Сара Дж. Маас - Двор шипов и роз (ЛП)
Обзор книги Сара Дж. Маас - Двор шипов и роз (ЛП)
Двор шипов и роз — 1
Сара Дж. Маас
Оригинальное название : A Court Of Thorns And Roses by Sarah J. Maas
Сара Дж. Маас «Двор Шипов и Роз»
Серия: Двор Шипов и Роз — 1
Перевод : Kara River
Обложка : Kara River
Аннотация
Захватывающая, соблазнительная новая серия книг от автора бестселлеров New York Times Сары Дж. Маас, смесь «Красавицы и Чудовища» с магией фэйри.
Когд а девятнадцатилетняя охотница Фе йр а убивает в лесу волка , мстить за него приходит чудовищное существо и, в обмен за отнятую жизнь, забирает её в опасные земли, полные магии, о которы х она знает только из легенд. Фе йр а узнаёт, что её пленитель не животное, а Тамлин — один из смертельно опасных бессмертных фэйри, которые когда-то правили их миром.
Пока Фе йр а живёт в его поместье, её чувства к Тамлину переходят от ледяной вражды к огненной страсти, прожигающей любую ложь и предупреждения, которые ей твердили об опасном и прекрасном мире фэйри. Но древняя, ужасная тень витает над землями фэйри, и Фе йр а должна найти способ остановить её… или обречь на гибель Тамлина и его мир.
Идеально подходит для фанатов творчества Кристины Кашор и Джорджа Мартина, это первая книга сексуальной и остросюжетной новой серии, от которой невозможно оторваться!
Джошу —
Потому что ради меня ты бы отправился в Подгорье.
Я люблю тебя.
Глава 1
Лес обратился лабиринтом льда и снега.
Больше часа я наблюдала за чащей и моя выгодная позиция на разлапистом дереве давно превратилась в бесполезную. Порывы колючего ветра гоняли снежные вихри, заметая мои следы и хороня вместе с ними какие-либо признаки возможной добычи.
Голод увёл меня от дома дальше, чем я обычно рисковала заходить, но зима время суровое. Животные уходят глубже в лес, где я уже не могу их преследовать, и мне остаётся вылавливать отстающих одного за другим и молиться, чтобы их хватило до весны.
Их не хватит.
Онемевшими пальцами я протёрла глаза, смахивая прилипшие на ресницы хлопья снега. Здесь нет деревьев с ободранной корой, предательски выдающих проходивших оленей — они ещё не ушли. Они останутся, пока есть кора, затем отправятся на север мимо территории волков и, возможно, в земли фэйри — в Прифиан, куда не посмеет шагнуть ни один смертный, если у него, конечно, нет желания расстаться с жизнью.
От этой мысли по спине скользнула дрожь, и я отогнала её прочь, концентрируясь на окружении, на предстоящей задаче. Это всё, что я могла сделать, всё, на что я была способна годами: концентрироваться на том, чтобы выжить неделю, день, час. А сейчас, в снегопад, я была бы рада заметить хоть что-нибудь — особенно с моей точки на дереве, при видимости едва ли на пятнадцать футов. Окоченевшие конечности протестовали против движения и я, подавив стон, ослабила тетиву лука и спустилась с дерева.
Ледяной снег хрустнул под изношенными ботинками, и я стиснула зубы. Плохая видимость, ненужный шум — я на пути к очередной безрезультатной охоте.
Осталось всего несколько часов светового дня. Если вскоре я не уйду, мне придётся добираться домой в темноте, а предупреждения охотников из города всё ещё свежим эхом звучали в памяти: гигантские волки рыскают в поисках добычи, и в немалой численности. Не говоря уже о шёпоте о странных существах, замеченных в окрестностях — высокие, жуткие и смертельно опасные.
Кто угодно, только не фэйри — молят давно забытых богов охотники, и я тайно молюсь вместе с ними. Восемь лет, что мы живём в деревне, находящейся в двух днях пути от границы бессмертных Прифиана, мы были избавлены от атак, хотя странствующие торговцы временами приносили истории далёких приграничных городов, от которых остались лишь щепки, кости и пепел. Эти рассказы, когда-то достаточно редкие, чтобы старейшины деревни могли их отрицать, в последнее время стали обыденной темой пересудов шепотками в рыночные дни.
Я рисковала, зайдя в лес так далеко, но вчера мы доели последнюю буханку хлеба, а остаток вяленого мяса — накануне. Тем не менее, я бы предпочла провести ещё одну ночь с голодным желудком, чем удовлетворить собой аппетит волка. Или фэйри.
Не сказать, что меня так уж много, чтобы мной можно было пировать. В это время года я становлюсь тощей, и хищники могут рассчитывать только на мои кости. Двигаясь между деревьев так проворно и тихо, как только могу, я отмахнулась от хандры и ноющего желудка. Я знала, какие выражения будут на лицах моих двух старших сестёр, когда я снова вернусь домой с пустыми руками.
Через несколько минут тщательных поисков, я пригнулась в заснеженных кустах ежевики. Сквозь тернии, мне открывался достаточно неплохой вид на поляну и пересекающий её ручей. Несколько дыр во льду подсказывали, что им всё ещё часто пользуются. Надеюсь, кто-то придёт. Надеюсь.
Я выдохнула через нос, воткнула кончик лука в землю и прислонилась лбом к сырой кривой древесине. Мы не протянем ещё одну неделю без еды. И слишком много семей уже начали просить меня уповать на подачки богатых горожан. А я видела своими глазами, как далеко заходит их благотворительность.
Я устроилась в более удобную позу и успокоила дыхание, стараясь прислушиваться к лесу сквозь ветер. Снег падал и падал, танцевал и кружил, словно мерцающая пыль, белый свежий и чистый против коричневого и серого мира. И, несмотря на себя, несмотря на онемевшие конечности, я успокоила безжалостную, злобную часть моего разума погружением в завуалированный снегом лес.
Когда-то для меня было привычным делом наслаждаться контрастом молодой травы с тёмной вспаханной почвой, или аметистовой брошью в складках изумрудного шёлка; когда-то я мечтала и дышала, мыслила в цветах, свете и формах. Иногда я даже воображала день, когда мои сёстры будут замужем и останемся только я и Отец, у нас будет достаточно еды и достаточно денег, чтобы купить краски и вдоволь времени, чтобы запечатлеть эти цвета и формы на бумаге или холсте, или стенах дома.
В ближайшее время этого не случится, возможно — никогда. Так что мне остаются только моменты, как этот — любоваться отблесками бледного зимнего света на снегу. Я не могла вспомнить, когда делала это в последний раз — задумывалась и замечала что-нибудь прекрасное и интересное.
Потраченные часы в ветхом сарае с Айзеком Хейлом не в счёт; те времена были голодными, пустыми и иногда жестокими, но никогда не прекрасными.
