Роберт Сильверберг - Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик
Обзор книги Роберт Сильверберг - Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик
Валентайн Понтифик
том 2
Хроника Маджипуры
(Продолжение)
Пять
Пустыня украденных снов
Любое плавание кончается, даже бесконечное. Жаркий ветер с юга усиливался день ото дня, пока палуба не раскалилась до такой степени, что по ней невозможно стало пройтись босиком, и скандары чуть ли не ежечасно терли ее швабрами и поливали морской водой. А потом вдруг пышущая жаром масса затемнила горизонт и распалась на береговую линию и пасть гавани… Они, наконец, добрались до Толигая.
Сувраель лежал в тропиках. Большая его внутренняя часть — пустыня, угнетающая колоссальной тяжестью сухого мертвого воздуха, опаленная бешеными циклонами. Но периферия континента более-менее населена, пять основных городов находятся на побережье, из них самый большой — Толигай — главное звено в торговле с остальной Маджипурой.
Когда судно входило в широкую гавань, Деккерета поразила необычность окружающего. За свою недолгую жизнь он видел множество огромных городов: десяток из пятидесяти на склонах Горы, взметнувшийся, подверженный ветрам Алэйсор, изумляющую белыми стенами Ни-мою, пышный Пилиплок и многие, многие другие, но никогда он не встречал города столь голубого, таинственного, отталкивающего.
Толигай крабом цеплялся к низкому горному гребню вдоль моря. Здания плоские и квадратные, из обожженного солнцем оранжевого кирпича, с простыми щелями вместо окон и редкими деревцами вокруг, среди которых преобладали жутковатого вида пальмы с голыми стволами и крошечными кронами высоко над головой.
Сейчас, в полдень, улицы почти пусты. Морской ветер разбивал водяные брызги и песок о потрескавшиеся камни мостовой. Деккерету Толигай показался чем-то вроде открытой тюрьмы, грубой и безобразной, или, возможно, поселением вне времени, принадлежащим некоему доисторическому народу авторитарной расы. Почему избрали столь удручающее место? Ответ, несомненно, заключался в обычной выгоде; и все-таки, невзирая на отталкивающую архитектуру, город, наверное, можно было назвать вызовом жаре и засухе.
По наивности Деккерет считал, что сможет сразу сойти на берег, но оказалось не так-то просто. Судно стояло на якоре больше часа в ожидании портовых чиновников — трех мрачных хьертов, которые должны были прибыть на борт. Затем последовали долгий санитарный осмотр, проверка грузовой декларации и бесконечное препирательство по поводу оплаты стоянки в доке; и, наконец, пассажир сошел на берег.
Носильщик-чаурог подхватил багаж Деккерета и осведомился о названии гостиницы. Деккерет объяснил, что нигде не заказывал места и поинтересовался, где можно остановиться.
Змееподобное существо с высовывающимся языком и черными мясистыми волосами, извивающимися, как клубок змей, ответило холодно-насмешливым взглядом.
— Все зависит от платы. Деньги у вас есть?
— Немного. Могу предложить три кроны за ночлег.
— Маловато. На это купишь только соломенный тюфяк да паразитов на стенах.
— Как раз по мне,— кивнул Деккерет.
Чаурог, казалось, оторопел, насколько мог выглядеть оторопевшим чаурог.
—Вам не понравится, господин. Я же вижу, что вы господин.
— Возможно, но у меня тощий кошелек, так что рискну поспать с клопами.
В действительности гостиница оказалась не столь скверной, как он опасался; древняя, убогая, грязная и унылая — да, но таким же было все вокруг, а отведенная комната показалась Деккерету чуть ли не дворцом после корабельной каморки, к тому же в ней не было вони от туш морских драконов — только резкий сухой привкус воздуха Сувраеля, похожий на затхлость давно опорожненной фляги из-под вина. Деккерет дал чаурогу полкроны, за что не получил обычной благодарности, и распаковал свои нехитрые пожитки.
День клонился к вечеру, когда он вышел из гостиницы.
Одуряющий зной почти не спал, но хлесткий ветер дул уже не столь яростно, на улицах было больше народу. И все тот же мрачный город. Подходящее место для искупления. Он чувствовал отвращение к пустым, без украшений, фасадам кирпичных зданий, с ненавистью глядел на окружающее и скучал по мягкой свежести родного Норморка, раскинувшегося на нижнем склоне Замка Горы.
Почему, удивлялся, кто-то решил поселиться именно здесь, когда столько более приятных мест на континенте? Что за очерствение души заставляет несколько миллионов маджипурцев бичевать себя ежедневной суровостью жизни в Сувраеле?
Представительство Первосвященного располагалось на огромной пустой площади, выходящей к гавани. Полученные указания призывали Деккерета побывать там и, несмотря на поздний уже час, он нашел представительство открытым: как оказалось, жители Толигая пережидали день в домах, избегая жары и перенеся все дела на поздний вечер.
Пришлось немного обождать в передней, украшенной большими белыми портретами царствующих Властителей: Понтифика Конфалума, нарисованного в фас, взирающего великодушно, но подавляющего своим величием, и молодого Венценосца Властителя Престимиона — в профиль,— в чьих глазах светились ум и энергия. Маджипура расцвела под его правлением, подумал Деккерет. Еще мальчишкой он видел Конфалума, тогда Венценосца, чей двор находился в красивейшем городе Бомбифэйле на вершине Горы. Деккерет помнил, как ему хотелось кричать от радости при виде спокойного, излучающего силу Венценосца. Несколько лет спустя Конфалум стал Понтификом и переселился в подземные тайники Лабиринта, а Престимион был избран Венценосцем. Он совершенно не похож на прежнего Властителя: в равной степени внушительный, он отличался более стремительной, энергичной силой. Во время грандиозного шествия по Пятидесяти Городам Горы он углядел в Норморке юного Деккерета, приблизил к себе. В той поездке к нему присоединилось много рыцарей, обучавшихся в Верхних Городах. Прекрасными, значительными казались Деккерету великие перемены в его жизни, наступившие с той поры. В восемнадцать лет юноше выпал фантастический шанс за один день подняться к трону Венценосца; а затем… затем был и несчастный отдых в горах Зимроеля, и теперь, когда ему едва исполнилось двадцать, нервничал в пыльном вестибюле представительства Первосвященного в скучном городе мрачного Сувраеля, и было такое ощущение, что у него вообще нет будущего, только череда бессмысленно прожитых лет.
Невысокий и пухлый, раздраженный хьерт появился в дверях и объявил:
— Старший управляющий Колатор Ласгия примет вас.
Титул был звучный, владельцем его оказалась стройная темнокожая женщина не старше Деккерета, она внимательно оглядела посетителя большими ласковыми глазами. Небрежно совершила знак Первосвященности, отвечая на приветствие, и приняла верительные грамоты.
