Далия Трускиновская - Предок
Обзор книги Далия Трускиновская - Предок
Они заботятся о нас и о нашем хозяйстве.
Они – домовые! маленькие человечки с совсем не малыми проблемами…
Далия Трускиновская Предок
Отродясь не задумывались домовые, от кого они ведут свой род. Спокон веку живут при людях, порядок блюдут, понемногу плодятся и размножаются, а для долгих размышлений у них просто времени не остается.
Но иногда задуматься все же приходится – и не от хорошей жизни!
Вдовую деревенскую домовиху Таисью Федотовну всем миром решили пристроить в хорошую семью. И семью долго искать не пришлось – это была та самая, которую бросил и бежал в неизвестном направлении домовой дедушка Тимофей Игнатьевич. Хозяйство у него было крепкое, налаженное, и бабе, да еще обремененной маленьким, на первых порах управиться было бы несложно. А хозяевам ведь все равно, кто за порядком следит, домовой или домовиха.
Таисья Федотовна вселилась в трехкомнатную квартиру.
На первых порах у нее дневали и ночевали кумушки, Матрена Даниловна и Степанида Прокопьевна, все облазили, все тайнички беглого Тимофея Игнатьича сыскали. А их, тайников, было столько, что домовихи просто диву дались. Туалетная дырка – раз, в самом низу, у пола, откуда тянуло холодом. Там домовой держал веревочки, гвоздики, полиэтилен. Склад за кухонным гарнитуром – два. На складе были мешочки и фунтики с крупами – гречкой, перловкой, пшенкой, манкой, а также отдельно – сухарики из хлебных корок. Еще за газовой плитой – но оттуда пришлось выскочить, зажимая носы. Неизвестно для чего Тимофей Игнатьич приберегал в маленьких баночках зловредный крысиный яд. Казалось бы, его, яд, не хранить, как сокровище, а в крысиную дырку заложить надобно! Была такая дырка в квартире, ее заделывай не заделывай – все равно зубастые твари прогрызут. Так нет же! Именно в крысиной дырке Тимофей Игнатьевич тоже завел тайник – там у него моток проволоки обнаружился. И в прихожей, за полкой с обувью, он какие-то мелкие железки держал, а какие – бабам не понять. И в гостиной, под диваном, а точнее сказать – внутри дивана, хранил неизвестно где добытый сухой собачий корм – на черный день, не иначе!
Матрена Даниловна только ругалась – всю душу вложил беглец в устройство тайников, а она, душа, и для чего иного пригодилась бы. Степанида же Прокопьевна только вздыхала – она имела трех дочек на выданье, и из-за старшенькой-то, девицы Маремьяны, и подался в бега нашкодивший Тимофей Игнатьевич. Не пожелал приводить Маремьянку законной женой в хозяйство с восемнадцатью, кабы не более, тайниками!
Хозяева же, не зная, что обихаживать их будет совсем неумелая деревенская домовиха, взяли да и увеличили семейство. Они имели в далеком городе дочку и внуков – так вот, старшего внука к ним и прислали на лето – а, может, и не только на лето.
Внук Димка, двенадцатилетний парень ростом чуть пониже взрослого мужика, приехал с клеткой, клетку поставил на стол в отведенной ему комнате, и вскоре по дому пронеслась весть: в Таисьином хозяйстве завелось диво!
– Что это там у нее? – спросил домовой дедушка Лукьян Пафнутьевич супругу Матрену Даниловну, когда она, запустив собственное хозяйство, вся взмокшая вернулась из Таисьиного. – Сказывали, вроде белки?
– И вовсе на белку непохоже, – отвечала домовиха. – А ростом тебя чуть пониже, мохнатое, косматое, нечесанное, пегое, без хвоста, с лапами, с мордой, глазки круглые, черные…
– Постой, не трещи! Как это – пегое?
– Рыжее с черным, по рыжему – черные пятна вкривь и вкось, – объяснила Матрена Даниловна. – И прожорливое – страсть! Намается с ним Таисья Федотовна! И жадное, все в рот прибирает, а что не в рот – то прячет.
– Хозяйственное, стало быть, – одобрил Лукьян Пафнутьевич. И потом, встретившись в межэтажных перекрытиях с супругом Степаниды Прокопьевны, Ферапонтом Киприановичем, сам первый заговорил про диковинное существо, причем, в пику своей Матрене Даниловне, – с одобрением. И разве мог домовой молвить гнилое слово про существо со столь явно выраженной хозяйственностью?
Тут же случился домовой дедушка Лукулл Аристархович.
Этот любил блеснуть диковинным словом, а от хозяев нахватался блажных идей. Непременно ему чьи-то права нужно было защищать. Как-то даже за крыс вступился. Как уцелел – до сих пор понять не может.
Лукулл Аристархович, вопреки обыкновению, слушал неспешный разговор двух домовых дедушек молча. Что-то у него этакое в голове зрело. А потом на ночь глядя и отправился навестить Таисью Федотовну.
Как домовихи умеют визжать – знает всякий. Домовые визжат от возмущения или же настраиваясь на драку, а домовихи – по разным поводам. И чем не повод – молодая годами домовиха, спозаранку, по-деревенски, улегшись спать, вдруг обнаруживает рядом с собой совершенно с ней не повенчанного мужика?!
Население квартиры подскочило, как ошпаренное. Сам хозяин, Николай Ильич Платов, и супруга, Вера Борисовна, и их незамужняя дочка Инесса, и внук Илья – все проснулись и стали друг дружку спрашивать, что стряслось. Погрешили на крыс, хотя такой голосистой крысы природа еще не создавала.
А вот домовые-соседи, прибежавшие на шум, как раз и застукали Лукулла Аристарховича. Таисья Федотовна как с перепугу в него вцепилась, так и не отпускала, да еще ее маленький суеты добавил.
– Ты что же это, охальник, делаешь?! – напустилась на бедолагу Степанида Прокопьевна. – Ты, коли глаз на бабу положил, сваху засылай! А не тихомолком под бочок подваливайся!
– Нехорошо, нехорошо! – добавил Ферапонт Киприанович. – Не по правилам! Ты что, совсем порядок забыл? Ну так я тебе напомню!
– Какая баба, какая сваха?! – заголосил прихваченный Ферапонтом Киприановичем за ухо Лукулл Аристархович. – На что мне баба?! Я по другому делу шел!
– Да к бабе попал? – продолжила умная Степанида Прокопьевна. – Уж не позорился бы, говорил, как есть! Дело у него!
– Врет, врет! – выкрикнула Таисья Федотовна.
– Еще бы он не врал! Знаю я ваше дело! Мне ли не знать – сама трех девок родила!
И она была права – в семьях у домовых редко бывает такой приплод. Одно дитя, ну, два, но чтобы три, и все – девки, это раз в сто лет случается, не чаще.
Ферапонт Киприанович меж тем волок непрошенного гостя прочь, к выходу, а выход из квартиры был в ванной.
– Да постой ты! – взмолился Лукулл Аристархович. – Я же не просто так! Ну, сам посуди – в тех ли я годах, чтобы свататься?
– Вон поганец Тимофей Игнатьевич тоже вроде не в тех годах был, – огрызнулся Ферапонт Киприанович, – а чего учудил? Стыд и срам! Иди уж, иди!
– Постой, тебе говорят! Вот те святая истина – не к бабе шел!
– А к кому?
– К тому, кто в клетке сидит!
– В клетке? А к Таисье Федотовне как попал?
