Юлия Сергачева - Элемент движения
Обзор книги Юлия Сергачева - Элемент движения
Юлия Сергачева
ЭЛЕМЕНТ ДВИЖЕНИЯ
Огонь-Земля
Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения.
Л. Толстой. Война и мирЧАСТЬ 1
Огонь есть свет и агрессия. Атака, крушение прежнего порядка, изгнание. Обжигает и разрушает, но согревает и изменяет. Символ — очаг.
Наиболее распространенное толкование знаков из книги «Символы стихий или стихия символов»Золото под землей Брюс почуял еще несколько дней назад, но пока выгадывал время, чтобы вернуться на лужайку, непоседливый клад отполз еще.
— Экий ты целеустремленный, — неодобрительно заметил Брюс вслух, признав тщетность попыток выкопать золото на прежнем месте и внеся коррективы с поправкой на прыткость находки.
Клад уверенно полз на юго-запад.
Стукнув лопатой о камень, чтобы стряхнуть налипшую грязь, Брюс неохотно поднял глаза. До сего момента он изо всех сил старался не смотреть по сторонам, чтобы ненароком не зацепить взглядом сгорбившиеся поодаль развалины. Угловато-напряженные, словно затаившийся за хлипкой рощей хищник. Главное — не смотреть на них в упор.
Руины тянули к себе золото со всей округи на тысячи колес.
— Нечего тебе там делать, — нравоучительно проворчал Брюс. — Сгинешь в темных подвалах навеки.
Золото подобная перспектива явно не пугала. Темно, тихо, спокойно. Сырость благородному металлу не страшна. А вот люди относились к возможности пропасть в подземельях без энтузиазма. Но что суетные человечки понимают в вечных ценностях?
Дзин-нь!
Брюс обрадованно нагнулся, надеясь, что добрался наконец до заветного клада, но из-под лезвия лопаты вывернулся очередной крупный осколок гранита, расцарапанный поперек белесой зарубкой. А золото?.. Ах ты, зараза! Опять ушло в сторону. Совсем же было близко! Кажется, только копни поглубже… Но можно бесцельно копать и копать до самого центра земли, если заклятый клад не желает даваться в руки.
Солнце нещадно жарило макушку, несмотря на то, что день только начался. Зудели насекомые, пристраиваясь к кивающим цветам. Обступившие лужайку вербы и вязы меланхолично шелестели листвой.
И ни единого человека вокруг. А что если…
Брюс стер пот со лба, с возрастающим остервенением разглядывая результат своих усилий. Невпопад изгибающаяся рытвина в высокой траве сильно смахивала на ход хмельного крота.
— Ладно, — зловеще пробормотал Брюс. — Раз ты так, то и мне можно.
Лопата, тускло звякнув, упала на кучу разрытой земли. Брюс сел рядом и закрыл глаза. Словно в бочку с горячей патокой окунулся — по-прежнему жарко, но свет сменился красноватой, травянисто-душной тьмой.
Только развалины поодаль засветились насыщенным синим.
Для надежности Брюс закрыл глаза ладонями. Кожу с сорванными мозолями сразу же защипало, но зато стало действительно темно. Как под землей, где притаился едко-теплый золотой плод в деревянной шкурке. Вот он, прямо здесь…
— Иди ко мне, — беззвучно позвал Брюс, ссыпавшись в ямину вместе с комьями отвала. Устроился на корточках возле ворсистого от корешков среза, положил обе руки на сырой, бугорчатый земляной бок и потянул.
Несколько мгновений невидимый плотный ком сопротивлялся, вцепившись в почву. Брюс напрягся, выволакивая упрямое сокровище наружу, будто пытался пить воду через забившуюся соломинку. Земля ощутимо зашевелилась, поддаваясь.
Нехотя показался угол, окованный тусклой бронзой. В извивы чеканного узора набилась земля.
Наконец-то!
Брюс обрадованно дернул сундучок к себе. Посыпалось крошево сгнившего черного дерева. Затрещали обветшавшие бронзовые ребра.
— Да что ж ты там застрял?.. Ну!.. — Брюс еще поднатужился, потащил и… Чуть не упустил сундучок, ошарашено уставившись на заплесневелые кожаные перчатки, вцепившиеся в его законную добычу с другой стороны.
Из раструбов перчаток торчали махры сгнившего полотна и темные, скудно облепленные высохшей плотью запястья, которые в свою очередь уходили в землю по бокам от каверны, оставленной сундучком.
Брюс моргнул от удивления. Перчатки заскребли по бронзовой оковке, ухватываясь поудобнее, и потянули сундук обратно.
— А ну отдай! — Возмущению Брюса не было предела. Из-за него даже не осталось места для испуга.
Да и вообще на утренней, залитой солнцем и пахнущей цветочным медом лужайке трудно бояться. Но легко злиться.
— Мое!
Под землей не согласились. Почва заворочалась, осыпаясь и освобождая ворох выкарабкивающейся наружу ветоши, едва прикрывающей обтянутый темной кожей костяк. На макушке черепа залихватски торчал завиток светлых волос.
Несколько мгновений Брюс и мертвяк решали, кому же владеть сокровищем, упрямо перетягивая сундук. Солнце палило нещадно, и запах сырой земли, исходящий от неупокойника, явственнее сменялся вонью гниения.
— Вот откуда ты тут взялся? — прошипел Брюс, выпустив-таки сундук из рук.
Не потому, что соперник оказался сильнее, а потому, что не хотелось провести остаток своих дней на этой лужайке, состязаясь с нежитью в тупом упорстве.
Завладев сундучком, мертвяк сразу потерял к Брюсу интерес, забился в земляную нору и шуршал там, пытаясь угнездиться поудобнее.
Брюс ругнулся сквозь зубы. Это ж надо! Как раз тогда, когда дело, казалось, было сделано!
Ну вот откуда тут покойник? Приполз вместе с кладом? Маловероятно. Прикопали случайного бедолагу в лесу? Хотя почему случайного? Тут, кажется, сражение было…
Брюс, прищурившись, снова поглядел на угрюмые горбы развалин неподалеку. Руины, окруженные обширной лысой пустошью, притворялись мирными и безобидными. Но если верить местным историям, земля вокруг на десятки локтей вглубь просолена и замешана на костях вперемешку с железом.
Надо было подумать, прежде чем тянуть, с досадой заключил Брюс. Но кто ж знал, что тут может быть что-то кроме травы и камней?
От пустоши лужайку отделяла чисто символическая, прозрачная рощица. Деревьям едва за пару десятков лет перевалило. Наверное, еще не так давно эта лужайка тоже была пустырем.
— Эй! — Брюс заглянул во влажный земляной зев, попытавшись рассмотреть что-нибудь во тьме. — Отдай сундук! Он не твой.
Из норы глухо заворчало. Посыпалась земля.
— Я же видел твой костюм… Ну то есть то, что от него осталось. Ты старше этого сундука века на два! Ты не мог его закопать, значит, прав у тебя на этот клад не больше, чем у меня.
Ну да. Вот сейчас он признает безупречность Брюсовой логики и сам вынесет сундук.
