Михаил Ахманов - Али Бабаев и сорок покойников
– Недавно украли [83], – сообщил профессор Рабинович. – Но сожалеть ни к чему. Подделка!
– Так что это было? – вмешался в разговор Сердюк. – Я слышал, комета.
– Чужой звездолет. – Профессор приложил к люку ладонь в перчатке. – Взорвался над тайгой по неизвестным причинам и распылился в атмосфере. У нас единственный обломок – точнее, сплав обломков, подвергшихся действию очень высокой температуры. Мы полагаем, что это пульт управления кораблем.
– Состав исследовали? – деловито спросил физик Михал Сергеич.
– Разумеется. Вся таблица Менделеева плюс следы органических молекул.
– А органика-то откуда?
Рабинович сдвинул шапку на лоб и задумчиво поскреб в затылке.
– Вероятно, у пульта был пилот. Или несколько.
Комиссия неторопливо двинулась дальше. Полковник Юдашкин показывал на массивные стальные люки, пояснял:
– Тут у нас обломок аппарата, упавшего в штате Нью-Мексико в сорок восьмом году… Хранился в Ангаре-18, выкраден нашей разведкой, но есть сомнения в подлинности. А тут наш российский НЛО из Воронежа. Никаких подделок! В восемьдесят девятом опустился на футбольном поле и был захвачен пацанвой, подростками-футболистами. Отменное состояние! Но без экипажа – вероятно, автоматический зонд… В следующей камере разная мелочевка. Копались наши в Монголии, вроде бы там тарелка рухнула, у реки Керулен. Тарелку не нашли, а раскопали могилу Чингисхана. Вон, полюбуйтесь, лежит… Череп, скелет, костяк любимой лошади и все его сокровища… одного золота по описи семнадцать центнеров… Все в полной сохранности, господа депутаты! А вот здесь… Сюда стоит войти! Очень, очень любопытно! – С этими словами полковник набрал код и отворил тяжелую крышку люка.
Члены комиссии и помощники по одному переступили высокий порог.
– Ого! – сказал Сергей.
– Вот это да! – изумился Эдик, а Гутытку, разглядывая почерневшие обломки, пробормотал:
– Мало-мало, а досталось…
Депутаты промолчали, но Али Саргонович, как человек военный, понимал, что перед ним следы сокрушительного взрыва. Примерно на пятнадцать килотонн.
– Все тщательно дезактивировано, – произнес полковник за его спиной. – Фон превышает природный только в два раза. Никакой опасности.
– Это что такое? – с брезгливой гримасой спросил Сердюк.
– Останки петрозаводского дива. Должно быть, помните этот инцидент, газеты о нем писали… появилось над Петрозаводском огромное облако в форме огурца, а от него лучи, лучи…
– И оптические эффекты, – добавил Рабинович.
– Да, эффекты… А потом оконные стекла были словно бы просверлены, – продолжал полковник. – Ну, в ПВО не рискнули разбираться с этой штуковиной над городом, дождались, когда удалится на шестьдесят километров, и жахнули. Вот! – Он кивнул на обломки. – Ракета СС-20 с ядерной боеголовкой, прямое попадание…
– Жаль, – произнес Михал Сергеич. – Что ж так-то… ракетой в лоб…
– Суровые советские времена, – объяснил Юдашкин. – Нерушимость границ и все такое.
– Может, они проконтактировать желали, – сказал Сердюк.
– А окна сверлить зачем? Такой ущерб имуществу граждан!
Они вернулись в коридор, чтобы продолжить инспекцию.
Другие камеры тоже были полны чудес. В одних лежали обломки странных аппаратов, приземлявшихся под Выборгом, Смоленском и Орлом или сбитых в районе Байконура и других объектов высшей секретности, в других – образцы растений, почвы и мелкой фауны, мыши, ящерицы, насекомые, собранные в местах посадки НЛО. Все содержалось в строгом порядке: травы высушены и разложены по ящикам, земля, камешки, глина в банках с наклейками, живность заспиртована и тоже снабжена поясняющей информацией – где изловили зверюшку, когда и после какого события. Что до снимков и кинодокументов, то они, как и письменные свидетельства очевидцев, хранились в библиотеке на техническом уровне. Библиотеку комиссанты уже осмотрели. Она была богатой – полумиллионный архив фотографий и масса трудов по уфологии, включая «Синюю книгу», доклад Кондона [84] и, разумеется, творение Шона Мэлори из Ангара-18.
В особом боксе лежал огромный пожелтевший клык – не меньше, чем слоновый бивень. Из пояснений Рабиновича следовало, что его извлекли из пасти ихтиозавра, обитающего в озере Лох-Несс. Его не смогли обнаружить десятки экспедиций, американских и немецких, британских и французских, но тридцать лет назад агенты КГБ тайно изловили чудище, вышибли клык, а ихтиозавра отпустили на волю. Клык был преподнесен Леониду Ильичу, но тот проявил государственную мудрость – распорядился отправить подарок в Бункер-61.
Осмотрев затем коллекцию йети – чучела и шкуры, собранные на Памире, в Гималаях, в сибирской и канадской тайге – комиссия приблизилась к дверям биологического хранилища. За ними было обширное помещение с подъемниками, столами-каталками и пультом посередине зала. На пульте перемигивались разноцветные огни, вдоль стен на высоту человеческого роста тянулось что-то вроде картотеки с большими ячейками, похожими на саргофаги или гробы. Здесь работала группа сотрудников в термокостюмах – трое стояли у пульта, остальные, пять или шесть человек, возились в дальнем конце хранилища.
Проводив комиссию к пульту, Юдашкин представил работавших там людей:
– Доктор Юрий Зиновьевич Кацнельсон, заведующий биологической секцией. Его помощники – Георгий Бронштейн, ведущий хирург, и Аркадий Лившиц, патологоанатом.
Не снимая перчаток, обменялись рукопожатиями. Кацнельсону было за пятьдесят, Георгий и Аркадий выглядели молодыми – лет на тридцать, не более того. Гутытку, здороваясь с патологоанатомом, сказал:
– Надо же, однофамилец! Я ведь тоже из Лившицев.
Аркадий сначала изумился, потом сообщил, что он из Петербурга, и тут они с джадидом углубились в семейную генеалогию. Не прошло и трех минут, как они признали друг в друге четвероюродных братьев, затем откуда-то возникла склянка со спиртом, к которой приложились все присутствующие.
Отметив счастливое воссоединение родичей, Бабаев вернулся к инспекционным делам, кивнул на пульт и произнес:
– Это для чего, уртак?
– Для управления криотроном, – пояснил доктор Кацнельсон, а профессор Рабинович обвел широким жестом помещение и добавил:
– В ячейках криотрона в глубоком холоде лежат тела пришельцев. Их тут гораздо больше, чем у американских коллег. По нашим сведениям, в Ангаре-18 семь неповрежденных трупов и разрозненные фрагменты еще примерно двадцати. А у нас триста четырнадцать тел. И все целехоньки!
– Они из породы зеленых? – спросил Ахматский.
– Ну почему же! – откликнулся хирург Бронштейн. – Всякие есть. Желтенькие, красненькие, синенькие… Взглянуть хотите?
![Фриц Лейбер - Большое время [= Необъятное время]](/uploads/posts/books/59731/59731.jpg)
