Алексей Лебедев - В поисках Дарования
Обзор книги Алексей Лебедев - В поисках Дарования
А.Г. Лебедев
Наследие Сомнии
Книга 1
В поисках Дарования
Текст copyright No Алексей Г. Лебедев
Качканар, 2012
Оглавление
Глава 1
Как же, все-таки, наш человеческий мир банален и не глубок в яркости фантазии. В большей его степени. Почему для всех тьма это одно и то же? Почему она не может быть чем-то другим? Или это люди пошли нынче такие? Вот, для Антона слово тьма это страх и одиночество - первое, что пришло ему в голову; для Андрея - то же самое, плюс пустота и порождение зла; для чувственных девчонок из бухгалтерии тьма это просто жуть.
- Да, да. Еще маньяки там всякие. - добавили они, морща носы передёргиваясь.
Но вот, Кира - другое дело. Она была не из той "большей степени", она совсем иная, она словно четко понимала, что такое тьма, точно, сама была порождением темноты.
- Тьма - это бесконечность. - ответила она, услышав, как я провожу опрос среди остальных. - Это пустота среди бесконечных идей и мыслей. Она рождает смерть и в ней зарождается жизнь. Это страх и умиротворение, это одиночество и весь мир в одном мгновении. Тьма это беспамятство и череда немыслимых снов. Тьма это тишина и щемящий душу стук сердца - бум-бум, бум-бум.
...И щемящий стук сердца... Бум-бум, бум-бум. Вибрацией по груди гулом донеслось до моих ушей. Бум-бум... Как точно! Она словно сама, как и я проводит здесь каждую ночь.
Тьма... Почему она преследует меня? Почему я не вижу ничего, кроме этого ужасного и пугающе одинокого темного пространства. Самое странное то, что я по-реальному адекватен ко всему происходящему: я мыслю, осознаю, что происходит, чувствую все свое тело, чувствую, как напрягается каждая его мышца, как бьется мое сердце, я даже могу начать бежать и через несколько метров устану. Под своими ногами ощущаю какую-то опору, которая расстилается подо мной, вокруг меня и уходит в невидимую, скрытую черной пеленой, даль. Я способен потрогать ее, ощутить прохладу, исходящую от этой незримой земли, уловить малейшие звуки от глухих ударов моих ног. И больше ничего... Только я, кромешная тьма, мои мысли, одинокий шепот моих движений и... О, нет! И до боли въевшаяся в мое сознание мелодия, которую я с ненавистью слышу каждое утро, помимо субботы и воскресения, но одновременно приносящую с собой спасение от этого, казалось бы, бесконечного одиночества. Это голос моего будильника, который сладко напевает мне мотив довольно древней, но трогающей мою душу мелодии "Dead Already", упорно напоминая, что пора вставать. Даже звук музыки с трудом проникает сквозь молчаливую густоту этой темноты. Он как бы вонзает свои волны в эту гущу, цепляется и новым потоком волн пропихивает себя вперед, с трудом раздвигая плотный слой тишины, заполняя все вокруг спасающей реальностью.
Кое-как нащупал свой мобильный на тумбочке рядом с кроватью, чуть не уронил на пол, толкнув его внешней частью ладони, но как-то умудрился поймать. Нажал на кнопку отбоя будильника и повернулся на спину, не открывая глаз. Вновь тишина. Мне показалось, что я снова уснул. Но прислушавшись, услышал легкое постукивание ветьев дерева по стеклу окна, шум текущей воды в батарее, как будто сотни тысяч муравьев бегут по трубам в поисках добычи, шурша своими тельцами по железу.
Теперь, после пробуждения, тело ощущается совсем по-другому: какая-то вялость, небольшая ноющая боль в правом колене от ушиба после очередного пейнтбольного поединка против команды аналитиков из нашего отдела, и легкое потягивание в районе голеностопов обеих ног, как будто ты лежишь на дыбе и палач медленно и беспощадно растягивает ноги. Той легкости и жизненной энергии, которые должны быть после продолжительного и спокойного сна, как и не бывало. Точно высосали из меня силы, пока я спал, если можно назвать то одинокое межпространственное существование сном, и наполнили мои ноги увесистым свинцом. Хотя я лег вчера довольно рано, и проспал часов десять, не просыпаясь. Могу поспорить, что любому здоровому человеку вполне хватило бы этих десяти часов, и он чувствовал бы себя очень даже восхитительно.
Медленно открыл глаза, часы проецировали на потолок голубой картинкой время и текущую погоду за окном. Семь минут восьмого, я повернулся к окну. На улице до сих пор не посветлело. Обычное состояние для конца января. Довольно чистое звездное небо. Только иногда пробегали жидкие серые облака. Хотя у самого горизонта небо уже подбиралось к своей дневной, но еще тускло-голубой окраске с белым оттиском на самой линии встречи земли и небес. Видимо, в отличие от меня день хорошо выспался и настраивается быть приятно солнечным и веселым.
Из будильника снова вырвалась эта коварная мелодия, значит уже десять минут восьмого, и мне срочно надо стащить свое вялое тело с кровати, иначе мне придется оправдываться перед Антоном, моим шефом, за опоздание. Несмотря на то, что у нас с ним приятельские отношения, все равно, не хотелось бы портить ему настроение, зная его неравнодушное отношение к пунктуальности. Да и все-таки он, как ни как, мой начальник, а я всегда был поклонником субординации и уважения к старшим.
Откинув одеяло, с трудом поставил себя на пол. Все тело поламывало, будто после трехкилометрового кросса. В голове поселилось странное, но знакомое ощущение дискомфорта. Обычно такое возникает, когда.... Я посмотрел на свой сотовый и через долю секунды он замигал, его затрясло от легкой вибрации и раздалась любимая бабушкина мелодия. Поднял его с тумбочки, на экране высветилась милая фотография бабули. Круглое, полноватое, морщинистое лицо с эффектной каштанового цвета прической, напоминающей канадскую булочку с вздутыми краями, причем один пузатей другого, а бока умело срезаны на четверть с каждой стороны и в центре этой булочки элегантно уложена из прядей волос роза.
- Да. - Мой голос показался мне немного резким, хотя я и не намерен был разговаривать с ней в таком тоне. Надеюсь, мне показалась и она не заметила небрежность в моем голосе.
- Максимочка, привет! - промурлыкала она. - Ты уже проснулся? Я тебя не разбудила? - Вежливость рисуща ей.
- Все в порядке, бабуль. Я только что встал с кровати, собираюсь на работу. - Мой голос немного раздражён. С утра я завожусь немного с трудом и люблю присутствие спокойствия вокруг себя в течение минут пятнадцати.
