Ненасытность (СИ) - "Hessinarien"

Ненасытность

Мирный договор

Король соединенного королевства Мейтион и Алтион, с одной стороны, и главы кланов вампиров, лорды Азума, Минари, Нири и Кита, с другой, объявляют, что война между ними прекращена.

Договаривающиеся стороны взаимно обязуются воздерживаться от военных мер, которые могут угрожать безопасности правителей и подданных другой стороны.

Тем самым стороны взаимно обязуются, что их подданные будут жить с подданными другой стороны в мире.

Соединенное королевство Мейтион и Алтион уступает главам кланов вампиров, лордам Азума, Минари, Нири и Кита, а также их законным преемникам, в вечное и полное владение деревни Ритан и Лейтан, при этом указанные деревни остаются частью соединенного королевства Мейтион и Алтион.

Правителям и подданным кланов вампиров Азума, Минари, Нири и Кита разрешается свободно селиться близ деревень Арквилл, Блэквилл, Фарвилл, в лесах на юге и западе королевства в его текущих границах, в Северных горах, а также близ городов Ментан, Альтан и Лотан.

Главы кланов вампиров, лорды Азума, Минари, Нири и Кита, обязуются, что они и их подданные будут подчиняться законам соединенного королевства Мейтион и Алтион в равной степени как и подданные соединенного королевства Мейтион и Алтион.

Главы кланов вампиров, лорды Азума, Минари, Нири и Кита, обязуются также, что законы кланов впредь будут приравнивать обращение человека в вампира к убийству, и законное наказание за это деяние будет соразмерно.

В удостоверение чего стороны составили настоящий мирный договор, подтвердили его своими подписями и скрепили печатями.

Учинено в Мейтоне, первого августа восемьсот второго года.

Глава 1. Вино к ужину

Одно имя было отнято врагом,

Другое дано другом.

Третье же она избрала сама.

Несмотря на пасмурную погоду, было тепло. Но его руки, спрятанные в карманы аккуратного плаща песочного цвета, дрожали так сильно, что он рисковал порезаться своим же тонким и острым ножом, который сжимал, надеясь этим добавить себе храбрости.

Он несколько раз сбился с дороги, пока шел сюда. Один пьяница, у которого он по неосторожности спросил, где находится, бросил в него бутылкой, но, к счастью, не попал. И вот наконец-то, посреди пустой улицы из трех обветшавших домов и того, что можно было бы, обладая некоторым воображением, назвать дорогой, он заметил видавшую виды вывеску с кривовато изображенной каплей крови.

Она держалась на честном слове и качалась при каждом дуновении то и дело завывавшего где-то за углом ветра, будоража слух отвратительным скрипом петель, который, вместе с общей атмосферой запустения окраины, наталкивал на плохие мысли.

Вдруг сбоку и снизу он заметил движение. Он испуганно дернулся, и это нечто тоже дернулось. В луже, оставшейся на земле после утреннего дождя, отражался высокий, худощавый, сероглазый молодой человек с темными волосами. Он был аккуратно одет, и в целом производил приятное впечатление, однако его лицо было белым от страха.

Чем ближе он подходил к вывеске, тем сильнее охватывал его ужас. Ноги были не просто ватными — ему казалось, будто они стали тяжелее по меньшей мере в пять раз. Он не был труслив, но ему хотелось убежать и никогда сюда больше не возвращаться.

«В конце концов, что за глупая идея. Наверняка есть и другой выход», — прокралась тщедушная мысль.

Нет. Другого выхода не было. Ему необходимо во что бы то ни стало попасть внутрь. И желательно выбраться живым.

Стараясь думать только о том, почему он пришел сюда, он сделал еще несколько шагов, а затем достал из кармана платок, на котором было аккуратно вышито “Марк Матрикам”, и вытер пот со лба. Это простое действие его немного успокоило.

Теперь он стоял в одном шаге от двери, не решаясь взяться за ручку. Вывеска скрипнула еще раз, будто насмехаясь над его слабостью.

Разозлившись на себя, Марк схватился за ручку, и, не давая себе возможности передумать, открыл дверь. Вывеска заскрипела вновь, как будто предупреждая, но было поздно.

