Андрей Мартьянов - Принц Зингары
Обзор книги Андрей Мартьянов - Принц Зингары
Запись первая в которой я описываю приезд в Тарантию королевы Чабелы Зингарской и кратко повествую о жизни во дворце
Аквилония, Тарантия
25 день второй осенней луны 1314 года
В народе утверждают, будто любой государственный праздник (особенно «Большое коронное торжество»), по разрушительным последствиям равен нашествию варваров вкупе с явлением неисчислимой стаи саранчи и тысяче пожаров, случившихся во время речного разлива и урагана. Простецы во многом правы.
Дело в том, что ровно через пять дней в столице нашего богоспасаемого королевства будет отмечаться одновременно три грандиозных празднества, объединенные в одно. Самхайнн — день осеннего солнцеворота, годовщина рождения короля и его совершеннолетие, и, само собой разумеется, Коронация. Его нынешнее величество, государь Аквилонии и всех подвластных скипетру Трона Льва земель, Конн I из династии Канах, изволит принять из рук богов, дворянства и народа отеческий престол.
Именно по данной причине Тарантия уже несколько дней напоминает гигантский беспокойный улей.
Прошло всего полторы луны с того, навсегда запавшего в мою память дня, когда король Конан отрекся от трона в пользу наследника — дело происходило на моих глазах, в пределах отцовского поместья, называющегося Новый Юсдаль.
Историю тогдашнего приезда старого короля и его сына рассказывать не буду, ибо отец и Конан настрого запретили открывать эту маленькую тайну людям посторонним, однако следует упомянуть, что в последний вечер пребывания короля и наследника в нашем замке произошло неожиданное: Конан внезапно предъявил нам акт отречения и в соответствии с древними законами передал власть Конну. То есть моему старому другу времен юности, проведенной в столице — отец трудился на поприще личного библиотекаря и летописца короля, и воспитывался я при дворе.
Тем же вечером новоиспеченный монарх подписал свой первый указ, гласивший о принятии некоего Ротана, барона Юсдаля, в знаменитый гвардейский отряд «Черный Дракон». Так я заполучил давно ожидаемое звание королевского ликтора, то есть вступил в ряды самого блестящего и уважаемого полка аквилонского войска.
Неплохо быть другом детства принца, верно? Буквально на следующий день я начал вести постоянный дневник.
Батюшка Хальк всегда был уверен (причем небезосновательно), что я не собираюсь повторить пройденное им поприще книжника. У меня нет достаточной усидчивости, чтобы целыми ее вечерами корпеть над летописью или копаться в старинных пергаментах, ради отыскания в оных удивительных тайн древности. Но вот заполнить несколько страничек дневника, в которых следует описать самые важные события минувшего дня, мне ничуть не лень.
Будет забавно лет через десять—двадцать взглянуть на собственноручно исчирканные переплетенные листочки и вспомнить, как открывалась новая эпоха, не осененная славой короля Конана, единовластно правившего Аквилонией целых двадцать семь лет.
Прямо сейчас, перед утренним разводом караулов в замке короны, я сижу за столом в комнате, которую вместе со мной занимают еще двое молодых гвардейцев из нашего десятка, и пытаюсь не вывихнуть челюсть — донимают зевота и недосып. Чернильница, тетрадь из полусотни тончайших листочков веленевой кожи, переплетенных бурой ниткой, несколько отточенных гусиных перьев на костяной подставке...
На коронацию Конна прибывает множество гостей со всего Заката. Только вчера, ближе к вечеру, заявился кортеж немедийского государя Нимеда II — больше сотни дворян, охрана, свита, повозки с подарками.
Светлейший канцлер, герцог Просперо Пуантенский, сбивается с ног, стараясь разместить высочайших гостей с почетом и тщанием, а ведь пока до столицы добрались только Нимед и, выехавший заранее, молодой император Турана Нураддин, правнук легендарного Илдиза Туранского.
Просперо мобилизовал усилия всех государственных управ, попросил у владельцев самых лучших дворцов Тарантии потесниться, временно реквизировал в казну четыре роскошнейших замка, принадлежащих семье Форсеза (то есть наследникам прежнего канцлера Публио, умершего несколько лет назад).
Как прикажете с удобствами расселить эдакую ораву гостей, обладающих самыми требовательными вкусами? Ходят слухи, будто туранец Нураддин сразу потребовал для своей любимой жены бассейн, наполненный молоком ослицы. Может, это и неправда, но слушок показательный.
А ведь скоро прибудут владыки еще десятка государств, король гномов Граскааля, представители Рабирийских гор и еще несколько посланников, представляющих не-человеческие народы Хайборийского материка. И каждому необходимо выказать должное уважение, подготовить соответствующую пищу (вспомним, что обитателям Рабиров обязательно требуется «к столу» свежая кровь...), и сделать все, дабы восшествие на трон сына самого Конана Канах запомнилось на многие столетия и украсило собой летописи каждой страны.
Наш десяток, возглавляемый деционом-десятником Равальдом, пока что оставался в замке короны — задача Черных Драконов проста: оберегать жизнь и спокойствие короля. Тем более, что Конн за последнюю луну беспредельно устал и настолько похудел, что при его крепком, но сухощавом сложении, превратило короля почти в тростинку.
Конна изводят нескончаемые приемы, церемонии вассальных присяг, нудная работа с бумагами и все остальное, что мой отец с оттенком презрения именовал «важными государственными делами», а Конан Канах предпочитал передавать большую часть означенных «дел» на верных соратников, сподвижников и советников. Признаться, я никогда не хотел бы стать королем — очень уж много забот и обязанностей, которые волей-неволей приходится блюсти. Вероятно, по прошествии некоторого времени Конн поступит так же, как и его отец: подберет нескольких умных и честолюбивых людей, способных не столько за страх и награды, сколько за совесть, трудиться на благо государства. Я бы и сам не прочь, но пока не вижу в себе способностей к управлению — мне гораздо ближе именно военная служба, чем скучное бумагомарательство в канцелярии.
Так, записи придется оставить до вечера – меня зовут! Судя по низкому рыкающему и очень недовольному голосу, это наш десятник, Равальд. Вначале пять десятков гвардии построили в одном из внутренних дворов замка — тридцать Драконов и еще два десятка из Полуночного отряда, называвшегося прежде Киммерийским. Конан, примерно двадцать лет назад набрал из своих сородичей «Дикую Сотню», где служили ненаследные младшие сыновья киммерийцев и родственных им по крови обитателей провинции Темра. Потом в варварский отряд стали принимать и нордхеймцев, которые, как ни странно, отлично сдружились со своими давними противниками — горцами. Чтобы никого не обижать, король запросто переименовал небольшой полк, назвав его общим для киммерийцев и нордлингов словом «Нордэк», обозначавшим сторону света, откуда набирались вояки варварского происхождения — «Полночь», или, по принятым на Океане традициям, «Север».
