Антон Медведев - Дневник Аделины Блейз. Часть 1
Антон Медведев - Дневник Аделины Блейз. Часть 1 краткое содержание
Г
С самого утра шел дождь. Небо, затянутое сплошной пеленой туч, не оставляло никаких надежд на хорошую погоду. Редкие прохожие прятались под зонтами, улицы выглядели почти пустыми.
Это был самый обычный московский дворик — тихий, серый, унылый, зажатый со всех сторон такими же унылыми домами. У одного из приоткрытых окон второго этажа, задумчиво вслушиваясь в шум дождевых капель, стоял и курил человек в майке.
Но вот в этом ровном монотонном шуме что-то изменилось, послышалось гудение мотора. Из-за поворота показалась черная «Эмка». Или «воронок», как привыкли называть такие машины жители города. Проехав под аркой во двор, машина остановилась, при виде нее человек на втором этаже дома торопливо закрыл окно и задернул шторы.
Из машины вышли трое. Первым выбрался высокий сутулый человек в черном плаще: закрыв дверцу, он устало вздохнул, огляделся. Потом посмотрел на сослуживцев: оба в черных кожанках, при оружии. Выглядели его коллеги очень внушительно.
Тем не менее, в сравнении с ним они явно проигрывали — было в облике человека в плаще что-то неуловимо грозное.
— Куда? — спокойно спросил он.
— Второй подъезд, Илья Георгиевич, — торопливо отозвался один из его коллег и первым направился к подъезду. Следом за ним размеренным шагом двинулся и начальник. Третий шел позади всех: остановившись на крыльце, он обернулся, внимательно огляделся. И лишь после этого вошел в подъезд. Шофер остался в машине, но и он не сидел без дела — ничто не могло укрыться от сто внимательного взгляда.
На четвертом этаже дома, в маленькой квартире, обилием книг напоминавшей библиотеку, за секретером сидел человек. Ему явно перевалило за шестьдесят, но выглядел он еще довольно крепким. Сухощавый, с резкими чертами лица и аккуратно подстриженными седыми волосами, в серой теплой безрукавке и с пенсне на тонком носу с горбинкой, он больше всего походил на профессора университета. Научная литература в шкафу, склянки с реактивами и химическая посуда на большом лабораторном столе у окна говорили о том, что это предположение было недалеко от истины.
В данный момент профессор явно был не в духе. Он только что закончил писать письмо. Отложив перо и закрыв чернильницу, взял лист и начал читать, вполголоса проговаривая текст:
— Mein lieben Karl! Ich schreibe diese Brief...
Слова слились в невнятное бормотание, затем
человек и вовсе замолчал, лишь взгляд его быстро скользил по строчкам. За чтением письма его и застал громкий стук в дверь.
Профессор вздрогнул. Слегка повернув голову, прислушался к доносившимся из прихожей звукам. Может, ошиблись дверью?
Не ошиблись. Из прихожей вновь послышались стуки в дверь, затем раздался приглушенный голос:
— Господин Розенберг, немедленно откройте!
По лицу хозяина квартиры разлилась мертвенная бледность: вскочив, он начал быстро складывать в шкатулку какие-то бумаги.
— Откройте, господин Розенберг! — снова донеслось из прихожей. — Не ухудшайте свое положение! Нам надо с вами поговорить!
— Was ist los?! — громко спросил профессор, продолжая торопливо складывать бумаги. — Что случилось? Я только что купаться. Подождите одна минута, мне надо одеваться!
Последним в шкатулке оказалось только что написанное письмо. Закрыв крышку, хозяин быстро прошел к красивому, украшенному изразцами камину. Нагнувшись, запустил руку в камин, несколько секунд болезненно морщился — очевидно, никак не мог попасть шкатулкой в тайник. Наконец ему это удалось: в камине что-то щелкнуло, профессор быстро приподнялся.
Из прихожей послышался треск — пришедшие за хозяином квартиры люди ломали дверь.
— Ich dummkopf! — В голосе его чувствовалось отчаяние. — Я болван!
Бежать было некуда, и он это хорошо понимал. Но и попадать в руки к этим людям не собирался: смахнув выступившие на лбу капли пота, он подошел к столу, открыл ящичек и вынул из него маленький «браунинг». Дрожащей рукой взвел курок, оглянулся — было слышно, как в прихожей рухнула выбитая дверь.
Вбежавших людей профессор уже не увидел: за мгновение до того, как сотрудники НКВД ворвались в комнату, он прижал ствол пистолета к виску и спустил курок.
Все было кончено: хозяин квартиры лежал на полу, под его головой быстро расползалась алая лужица. Рядом валялся пистолет.
