй меня напоминать о твоём долге, Шейн.

— Это не долг, а цепь, на которой ты пытаешься меня держать, — не скрывая злости, ответил Шейн. — Не так обращаются с друзьями, Лу.

Я услышала его тяжелые шаги, но не успела вовремя отпрянуть от двери. Она резко распахнулась, больно ударив по руке. Шейн застыл на пороге, удивленно округлив глаза. Быстро спохватившись, он крепко вцепился в плечо и втянул меня в библиотеку. Его пальцы больно сжимали кожу, а от взгляда, наполненного гневом, меня пронзил страх. И только стальная хватка Шейна удерживала меня на предательски дрожащих ногах.

— Шпионишь? — процедил Шейн сквозь стиснутые зубы.

— Я… Я… Мне сказали идти в библиотеку, — запинаясь, пролепетала я.

Шейн сильнее сжал мое плечо, и я пискнула от боли.

— И долго ты собиралась стоять и слушать?

От страха и вины на глаза навернулись слезы. Я не знала, что можно ожидать от рассерженного Шейна и, испуганно втянув голову в плечи, приготовилась к худшему — удару. Но вместо этого на меня нахлынуло болезненное чувство, словно в голову впились десятки острых когтей, пытающихся проложить путь к моим мыслям.

— Ты действительно считаешь меня способным на это? — Раздражение в голосе Шейна улетучилось, уступив место удивлению.

Внезапно его хватка ослабла, как физическая, так и ментальная, и, воспользовавшись моментом, я отпрянула. Вперив взгляд в пол, я молчала, чувствуя подступающую обиду, которая пробивалась сквозь плотную стену страха. Лучше бы Шейн ударил, чем прикасался к моим мыслям.

— Вы закончили? — подала голос Лукреция.

— Закончили, — сухо ответил Шейн. — И с тобой тоже.

Он стремительно прошел мимо и покинул библиотеку, оставив меня наедине с Лукрецией. Я невольно вздрогнула, когда дверь захлопнулась с глухим ударом.

Лукреция усмехнулась:

— Какой вспыльчивый и ранимый, порой с ним очень трудно иметь дело.

— Прости меня, — я нашла в себе силы заговорить, — я не хотела подслушивать, просто…

— Не надо, — Лукреция подняла руку, прерывая. — Скоро ты покинешь Гехейн, и твои любопытные ушки не доставят мне хлопот.

Я опешила от резкой смены тона Лукреции. На ее губах играла легкая, почти дружелюбная улыбка, но за ней спряталась неприязнь.

Внезапно по полу и стенам библиотеки проскользнула огромная тень, на миг заслонившая свет, льющийся из окна. Только теперь я поняла, что в помещении было слишком светло для позднего вечера. Я повернулась к арочному окну у дальней стены и замерла в изумлении. Мне открылся вид на заснеженные горные вершины, над которыми на фоне пасмурного неба кружили три белоснежных дракона. Один из этих величественных созданий пролетел настолько близко, что чуть не задел тонкое оконное стекло. Испугавшись, я дернулась назад.

— Не бойся, — голос Лукреции вновь наполнился приторным дружелюбием. — Это Хофф — удивительный мир, принадлежащий не менее удивительным существам. Но, к сожалению, путь туда для нас закрыт, мы лишь можем наблюдать за ним издалека.

Драконы резвились в искрящемся снегу, ныряя в глубокие сугробы, будто в морскую пучину, и поднимая в воздух белоснежные облака. Словно зачарованная величием этих существ, я подошла ближе. Краем глаза заметила, как Лукреция нахмурилась и окинула меня оценивающим взглядом, задержавшись на красном кристалле на моей шее. Меж ее бровей пролегла недовольная морщинка — девушка не пыталась скрыть свою неприязнь, демонстрируя, как ее оскорбляет мой внешний вид и безвкусно подобранное украшение.

От тяжелого пристального взгляда Лукреции во мне вспыхнули искорки гнева — я почувствовала себя униженной и слишком уязвимой. Но всё же, когда девушка вновь отвернулась к окну, я незаметно спрятала кулон за ворот платья, не желая вновь поймать недовольный взгляд, обращенный к вещи, которая была мне дороже всего на свете.

— Хочешь увидеть Сильм? — вдруг предложила Лукреция, снисходительно улыбнувшись.

— Нет, — резко ответила я, не найдя в себе сил подыгрывать ее фальшивому добродушию.