Кира Измайлова - Невидимые знамена
Обзор книги Кира Измайлова - Невидимые знамена
Но если вы об этом не мечтали? Вернее, мечтали об этом не вы? Как теперь быть?..
Кира Измайлова
Невидимые знамёна
1. Письмо из ниоткуда
Школьный коридор в разгар большой перемены – место крайне шумное и порой опасное. Даже учителя без особой нужды не высовываются из своих кабинетов или учительской, а те, кто ступает на территорию разбушевавшихся подопечных, должны обладать хладнокровием укротителя (и многие не отказались бы иметь при себе хлыст).
По коридору туда-сюда носятся пятиклашки: у этих еще нет настолько сложных уроков, чтобы нужно было повторять или списывать друг у друга домашние задания, и они от всей души наслаждаются свободой. Вышагивают на длинных, обтянутых модными джинсами ногах томные старшеклассницы: какие-то – серые цапли, пробирающиеся через стаю птичьей мелюзги, иные – настоящие фламинго; впрочем, попадаются и взъерошенные страусы. Переговариваются, хохочут, выламываются перед одноклассниками…
Да, школьный коридор и рекреационный зал напоминают птичий базар: так же шумно, такая же толкотня. Стоят у подоконников, жуют, смеются, носятся друг за другом, на скорую руку передирают домашние задания – непременно увидишь на каком-нибудь подоконнике раскрытую тетрадь, а над ней – несколько склоненных голов и оттопыренных тощих задов.
Узкий и короткий подоконник в торце коридора большой популярностью не пользовался, в основном из-за его близости к туалету, источавшему далеко не райские ароматы. Перекусывать в таком соседстве брезговали, да и шушукаться в подобном уголке было не слишком приятно.
Впрочем, девочку, устроившуюся с ногами на этом самом подоконнике и сосредоточенно решавшую какую-то задачу в помятой тетрадке, это явно не волновало. Её и шум не слишком беспокоил: уши ее были плотно заткнуты наушниками. Собственно, это место она и выбрала за то, что здесь никто никогда не толпился, а значит, можно было спокойно заняться своим делом. Еще лучше было бы пойти в класс, вот только учительница, что коротает там большую перемену, непременно поинтересуется, чем это занята Логинова.
– Шур!..
Никакой реакции.
– Шура!
Девочка покосилась вверх, вытащила один наушник.
– Чего тебе, Семенов? – спросила она не то чтобы неприветливо, но так, что любому стало бы ясно – отвлекать занятого человека просто неприлично!
– Слушай, Шур, – одноклассник потеснил ее рюкзак, примостился на подоконнике. – Тут такая штука случилась…
– Семенов, давай потом со своей штукой! – нахмурилась девочка.
– Ну Шур!..
Она только вздохнула: по лицу Семенова видно было, что его просто-таки распирает, и если он не поделится новостью или что там у него, то просто лопнет.
– Тогда так, – сказала Шура. – Ты даешь мне сдуть домашку по алгебре, а потом рассказывай, что хочешь.
– А ты что сама-то?.. – Семенов хлопнул глазами, сообразил, видно, что задал неудобный вопрос и сник.
– Да батя вчера опять устроил цыганочку с выходом, – неохотно ответила девочка. – Не до алгебры было…
Мальчик понимающе вздохнул: отец Шуры не так давно попал под сокращение на заводе, вынужден был устроиться сторожем (сутки через двое, такая вот престижная и высокооплачиваемая работа), и начал попивать. Пил он и раньше, но не так, чтоб очень, в пределах нормы, как все мужики в их городке, но теперь, когда времени на то, чтобы жалеть себя, стало вдоволь, слегка увлекся.
– Жду не дождусь, когда Лёха вернется, может, вправит ему мозги, – добавила вдруг Шура, и Семенов почувствовал себя вовсе неуютно. Лёхой звали ее старшего брата, которого прошлой весной забрали в армию, он и правда умел управляться с отцом, а теперь семейству Логиновых приходилось несладко.
– Ну… ты приходи, если что, – сказал он неуклюже. – Бабушка тебя любит. Можешь у меня уроки делать…
– Угу, братьев тоже с собой приводить? – хмыкнула Шура. – Ну чего ты сопишь? Гони тетрадку и сыпь свои новости!
Семёнов суетливо полез в рюкзак, дорогой, но местами запачканный (старшеклассники пару раз футбольнули), отдал Шуре толстую тетрадь. Та живо нашла нужные задачи, принялась строчить.
– Ты давай, говори, – сказала она, – я слушаю.
Мальчик вздохнул: тайна, хранимая со вчерашнего вечера, не давала ему покоя, тянуло поделиться, а с кем, как не с Шурой Логиновой? Был бы закадычный приятель, другое дело, но друзей у него не водилось, так уж повелось, а Шуру он знал с раннего детства: ходили в один детский садик, жили в соседних подъездах, в школу тоже пошли вместе… Их даже звали одинаково – Александрами. Только Семенов с рождения был для родителей и бабушек с дедушками Сашенькой, Санечкой, солнышком… А девочка, сколько себя помнила, была «Шулкой» для младшего брата, «Шурёхой-дурёхой» для старшего, «Шурятиной-курятиной» для среднего, и просто Шуркой – во дворе.
– Ну долго ты молчать будешь? – Шура оторвалась от тетради, взглянула на одноклассника. Тот никак не мог решиться заговорить. – Перемена сейчас кончится!
– Да я не знаю, как сказать-то… – Тот поправил очки, посмотрел жалобно на приятельницу.
– Ну думай, – хмыкнула она и принялась писать еще быстрее.
Саша Семенов – тихий, безобидный отличник, маленький и щуплый, в очках, мог бы стать в школе классическим объектом насмешек и злых шуток: одно то, что его до пятого класса провожала в школу бабушка, чего стоило! Потом, правда, он решительно воспротивился, и его стали отпускать одного, но при условии, что он будет ходить только с Шурой. Её бабушка Саши считала девочкой самостоятельной и не без оснований полагала, что та ее внука в обиду не даст. Так оно и было: привыкшая вступаться за младшего брата Шура еще в детском саду огрела обидчика Саши совочком по голове, а потом, выражаясь старомодно, взяла над Семёновым шефство. Правда, в отличие от Шуриного брата, он так и не выучился отвечать обидчикам, но к нему уже особенно и не приставали, зная, что Логинова, случись она поблизости, может и врезать. Что поделать: если у тебя два брата-погодка (старший-то до мелюзги не снисходил), волей-неволей выучишься драться!
В классе с Сашей не дружили, хотя списывали охотно. С Шурой тоже: характер у нее оказался не сахар. Быстро сложившаяся девчачья команда классе в четвертом попробовала было ее травить и даже организовать «темную», да только Логинова без всяких раздумий расквасила нос одной обидчице, вторую долбанула головой об парту, и остальные связываться не рискнули. Шура отделалась выговором от завуча, но с тех пор ее сторонились. Да и она не особенно стремилась в компанию одноклассниц: нрав у нее был угрюмый, а время она предпочитала посвящать учебе – знала прекрасно, что если сама не будет лезть из кожи вон, никакой институт ей не светит, она ведь не Саша Семенов, которого, если что, и на платное отделение устроят…