Стало очень тихо. Два человека в кожаных куртках молча смотрели на погибшего, в этой тишине отчетливо прозвучали размеренные шаги вошедшего в комнату начальника.
— Как глупо... — пробормотал человек в плаще и тихо вздохнул. — Мы опоздали...
— Кто ж знал, что у него оружие, Илья Георгиевич? — попытался оправдаться один из подчиненных. — Хорошо еще, нас не пострелял. А еще профессор-
Начальник не ответил. Несколько секунд он хмуро смотрел на погибшего, затем нехотя разжал губы:
— Вот что, Валера: обыщите здесь все. Возьмите еще людей, если нужно. Вскрывайте полы, проверьте стены. Ищите письма, рукописи, документы. Все, что найдете, привезете ко мне в кабинет. И не дай бог, если пропустите хоть одну бумажку. Выполняйте... — Повернувшись, он сунул руки в карманы плаща и вышел из комнаты.
Солнце уже давно село. Илья Георгиевич Остроумов, начальник специального следственного отдела НКВД, сидел за столом в своем кабинете, положив руки под голову, и дремал. Но когда в дверь осторожно постучали, тут же вскинул голову.
— Войдите... — устало произнес он и включил настольную лампу.
Дверь открылась. В комнату с коробкой в руках вошел оперативник.
— Нашел что-нибудь? — сонно спросил Остроумов.
— Нашли, Илья Георгиевич! — радостно отозвался сотрудник. — Бумаг много всяких, но главное, у него в камине тайник был. А в нем вот эта шкатулка... — Он поставил коробку с документами на стол, вынул из нее шкатулку и протянул начальнику.
— Садись, Валера... — Остроумов зевнул, открыл шкатулку и вывалил ее содержимое на стол. Быстро просмотрел документы: некоторые отложил в сторону, другие вернул обратно в шкатулку. Наконец в его руках оказался последний лист.
— Письмо... — задумчиво произнес Остроумов. — Совсем свежее. «Mein lieben Karl! Ich schrei- Ье...» — начал читать он. Потом, вспомнив, что Валера не знает немецкого, начал переводить:
— «Дорогой Карл! Я пишу это письмо, чтобы предупредить тебя об опасности. За мной следят, и следят ЗНАЮЩИЕ нашу тайну люди. Теперь у меня в этом нет никаких сомнений. Было так: около трех недель назад я вышел из магазина и увидел машину. Обычную, черную. Она стояла на другой стороне улицы. В ней находились три человека: водитель, еще один человек, ничем не примечательный. И третий... И вот этот третий — совершенно удивительная личность. Сначала он просто посмотрел на меня — лениво, мельком. Я почувствовал давление — ты ведь знаешь, как это бывает. Ничего необычного, в этом мире много сильных людей. А потом произошло то, чего просто не могло быть: этот человек меня увидел. Представляешь, Карл? Увидел. Его прикосновение было настолько тонким, быстрым и неожиданным, что я просто не успел закрыться. Я не оправдываюсь, Карл, — но я действительно не предполагал, что у Советов могут быть такие люди. Я расслабился, потерял осторожность. И был наказан за свою самонадеянность...
Сразу после этого я повернулся и пошел, надеясь, что все обойдется. Что этот человек не воспользуется полученным знанием, не донесет на меня властям. Ведь он такой же, как мы, — а знающие люди не должны враждовать. Даже несмотря на то, что мы граждане разных стран.
Увы, Карл! Две недели спустя я встретил его снова. Я возвращался домой с работы, ждал трамвая на остановке. И в этот момент почувствовал его присутствие. Этот человек находился в доме напротив и наблюдал за мной из окна. Он ждал меня, Карл, и на этот раз целенаправленно пытался проникнуть во все подробности нашей тайны. Я был готов к этому — мне удалось закрыться, он остался ни с чем. Но во время нашей краткой борьбы мне самому удалось кое-что о нем узнать. Этот человек, Карл, работает в НКВД. И не рядовым сотрудником — у него очень большие полномочия. Он курирует несколько секретных проектов, выявляя шпионов, — с его возможностями это совсем несложно. Но главное заключается в том, что этот человек фанатично предан своей стране. Теперь, благодаря моей оплошности, он посвящен в тайну Д. А. Б. И я ЗНАЮ, что он попытается заполучить его. Учитывая возможности, которыми располагают Советы, это уже не кажется мне столь невероятным. Поэтому — беги, Карл! Спрячься ото всех — от меня, от Пьера. Пусть никто не знает твоего нового имени. Потом, когда все уляжется, мы найдем способ связаться. Я уже завтра попытаюсь покинуть Москву. Завтра уезжает наша делегация, я попробую уехать с ними. В присутствии дипломатов меня не смогут арестовать. И да хранят нас боги, Карл!
