Второй (СИ) - Соль Вероника

Офелия снова попыталась сотворить заклинание. Действительно, вопреки изначальному ощущению, она чувствовала энергию внутри себя, могла её аккумулировать и направлять — но только не выпустить наружу. Что-то будто давило извне, загоняло поток обратно.

— Свет милосердный, — твердила она. — Это невероятно. Это точно безопасно?

Он равнодушно пожал плечами.

Чёрт с ним, даже если опасно, такое надо было испытать хоть раз в жизни. Деревья, которые блокируют магию. Про них слышал каждый — но это считалось выдумкой, байкой, уловкой, чтобы продать простофилям амулеты, которые якобы защитят от любых заклинаний. И вот она стояла на заснеженной поляне посреди леса — и не могла сделать ничего. Совсем ничего. Впервые с тех пор, как в пять лет начала бесконтрольно читать мысли окружающих.

— Тут ещё есть… — отвлёк её Джейсон.

Он подошёл к кромке деревьев, туда, где снег скрывал небольшое возвышение в рельефе поляны. Расчистил снег, обнажив тёмно-серую поверхность камня, обрамлённую мхом. Вероятно, это был небольшой участок скалы, почти полностью заросшей дёрном. Офелия приблизилась, заинтригованная — и второй раз за пять минут увидела чудо. Сырой гранит, покрытый пятнами лишайника, был исчерчен линиями, полустёртыми от времени. Их можно было бы принять за естественную шершавость камня, но забившиеся в борозды остатки снега сделали узоры отчётливыми и проявили их неслучайный характер. Офелия опустилась на колени, завороженно глядя на рисунки. В некоторых невозможно было распознать конкретные предметы. Вот, кажется, просто круг, но вот это уже похоже на солнце с лучами. А рядом лодка. Человек. А это напоминает собаку или кабана.

— Сколько им лет? — чуть слышно спросила Офелия.

— Не знаю, — с деланой скукой отозвался Джейсон. — Тысяч пять? Начало Первой Эпохи.

Офелия прикусила губу, боясь расплакаться от переполнявших её чувств. Она никогда не видела вблизи ни одного памятника Первой Эпохи, хотя их сохранилось немало. Слишком опасно для эфирных магов, слишком много информации за тысячелетия. Преподаватели любили рассказывать истории о тех, кто прикоснулся к древнему артефакту и так и остался навеки застывшей статуей. Этими несчастными были либо самые первые эфирные маги, в ту пору, когда об эфире ещё не знали, либо самоуверенные дураки, не внявшие предостережениям.

Но ведь они в кругу чёрных осин, никакая магия здесь не подействует?

Она протянула руку и перестала дышать, глядя на вечный след художника, который вот так же стоял перед этим камнем пять тысяч лет назад, чтобы запечатлеть своих товарищей, плывущих в длинной лодке с загнутым носом. А потом все они умерли, и лодка сгнила, а вместо деревни, где они жили, возник шумный город, а потом он тоже исчез. Увидит ли она всё это, коснувшись рукой рисунков? Станет ли это последним, что она увидит, прежде чем её разум, не вынеся нагрузки, растворится в бесконечности мира?

А, плевать. Замёрзшие пальцы коснулись заполненных снегом очертаний солнца.

Ничего. Чёрные осины делали своё дело. Значит, разум пока останется при ней. Было самую малость обидно.

— Пойдём отсюда? — вернул к реальности Джейсон.

Со вздохом Офелия поднялась, отряхнула снег с колен. Образы сменяющих друг друга цивилизаций, которые она так и не увидела, но живо представила, не спешили отпускать.

— Это же невероятно, — слабым голосом выговорила она.

— Ага, — Джейсон уже шагал сквозь осины туда, откуда они пришли. Последовав за ним, Офелия снова вспомнила о первом сегодняшнем чуде.

— Хоть убей, я всё равно не могу поверить, что эти ярмарочные амулеты работают. Что, правда можно так легко защититься от любой магии?

— Нет, конечно.

— И почему же? Амулеты поддельные?

— Обычно да. А если настоящие — слишком мелкие. Тут же целая роща.

— Ну небольшой-то эффект должен быть?

— А толку? Да ещё ветви слабее стволов.

— Тогда почему амулеты не пилят из стволов?

— Они очень твёрдые — как железо. Долго, дорого. Ну и незаконно.

— Почему незаконно?

— Как ты думаешь?

Офелия внимательно смотрела под ноги, на утопленную в глубоком снегу узкую тропку. От быстрой ходьбы стало жарко и слегка сбилось дыхание.

