Максим Далин - Соавтор
Обзор книги Максим Далин - Соавтор
Стилистический эксперимент на тему фэнтези.
Текст под редакцией М. Ровной.
Макс Далин
Соавтор
… Ни славы и ни коровы,
ни тяжкой короны земной —
Пошли мне, Господь, второго,
чтоб вытянул петь со мной!
Прошу не любви ворованной,
не милостей на денек —
Пошли мне, Господь, второго,
чтоб не был так одинок!..
Я безнадежно пытаюсь найти точную формулировку.
Мое дело существует в словах, словами, ради слов — и с их помощью. Обычно слова приходят сразу за образами, иногда — даже раньше образов; я редко мучаюсь с выбором формулировки, но сегодняшний выбор меня совсем измучил. Эти муки досаждают больше, чем больной зуб — я смертельно устал, но не сдвинулся ни на микрон.
Как сказать о принципиально важной и почти неописуемой надобности в двух стандартных фразах?
«Требуется проводник по другому миру»?
Проводник! Я не Октябрьская железная дорога…
«Отсутствует ключ»? «Профессионал, способный открыть дверь между…»? Судя по этому тексту, мне нужен слесарь.
Я доведен до отчаяния. Я совершаю фатальные глупости, как старая дева, решившая познакомиться с миллионером через Интернет. Я дошел до точки.
«Ищу человека, умеющего проходить сквозь барьер»…
Будь у меня хоть тень надежды обойтись без этого унижения! Я честно пробовал. Я, как та самая старая дева, искренне пытался усовершенствоваться до охмурения незнакомцев и незнакомок. В баре. В автобусе. В чате. Черта с два! Вскоре выяснилось, что охмурить — не проблема.
Проблема — их возможности. Помноженные на мои возможности, они должны были бы дать всемогущество, а не давали ни шиша. Совершенно бесплодные потуги.
Среди моих случайных партнеров были красивые девочки, на которых я особенно надеялся. Откровенно говоря, был момент, когда только на девочек я и надеялся. С ними было легче разговаривать. Мне представлялось, что с такой не искра, а целый пожар вспыхнет — и совместные усилия будут иметь массу дополнительных преимуществ. Поэтому самые тяжелые разочарования случались из-за девочек.
Они кажутся разумными. Они кажутся чувствительными. Все хорошо, кроме упомянутой искры, которая все одухотворяет. А без нее, как бы ты ни бился — ничего не выйдет. Я хочу сказать — без искры.
Разве что твоя злость и ее слезы.
Девочку зовут Татьяна.
У нее прекрасные волосы, русая копна русалочьей пышности, и беличьи зубки, открываемые такой же ярчайшей кукольной улыбочкой, как у Мэрилин Монро. Она не глупа. Мы сидим у меня и так болтаем о других мирах, что я набираюсь смелости ей показать. Тем более что она слегка пьяна.
Я решаю, что настоящая экзотика тут не подойдет, и открываю красивое местечко. Девчачью прелесть.
Она шарахается в сторону и тут же подается обратно. Глядит жадно, почти так же страстно и жадно, как я сам.
— Господи, — шепчет она. — Как ты это делаешь?
Я впервые сделал это в пять лет. Тогда дырочка была размером с горошину — только заглянуть одним глазом. Чтобы научиться раздвигать ее до размеров двери, мне пришлось дожить до двадцати пяти.
Я понимаю, как завораживает это зрелище — тем более, если видишь его впервые.
Я открываю выход в своей комнате. Обои старые, выцветшие, их давно пора переклеить, мне лень, влом, неважно — они пропали, а за ними пропала бетонная стена. И там, где должна быть моя крохотная кухня, выкрашенная бледной масляной краской, газовая плита в кофейных пятнах, стол советского образца, пара табуреток и холодильник «Норд» — там лес.
Это как смотреть в окно. Только окно на пятом этаже, за ним валит снег, а выход — у самой земли, и на земле трава, жесткая лесная трава, папоротник и осока, земляника под июньским солнцем, люпин цветет… во всяком случае, мне эти цветы, синие и розовые, напоминают люпин. Пространство комнаты обезумело и перекосилось. Время пошло вразнос.
Мое сердце колотится так, будто я взбежал на крышу небоскреба по крутой лестнице. Моим пальцам холодно, а спине горячо. И мне хорошо. Я не могу описать, насколько это хорошо. Я задыхаюсь от восторга. Кто-то, возможно, сравнил бы ощущение с наркотическим приходом, но любой наркотик по сравнению с этим — дешевый суррогат.
Единственное, что не дает счастью быть полным — барьер.
— Она настоящая? — шепчет Татьяна.
Она настоящая. В золотом солнечном сиянии неподвижно стоят облака. Забавное создание, напоминающее белку, с короткой зеленоватой шерстью и веером роскошного хвоста, темно-зеленого с белым подбоем, висит на стволе вниз головой, остановленное в стремительном движении. Летящая птица врисована в небосвод. Бабочки замерли, залитые в воздух, как в прозрачный пластик. Остановленный миг живого мира.
— А почему… — начинает Татьяна, и я запускаю время за барьером.
Это тоже тяжело описать. Я напрягаю мысль, словно бицепс — и вижу, как в листве срывается ветер. Птица взмахивает крыльями. «Белка» суетливо спускается по стволу, исчезает в осоке…
Татьяна делает то, что сделал бы кто угодно — пытается протянуть руку в жаркий солнечный день чужого мира. Ее пальцы натыкаются на барьер.
Холодная гладкая стена. Как невидимое стекло. Как полированная сталь.
Через барьер ветер пахнет прелой хвоей и подсохшими ягодами. Еще миг спустя — слышен мерный шум листвы и крики птиц. И мне хочется врезать по барьеру кулаком.
— Иди туда! — шепчу я. — Войди. Вот что я имел в виду.
У Татьяны кровь приливает к щекам. Она распластывает по барьеру ладони. Прижимается к нему телом. Я еще надеюсь. В конце концов — это ее первый раз…
— А что это за место? — спрашивает Татьяна, скребя барьер длинным отполированным ногтем.
— Не знаю, — говорю я. — Север того мира. Видишь, хвойные деревья? Кажется, они вроде лиственниц или пихт. Зимой с них опадает хвоя…
— Зиму ты тоже видел? — спрашивает Татьяна.
Я видел зиму, весну, лето, осень. Животных. Людей — только издалека. Я предполагаю, что неподалеку — нечто вроде поселка. Я предполагаю, что в этом мире водятся драконы — как-то промелькнула, на миг заслонив солнце, крылатая тень. Я видел ночами блуждающие огоньки, а днем — порхающих над цветами крохотных девочек со стрекозиными крылышками и отвратительными головами стрекоз. Люди показались мне монахами, показались мне солдатами — то, что я видел, показалось мне людьми, но я так и не смог рассмотреть подробно и отдал бы правую руку за возможность узнать, что там, за зеленой шелестящей массой листвы…
— Идти туда?
Я киваю.
Татьяна оглядывается. Ее взгляд светлеет.
— Господи, другой мир?! Неужели правда?!