Его окружила давящая тишина. Внутри царил полумрак, но Марк сразу же почувствовал, что все смотрят на него, и смотрят уже давно — с того самого момента, как он приблизился к двери.

Когда его глаза привыкли к темноте, он огляделся, и сразу же пожалел об этом: все это время он надеялся, что их взгляды будут настороженными или хотя бы удивленными, но все было значительно хуже. Они смотрели с интересом. С интересом хищников, к которым пришла добыча.

Дверь сзади захлопнулась, отрезав единственный путь к отступлению, и тут же со спины его обняли чьи-то тонкие руки в красных ажурных перчатках. Он почувствовал довольно сильный запах духов, перебивавший даже стойкий запах вина, буквально впитавшийся в это место.

— Привет, сладкий! — с легким придыханием зашептал ему на ухо приятный голос. — Пойдем со мной!

— Н-нет с-спасибо, я не за этим… — начав заикаться от испуга, он с трудом вырвался из цепких рук дамочки.

— Как жаль, а ведь как раз моя группа… Ну, ты подумай, дорогой, я всегда тут, — она разочарованно вернулась за свой стол.

Кто-то рядом захихикал. Марк посмотрел в ту сторону: несколько девушек в алых платьях смеялись над ним, элегантно прикрывая губы веерами. Это было бы даже приятное зрелище, если бы не их голодные и злые ярко-алые глаза, в которых он читал лишь одно желание — как можно быстрее добраться до его шеи.

Слыша сзади тихий шепот “как вкусно он пахнет!”, стараясь двигаться уверенно, но безнадежно дрожа, Марк пошел дальше на своих ватных ногах. Дорогу ему перегородил здоровенный парень в бывшей когда-то белой рубашке.

— Самый выгодный курс, соглашайся! Один стакан на двести монет! Сделаю все быстро, даже не заметишь!

Видя, что жертва хочет ускользнуть, парень схватил его за запястье, да так, что еще немного, и кости бедного Марка захрустели бы.

— О-отпустите меня… — не особенно надеясь на успех, он дернулся.

Почувствовав свою силу, парень в белой рубашке попытался поднять его руку, но тут к ним подошел другой — в черной рубашке — и низким голосом сказал:

— Хиру, отпусти клиента, или я вышвырну тебя отсюда.

Хиру тут же демонстративно поднял руки, показывая, что они пустые. Пользуясь этой неожиданной помощью, Марк прошмыгнул к своей последней надежде — столу, за которым стоял трактирщик, лениво протиравший бокал, — и почти рухнул на стул перед ним.

И только после этого он понял, что, берясь за дверную ручку, выпустил из руки нож, и тот теперь нужно нашаривать где-то в кармане. Стараясь делать все незаметно, Марк сунул руку в карман и осторожно, чтобы не напороться на лезвие — нож он предусмотрительно завернул в ткань, но он мог и выскользнуть — стал искать рукоятку.

— Не надо. Все равно не поможет, — продолжая протирать бокал, бесстрастно сказал трактирщик, все это время наблюдавший за ним краем глаза. — Не нервируй ребят.

Марк, в глубине души понимавший, что он прав, вынул руку из кармана и сжался, стараясь стать как можно более незаметным. Спиной он чувствовал пронзительные взгляды красных глаз. Они пожирали его, причиняя почти что физическую боль.

Наконец местные обитатели немного успокоились и сзади вновь раздался шум трактирных разговоров. Марку стало легче дышать, он медленно выпрямился и впервые за все время осторожно осмотрелся.

Видавший виды деревянный стол, обшарпанные полы и стены. Разбитая уже давным-давно лампа, и несколько других, чадящих и пыльных. Крутая лестница на второй этаж.

Трактирщик продолжал свою работу, не уделяя ему особенного внимания, хотя Марк чувствовал, что краем глаза он все еще следит за ним.

Трактирщика позвали, и он на мгновение скрылся за столом, а затем вернулся с бутылкой чего-то. Марк не мог определить, что находится за толстым зеленым стеклом, но от одной мысли, что это может быть и какими методами оно получено, ему стало нехорошо.