— Понятно, что это мощное оружие против магии. Но ведь и тот, кто вооружён, сам не сможет колдовать, как я понимаю?.. — Она помолчала. — Низшие могли бы использовать его против высших, да? Когда решат, что власть одарённой верхушки им не нужна. Страшно подумать, что это может произойти в любой момент, и удивительно, что не произошло до сих пор.

— Ковен неплохо справляется.

Офелия знала только, что Ковен высших магов Иннсдерре пошёл на компромисс с низшими, которые во всём мире с каждым годом чувствуют себя всё увереннее. В Каэлиде дошло до восстания, но оно было жестоко подавлено, и власть высших длилась как ни в чём не бывало. Но у них и не знали чёрной осины. А правители Иннсдерре уступили и разделили власть, и теперь Ковен правил наравне с Низшим правительством, распределив компетенции. Да, наверное, в таких условиях у низших не должно быть причин подниматься против Ковена.

— Но неужели такое чудо природы никак не используют, кроме как на неработающие амулеты?

— Ну, из неё всё-таки делают оружие — под контролем государства и для его нужд. — Джейсон остановился. Офелия плохо ориентировалась, но они возвращались по собственным следам, а дальше следов не было — значит, они дошли до того места, в которое перенеслись от школы. — Оборудуют тюрьмы, некоторые лечебницы для высших магов. В фармацевтике тоже.

— У осины есть ещё и целебные свойства?

— Нет, свойство всё то же.

— Обратно могу я, — улыбнулась Офелия, заметив, что он медлит в нерешительности.

— Если хочешь.

В ботинках хлюпал подтаявший снег, поэтому она решила вернуться сразу в коридор четвёртого этажа. По счастью, там не оказалось никого, кто мог бы упрекнуть их в невоспитанности.

— Ты не любишь телепортироваться, — заметила она.

— Я много чего не люблю.

— Но ты сегодня сделал исключение ради того, чтобы показать мне что-то, что может мне понравиться. — Офелия пыталась поймать его взгляд, но он всё время смотрел куда-нибудь в сторону. — Спасибо, Джейсон, мне очень приятно!

— Я понимаю, что здесь тухло.

— С тобой сразу намного интереснее. Это правда была впечатляющая прогулка, и мне действительно понравилось.

Он как-то невнятно кивнул. Офелия на миг представила, как в нарушение всех законов вторгается в его сознание, чтобы хоть так заставить его произнести: «Мне тоже очень приятно прогуливаться в обществе такой очаровательной особы, спасибо, что составила мне компанию!»

Она вздохнула:

— Не простудись, ладно?

***

«…Но Лазарь, распалённый пробудившимся в нём могуществом, опьянённый победами, которые оно ему даровало, не удовлетворился посулами Себастьяна, страстно желая подчинить своей власти всю Эририю от моря до моря. И вновь запылали леса и рощи, в диких порывах столкнулись ветры, реки поднялись из берегов своих, озёра кипели, рыбы их погибли от жара, и всюду свирепствовала смерть. Когда же пал второй из вышеупомянутых правителей, и Лазарь овладел вожделенной страною, взору его предстали развалины, ибо необузданною своею схваткой короли опустошили землю, изобиловавшую прежде всякими богатствами. Горы сравнялись с долами, и реки в долах стали струиться кровью. Поля, с которых снимали жатву, превратились в выжженные пустоши, позабыты стояли пастбища, а стада рассеялись. Рухнули преславные города, и не осталось в той стране людей, исполненных силы и доблести…»

Трижды он возвращался к началу абзаца и перечитывал заново, но мозг отказывался воспринимать слова. Сдавшись, он опустил книгу на кровать рядом с собой, заложив страницу пальцем.

В какой момент всё поломалось?

Всё же было отлажено. Вставать по общему будильнику, пить таблетку, завтракать, проводить уроки, обедать, несколько часов кряду сидеть в библиотеке, ужинать, потом допоздна читать у себя в комнате, пить таблетку перед сном. Здороваться с Бертемар и Кайтелем, не здороваться с Гайром и Сорхе, время от времени поддерживать умеренно вежливую беседу с Макдуфом, если тому вздумалось поболтать. Два раза в год бывать в Отенби, чтобы встретиться сначала с врачом, потом со старым наставником, всегда один и тот же маршрут. Никогда не сходить с привычного пути, не смотреть по сторонам, не взбалтывать хрупкий сосуд с сомнительным содержимым.