Надежда Первухина - От ведьмы слышу!
Обзор книги Надежда Первухина - От ведьмы слышу!
Не сомневайтесь, эти и прочие вопросы педагогики, вампирологии, ведьмографии и современного расклада сил на плацдарме очередной битвы Добра и Зла вполне по плечу ведьме Викке. Она разберется! Как сумеет…
Надежда Первухина
От ведьмы слышу!
— Если мне не посвятишь — принесу домой вирус.
Сергей Первухин, программист— Согласна. Приноси, дорогой, в хозяйстве все пригодится.
Послушные девочки попадают в рай, а непослушные — куда захотят сами.
Английская пословица[1]Давно замечено, что самые большие неприятности начинаются с мелочей. Совершенно ничтожных, вроде перегоревшей лампочки в подъезде, упавших в канализационный люк ключей от квартиры или намертво не желающей расстегиваться брючной молнии… Или, как в данном случае, с губной помады.
Цвет помады был экстремальным. Густо-синий перламутр с каким-то жутким малиновым отблеском. Такая помада может использоваться в качестве стратегического наступательного вооружения на неподготовленную мужскую психику и привести к катастрофическим последствиям вроде заикания, энуреза и ретроградной амнезии. И именно такую помаду приобрела себе в бутике на сэкономленные от школьных завтраков деньги Марья Белинская. И именно Марья Белинская сидела сейчас в гостиной перед зеркалом и с наслаждением покрывала свои нежные губки этим ужасом.
— Супер, — резюмировала она, закончив процедуру, и полюбовалась своими губами, повертев зеркало так и этак.
— Напоминает раздавленную гнилую сливу, — выдала свою оценку новой помады Дарья Белинская, сестра-близнец вышеупомянутой Марьи.
— Что б ты понимала! — вскинулась Марья. — Таранка сушеная! Завянь и скисни!
— Я только констатирую, что эта помада — полнейшая безвкусица, — пожала плечами Дарья и перелистнула страницу изучаемого ею трактата Кьеркегора «Страх и трепет».
На пять, нет, на четыре с половиной минуты между сестрами воцарилась относительно мирная тишина. И за это короткое время надо постараться успеть охарактеризовать каждую из них.
Марья Белинская. Возраст — пятнадцать с половиной лет. Характер — термоядерный. Темперамент — кайенский перец в смеси с селитрой. Внешность — просто милашка, если смыть всю косметику и вылечить три прыща на лбу. Увлечения — танцпол, мальчики, старый добрый хардрок. Заветная мечта — сделать пирсинг языка и татуировку (в виде спаривающихся змей) на левой ягодице.
Дарья Белинская. Возраст — тот же, с той только поправкой, что Дарья родилась на две с четвертью минуты раньше своей сестрицы. Характер — спокойный, как отключенный синхрофазотрон. Темперамент — клубника со льдом, причем льда больше. Внешность — вылитая Машка, только без косметики и прыщей. Увлечения — экзистенциальная философия, эстетика постимпрессионизма, поздний Верди и ранний Берлиоз. Заветная мечта — стать постоянным автором одной из научных рубрик журнала «Наука и религия», выучить старофранцузский и приобрести прижизненное издание собрания сочинений Фридриха Ницше.
И только в одном эти девушки схожи, как две половинки разрезанного арбуза (имеется в виду правильно разрезанный арбуз!): в их взрослеющем сознании вызрел, как фурункул, и грозил прорывом мощный бунт против образа жизни и морали родителей, коими являются Авдей Белинский — писатель с мировым именем и Викка Белинская, ведьма. Просто ведьма. С Именем.
…Марья добавила к помаде еще и блеска для губ с голографическим эффектом, отчего по стенам метнулись разноцветные отблески. Натянула джинсовую юбку с живописно обтрепанным подолом (за «обтрепанность» — специальная наценка 25 процентов) и черный топик, прозрачно намекавший на всякое отсутствие бюстгальтера, только портившего юную грудь.
— И куда ты намылилась в таком стремном прикиде? — оторвалась от обожаемого Кьеркегора Дарья. В ее голосе звучала ирония, которая смутила бы кого угодно. Только не сестру.
— На тусовку в «Коленвал». — Марья принялась застегивать босоножки-платформы.
— Ну ты с дуба рухнула! — В общении с интеллектуально недоразвитой сестрицей надменная Дарья предпочитала переходить на общеупотребительный сленг. — На часах — одиннадцать вечера, какие, на фиг, тусовки?! Предки приедут — они тебе хаер оторвут.
— А они узнают? — в том же тоне ответствовала Марья. — Если только ты попробуешь меня заложить… Хана тогда твоему Канту. И кассетам с этим голимым Рахманиновым!
— Тупая ты. Когда я тебя закладывала? У тебя в голове мозги есть или как? Тебя пришибут или оттрахают на этой тусовке; в «Коленвале» один отстой собирается, скины и наркота!
— Много ты знаешь… — протянула Машка, но прежней уверенности в ее голосе не было. Дело в том, что танцевать в «Коленвал» она шла впервые. Причем в одиночку. А так как она все-таки была девочкой из приличной семьи, то истории об изнасилованиях на танцполах, о наркоманах-маньяках, о скинхедшах, которые разделывают на фарш всякую непохожую на них девчонку, ее пугали. Но разве она признается в своих страхах сестре! Этой бледной зануде с книжками!
Тем более что выдалась такая возможность: целых две недели пожить в свое удовольствие — без школы, родителей и младшего братца! Семейство укатило в солнечную Одессу, где со стапелей спускали на воду новый теплоход «Авдей Белинский». Банкеты, приветы, экскурсии — скукотища, одним словом. Мать, конечно, противилась тому, что дочери остаются без присмотра. Но бабушка Таня второй месяц лечила от ревматизма своего мужа в Гималаях и потому приехать никак не могла.
Словом, судьба была на стороне Марьи Белинской. Судьба привела ее во второсортный дансинг-клуб «Коленвал» в роковую пятницу тринадцатого мая. Душной, липкой от наступающей на Москву жары была та пятница. Но погода тут ни при чем. Когда судьба вершит с человеком свое черное дело, погода предпочитает не вмешиваться.
Итак, в начале двенадцатого вечера Марья Белинская, окончательно поругавшись с сестрой и распугав своим потрясающим видом припозднившихся на скамейках у подъезда старушек, отправилась в «Коленвал», сверкающий неоновыми огнями кварталах в трех от квартиры Белинских. Вечерняя майская Москва была напрочь лишена романтики. Пахло не сиренью, а перегретым асфальтом и прокисшим пивом. Вместо соловьев в чахлом кустарнике орали пьяницы и их озлобленные горькой судьбой жены. Но Марья не обращала на это внимания. Она шла потанцевать. Поколбаситься. Потусоваться. И еще мечтала о том, что новая помада будет по достоинству оценена окружающими.
По случаю жары танцы устроили на широкой веранде «Коленвала». Там же, вдоль стены, стояли пластиковыми мухоморами столики с зонтиками, у которых притомившийся от танцев народ утешался пивом и дешевыми коктейлями. Со стороны туалетов явственно тянуло анашой.
