Последний конунг (СИ) - Хай Алекс

Последний конунг (Начертатель-3)

Глава 1

Заунывное пение эглинских монахов вгоняло меня в тоску. Это они называли прославлением богов! Точнее, одного, этого вечно печального непостижимого Воскресающего, что учил смирению, нищете и бесполезному самопожертвованию.

— Какая же все-таки дурацкая вера, — озвучил мои мысли Фраги и скривился. Хускарл так же, как и я, ненавидел воскресные полуденные молитвы — они тянулись вдвое дольше обычного. — Что толку богу от их нудного пения? Они словно не восславляют его, а оплакивают.

— Именно так, — отозвался я. — Они скорбят по нему. Вся их жизнь посвящена подготовке к смерти и тому, что будет после. Эти люди верят, что однажды, в очень далеком будущем, воскреснут, как и их бог, и соединятся с ним. Но для этого им нужно соблюдать множество ограничений и запретов, вести праведную жизнь и соблюдать законы, что написаны в их великой книге.

— Айе. Вместо того, чтобы бороться сейчас, в единственной жизни, зарабатывать себе имя и славу, они... ноют, — выплюнул Фраги. — Ведут себя как скот на убой. Никакой чести.

— Не всем быть воинами, — ответил его брат, медноволосый Флогг. — Кому-то надо и землю вспахивать. Нам же лучше. Пусть верят во что хотят, пока это нам не угрожает.

Фраги что-то проворчал себе под нос и накинул на голову капюшон. Я поморщился под весенним ветром и плотнее запахнул плащ. Снег едва сошел, солнце светило, но толком еще не грело. Птицы обгладывали остатки высохшей рябины на голых деревьях. Почки только-только начали набухать.

Мы стояли на площади перед храмом, что находился в селе близ Омрика. Главный городской храм не без моей помощи разрушился при захвате города, и эглинские церковники считали его оскверненным. Поэтому службы перенесли сюда.

Наконец, гимны закончилось, монахи умолкли, и я смог вздохнуть с облегчением. Все, сейчас заберем девчонку с монахами — и домой. Беора, конечно, опять станет сопротивляться и демонстрировать крутой нрав, ну а мне-то что. Она пленница, пусть и почетная. В конце концов, мы со Скегги и так дозволяли ей больше положенного.

Двери низкого каменного храма распахнулись, и на полуденное солнце высыпали жители уцелевших окрестных деревень. Меня обдало облаком фимиама, и я закашлялся. Проклятые заморские благовония. Не знаю, что священного было в этих смолах, у меня от них только голова болела.

— Принцесса Беора, храни вас бог! — сладким голоском причитала какая-то дородная крестьянка, кланяясь нашей узнице в ноги.

Приставленный к ней телохранителем хускарл мягко, но настойчиво отстранил крестьянку и поднял на меня глаза, словно спрашивая разрешения. Я кивнул. Пусть народ немного пообщается с девчонкой: эглины успокоятся, увидев принцессу в добром здравии.

А Беора тратила остатки своего содержания на милостыню. Я бы еще мог закрыть на это глаза, но Скегги внезапно оказался тем еще скрягой и велел пленным монахам записывать каждую монету, которую разбазаривала Беора, находясь в плену. На эту сумму предполагалось увеличить выкуп.

Впрочем, Скегги я мог понять: все пошло не по плану после визита Гутфрита. Нам требовалось больше людей, больше кораблей, если мы хотели воевать с его отцом и сохранить за собой Свергло. Тем более что поход намечался в самое ближайшее время, как только пройдут зимние шторма.

— Ваше высочество, нам пора! — окликнул я пленницу.

Девушка обернулась, и я невольно задержал на ней взгляд. Редкий случай, когда молва не приукрасила, а, наоборот, изобразила принцессу тусклыми красками. Беора была хороша. Длинные каштановые волнистые волосы, убранные под покрывало, расшитое золотыми нитями платье на тонком стане, пронзительные умные глаза...

И единственный ее недостатком было то, что она прекрасно осознавала свою красоту и научилась пользоваться ею как оружием.

Спокойно, Хинрик. Смотри да не заглядывался. Она принадлежит не тебе.

Золотая девица. Во всех отношениях. Будь она моего племени, можно было бы попробовать. Но... Слишком много условий.

