Всеволод Буйтуров - Золотой Разброс 2. Путь к себе
Обзор книги Всеволод Буйтуров - Золотой Разброс 2. Путь к себе
Всё будет хорошо уже в этой книге!
Но…не спешите прощаться с Лилией, Фирузом, Собакой, их друзьями и соратниками: готова ещё одна, совсем маленькая книжица. Вот после неё всё окончательно станет ясно!
СЛЁЗЫ НЕВИДИМЫХ 2
ПУТЬ К СЕБЕ
Не счесть разлук во вселенной этой,
Не счесть потерь во вселенной этой.
А вновь найти, любовь найти всегда нелегко.
И всё-ж тебя я ищу по свету,
Опять тебя я ищу по свету,
Ищу тебя среди чужих пространств и веков…
Леонид Дербенёв
Великое путешествие молодого Турухана
Тихий вечер начинал неспешно переходить в сумерки. Под кронами могучих сосен света уже заметно убавилось. Где-то на берегу Могучей Реки свирепствовал холодный осенний ветер. Тайга — совсем другое дело, в тайге всегда тихо. Даже Лешие и Древесные Девы в такие дни старались подальше забраться в родную чащобу.
На Поляне Обрядов присутствовало на этот раз всё Племя. Даже грудничков принесли с собой матери в уютных, плетёных из тальника колыбелях. Древних старцев, которые уже не могли самостоятельно передвигаться по лесным тропам, на тёплых одеялах из шкур доставили к месту сбора молодые охотники.
Все, абсолютно все, Дети Невидимых должны были стать свидетелями и участниками Великого Таинства. В этот вечер к Таинству будет приобщён новый молодой Турухан. Это имя издревле заповедали носить каждому Шаману Племени Невидимые Родители. Нынешнему, совсем молодому, было, конечно, рановато взваливать на свои плечи такой груз. Шутка ли — к самим Родителям обратиться!
Но растерянность и испуг Детей поистине были безграничны. Никогда такого не было, чтобы ни с того, ни с сего исчез бесследно Хан. Как жить без мудрого правителя? Кто скажет, когда идти на охоту, когда перегонять оленей на новые пастбища? Много забот у жителей тайги. Могли люди и сами прекрасно разобраться, когда и что делать, но таков был порядок, что всё решает Великий Хан.
Молодой Турухан совсем недавно проводил своего предшественника в Небесные Чертоги. Тот мирно окончил свой земной путь в глубокой старости с таинственным словом «Нефть» на устах. Слыхали от него и ранее это загадочное обращение к неизвестному простым смертным Духу, но не решались спросить о нём: нельзя проявлять праздное любопытство к тому, что ведомо лишь избранным.
Только проводили в последнее путешествие старика-шамана — обнаружили, что Большой чум вождя опустел. Не сразу, конечно, заметили, думали, просто Владыка не желает из своего жилища выходить. Однако день, два, три прождали: не просит Хан подать ему еды-питья, распоряжений от него нет никаких, и, уж совсем смущаясь, чистые и наивные в своих помыслах, отмечали подданные, что и естественную нужду справить ни разу глава Племени не выходил.
Долго думали. Наконец решились отогнуть край полога. Пусто было в чуме. Женщина, избранная Ханом в супруги, по обычаю и древнему закону содержалась в отдельном жилище вместе с наложницами Вождя. Положили Родители каждому из Любимых Чад иметь мужчине одну жену, а женщине одного мужа. Только Ханам предписывалось брать в свой дом ещё и возможно большее число наложниц, чтобы преумножать свой род и передавать по наследству мудрость, данную Невидимыми.
В Семейном ханском доме поднялся страшный переполох. Женщины думали, что Тогизбей не уделяет им внимания, отягощенный заботами о благополучии Племени: он и раньше не особо баловал своим присутствием обитательниц Семейного чума, без них дел было невпроворот. Узнали дамы о пропаже общего возлюбленного, и, как положено, закатили грандиозную коллективную истерику.
Но всё проходит. Баб усмирили, нового Шамана выбрали (почти выбрали, при помощи отходящего Старого Духовного Лидера). А Хан — должность не выборная: всегда по наследству передавалась самому умному и сильному из многочисленных сыновей.
Что делать? — вопрос этот мучил осиротевшее Племя.
Путь один: просить совета у Родителей. Такое было позволительно лишь в самом крайнем случае. А куда уж хуже: Хан исчез, кто из его сыновей самый мудрый и сильный перед народом не провозгласил, и, чем Духи не шутят, может, он по делам государственной важности отбыл, не предупредив соплеменников: не обязан отчитываться!
Хоть и зелен и неопытен был новый Турухан, пришлось просить его отправиться в дальнее сакральное путешествие.
«Светящемуся» тоже не сиделось на месте
Пёс бежал день и ночь, знал, что времени у него в обрез. Был он возбуждён, голоден, и зол от голода и возбуждения. Изредка удавалось чего-нибудь перехватить в дороге, например, придавить в каком-нибудь посёлке зазевавшуюся курицу у зевак-хозяев. Ночью бы просто поохотился в любом курятнике. Да нельзя: свечение его, хотя от долгого пребывания на поверхности земли и стало слабее, могло привлечь внимание людей. А у людей ружья, и дубины, и вилы. Борман старался реже появляться на дорогах и сёла пробегать лишь при свете солнца.
Связь, которую люди называют телепатией, настойчиво стучала в собачий мозг: «Скорей! Скорей!» Про телепатию он много чего слышал. И Хозяин его к таким вещам очень даже был неравнодушен: даже с Вольфом Мессингом встречался, хотя теперь брешут, что этого не было. Было, было, было…да прошло.
«Было у меня при Хозяине Бормане целых десять детей (это только законных). В Тагароге содержал меня поручик Гитлер, как арестанта, сучьего общества не удостаивал. Боялся, что я от этого дела нюх на золото потеряю. Помнил, собака, (тьфу! человек!), как нашёл меня больного, ещё не отошедшего от действия цианида, в канаве за усадьбой. А в лапах у меня — саквояжик маленький, золотишком партийным набитый. Особенно диковал помещик, разглядывая партийные значки из золота. Были и такие, но немного.
Уверовал Адольф Иваныч (чёрт-те что, а не имечко), мол, может этот пёс драгоценности отыскивать. Непременно ещё найдет. Иваныч не жадный был — он коллекционер. А в чьей коллекции, скажите на милость, могли такие цацки оказаться? Ещё в диковинной выделки саквояже с полустёртой надписью: «Gold von echter Währung...Partie». Почему я к новому хозяину с такой фамилией попал догадываюсь, не без кармы тут. А поручик надпись, как мог, разобрал, и всем демонстрировал раритеты. Ни у кого таких не было. Басню про меня и мой нюх тысячу раз излагал всем желающим. Новая экспозиция в его собрании получила название «золото партии». Сумку тоже выставлял на обозрение. Это, по крайней мере, понятно, надпись демонстрировал. А меня Борманом окрестил — точно, опять же карма! Впрочем, со временем мне даже нравиться стало, что ношу своё человечье имя. Я и единственной сучке, которую под землей любил, так представился.
