Анна Алмазная - Лоза Шерена
Обзор книги Анна Алмазная - Лоза Шерена
Лоза Шерена
Алмазная Анна
Часть первая. Лесник
Глава первая. Бранше
Лето выдалось тревожным. Одна напасть сменялась другой: то непривычная для этих краев засуха, угрожающая неурожаем и пожарами, то расплодившаяся нечисть, которую не успевали бить дозорные, то странные, непонятные убийства, встревожившие всю округу.
Последние не сильно-то волновали местного лесника (коль боги не допустят, так ничего и не случится, а коль допустят - беги, не убежишь), зато сильно тревожили его семью. Мать умоляла Рэми не возвращаться домой ночами... и Рэми обещал. Но сдержать обещание удавалось не всегда.
Вот и сегодня задержался поздним вечером на болоте. А заодно, если уж забрел в эти края, решил подсобрать для матери рогатых васильков. Давно травница просила, да встречались цветы в лесу редко. А вот на островке посреди болота, как ни странно, уродились богато, темно-синим ковром рассыпавшись на поляне.
Ощущение тревоги дошло до Рэми не сразу. Крякнула утка, предупреждая выводок, хрустнула ветка, вылетела из орешника встревоженная синица.
Рэми еще толком сообразить не успел, что и к чему, а его тело уже начало действовать: руки бережно опустили на землю собранные цветки, потянулись плавно за луком. На всякий случай...
Может, мимо пройдет. Или не пройдет, если это оборотень... те, коль перейдут чудом предел между Кассией и Ларией, то крови ищут, и юного лесника не упустят...
Года два назад Рэми впервые убил оборотня, да и то, скорее, благодаря случайности, чем какому-то умению.
Раньше оборотни в округе не появлялись. Люди поговаривали, что в соседней Ларии их много водилось, да только предел всех бил. Но этот зверь, хоть больной был и ослабевший, а через магическую защиту продрался. Ну и, наверное, как дом в лесу учуял, так на него и потянулся. На человеческую кровь. Говорят, что кровь этим тварям пуще воздуха нужна, что ею оборотни раны лечат.
Рэми, которому в ту пору минуло пятнадцать зим, как раз домой вернулся, когда услышал полный ужаса крик. И вой. А дальше будто провал в памяти. Рэми понятия не имел, как во дворе очутился, как сестру собственным телом закрыл, защищая от облезлого, но все еще полного сил зверя.
Позднее Лия говорила, что брат появился как из воздуха. Рэми не верилось... Да кое-чему поверить пришлось - умирающей под тугими струями первого, весеннего ливня твари со стрелой в горле.
А еще через миг Рэми прижимал к себе рыдающую сестру и смотрел, как облезлый, неказистый зверь превращается в грязного, а все же человека.
- В дом, быстро! - приказала прибежавшая мать.
Потом Рэми сидел в своей комнате, обхватив голову руками, и терпеливо ждал воинов повелителя. А вместе с ними и смерти. Чего же еще? Кто поверит, что зверем человек был? Что Рэми не в юношу тяжело-больного стрелял, в чудовище?
Но боги милостивы. На закате в спальне появился старшой из замка. После долгого и неприятного допроса крепко сбитый Жерл сказал:
- Я тебе, может, и поверю. А вот судьи Кассии поверят вряд ли. Оборотни у нас гости редкие, разбираться никто и не станет. Им легче подумать, что твоя сестра пришлого подобрала, да полюбовником его сделала. А ты их вместе застал, вот и избил сначала как следует, а потом и убил. Они ведь человека видят. Мы - зверя. Так что, слушай меня, Рэми. Я человек простой, но добро помню. Помню, как виссавийцы лечить меня отказались, помню, как твоя мать меня выходила. Потому и скажу - моя стрела была. Мне все поверят. Я зверя убил. Я! Понял?
Рэми понял. И Лия поняла...
На следующий день пронесся по округе слух, что в деревню прибыл маг. Зверя изучать. Шептались люди, что повезло Жерлу - маг попался молодой, но дотошный, старые книги поднял, виссавийцев спросил, выяснил, что вовсе не человека старшой убил, а нечисть, которую маг назвал "звериным оборотнем".
Как оборотень может быть "звериным", Рэми не понимал, но и не спрашивал - главное, что старшому поверили, а еще главнее, что ради Рэми никто бы разбираться не стал... Убили бы на месте, тело оборотня придали бы огню, мать и сестру отправили бы под милость старейшины... И не натягивал бы Рэми тетивы на этом проклятом болоте.
Рэми не хотел вновь убивать. Не хотел, чтобы и теперь его вытаскивали из неприятностей. Но если вновь придется...
"Не дайте боги встать перед судом Кассии. Но лучше так, чем мертвым..." И лучше было слушать мать и дозорных, да не ходить так далеко, рискуя вляпаться в неприятности. Лес в последнее время стал опасным.
Но рыпаться теперь поздно, потому Рэми просто ждал... Даже дышать забыл. О времени забыл. О солнце, что коснулось округлым боком верхушек деревьев. О рогатых васильках, что у ног его рассыпались. О матери, сестре, о лесе, о себе забыл. Все исчезло, растворилось, застыло, а Рэми слушал... И слышал не шелест ветерка в ветвях молодых берез, не стрекот кузнечиков, не жужжание шмеля, только шаги незнакомца, его шумное дыхание...
Плохо идет. Неосторожно. Но уверенно, прямиком к поляне с васильками, будто чует. Может, крови хочет? Обойдется! Пусть, тварь, сначала стрелы опробует, да стрелы не простой - мать каждую заговорила, каждую в отвар травяной окунула - такая и поцарапав нечисть добьет...
А зверь все ближе подходит. И вот уже не только слух, но и зрение вступает в игру, следит за еще неясной тенью в тумане березовых листьев. Вот-вот тетива запоет, пустит стрелу на волю, да... Нет зверя.
Забилось ровно сердце, Рэми слегка расслабился. Перед ним в дымке березняка показался человек, а вовсе не зверь. С человеком можно справиться, тем более с таким: хоть незнакомец на голову выше, и шире в плечах раза в два, но не опасен. Молод еще, Рэми не старше. Неопытен. Стрелка на расстоянии десяти шагов не видит, в землю смотрит, будто ищет чего-то, да еще и заметно прихрамывает на левую ногу.
- Стой, где стоишь! - прошипел Рэми, когда человек подошел слишком близко.
Тот вздрогнул, вытаращил глаза и испуганно застыл.
Одет смешно - штаны короткие, полушубок куцый, на голове - блин какой-то, украшенный птичьим перышком. Сам толстый как колобок, вот-вот покатится, щеки румяные, а волосы рыжие, во все стороны лезут, будто солома с худой крыши... Какой уж там оборотень... даже среди оборотней таких недотеп не водится...
Рэми постарался унять рвущийся наружу смех, да вот только получалось плохо. У матери бы, наверное, получилось...
Травница, целительница, она умела одним взглядом успокоить любого буяна. Рэми же, большую часть времени проводивший в лесу, да в одиночестве, притворялся не очень, оттого и презрительно-снисходительной улыбки не сдержал...