И пес бы с ним, с законным мужем. Выследить и убить — может, не сейчас, а позже. Но на Беору положил глаз сам Скегги, и, будем честны, он первым намекнул на намерения сделать ее своей женой. Долго разговаривал со мной, спрашивал совета — как у брата и начертателя. Даже просил раскинуть руны, да только до гадания так и не дошло — отвлекли.

Что я должен был ему ответить? По всему выходило, что за Беору следовало держаться. Родство кровное, но далекое. Троюродным братьям и сестрам по нашим, да и эглинским обычаям жениться разрешали. И такой брак приближал Скегги к узакониванию своего положения в Свергло. Оставалось только избавиться от олдермена Эдельхуна из Ково, чтобы новый союз считался законным в глазах эглинов.

По нашим обычаям, если ты не смог уберечь собственную жену, то и она впредь могла считать себя свободной. Исключения, конечно, были: например, моя сестрица Сванхильд. Вряд ли она решит уйти от Гутфрита, если ее освободят из плена. Но здесь, на Эглинойре, порядки были иные. Здесь брак разрушала только смерть.

Собственно, именно грядущим разговором с Беорой и объяснялась моя сегодняшняя мягкость. Зная, что принцесса была ко мне милостива, Скегги поручил мне невзначай поинтересоваться у Беоры, какова ей перспектива в скором времени сыграть свадьбу. Лазутчики донесли, что Эдельхун возвращался из поездки в Мерглум. Нам была известна дорога, по которой он поедет, и Скегги собирался устранить олдермена.

А я что? Начертатель не имел права брать себе жену. Никаких привязанностей — этот урок я уже очень хорошо уяснил. Боги весьма доходчиво мне его преподали.

— Тьфу ты! — девушка ойкнула, поскользнувшись на раскисшей грязи.

— Осторожнее.

Всю площадь перед церквушкой превратили в болото. Я успел подхватить пленницу и ловко усадил ее в седло.

— Сдаётся мне, Скегги слишком зачастил отправлять тебя сопровождать мою драгоценную персону, — усмехнулась Беора. — Словно ты простой слуга, а не ужасный и смертоносный начертатель. Что случилось, Хинрик?

— Поехали скорее, — отмахнулся я и потянул ее лошадь за поводья. Следом за нами взобрались на лошадей отец Велстан и отец Кедда. Четверо хускарлов, которых к нам приставили в качестве охраны, тоже тронулись.

Беора настороженно всматривалась в мое лицо, пока мы объезжали ручейки спешивших по улицам людей.

— Куда-то торопимся?

— Немного.

— И даже не заедем в рощу? — удивилась девушка. Прогулка в роще после молитвы была одним из немногих ее развлечений. Но сегодня было прохладно, а принцесса оделась слишком легко.

— Лучше в другой раз.

Беора остановила коня и обернулась, а ее взгляд хлестнул меня огнем.

— Что стряслось?

Ладно. Такие новости лучше сообщать в приятной обстановке. Может, в роще разговор получится более... приятным.

— Хорошо, поедем через рощу, — вздохнул я и знаком показал монахам и хускарлам немного отстать от нас.

Мы проехали мимо старенького кладбища с покосившимися деревянными и каменными столбами — так местные обозначали места захоронения своих покойников. Отсюда до крепости было рукой подать, но Беора любила отдаленную рощу.

Я ненавидел приносить плохие новости. Особенно тем, кто мне нравился. А Беора нравилась мне своей проницательностью, острым умом и... чего таить, все остальное тоже было при ней. Даже ее несносный характер почему-то казался мне интересным.

— Хинрик, ты начинаешь меня пугать. Пришли новости из моего дома?

Я покачал головой.

— Нет. Но, насколько я знаю, твой брат в добром здравии.

— Еще бы! Что же ему сделается, — сварливо отозвалась девушка. — Веришь-нет, но иногда мне кажется, что он даже был рад наконец-то понадежнее от меня избавиться. Думал, если выдаст меня замуж, остальные... смирятся.

— О чем ты?

— Сам знаешь, о чем. Некоторые олдермены предпочти бы видеть на троне меня, хоть это и против традиций. Оффа тоже будет тянуть с выкупом, поверь мне. Мечи сейчас дороже моей головы.