Ольга Романовская - Паук раскинул сеть
Внутри закипала ярость. Неужели регент решил, будто он примет эту должность?
— А я и не покупаю, — помрачнев, герцог резко выпрямился. На щеках на мгновение вспыхнули пятна гнева. — Вы это заслужили.
— Тогда позвольте мне отказаться, — Брагоньер решительно отодвинул свиток.
— Не глупите, баронет, — рука герцога пригвоздила его ладонь к одеялу. — Мне нужны люди, которым бы я мог доверять.
— Вряд ли это возможно в сложившихся обстоятельствах.
— Возможно, — возразил регент. Встав, он навис над соэром, скрестив руки на груди. Напряжённое лицо свидетельствовало о крайней степени взволнованности. — Я пришёл сам, баронет, этого достаточно. Не упрямьтесь и поставьте подпись. Вы хорошо выполнили работу, нашли преступника. Приношу извинения за те… хмм… неудобства, которые вам пришлось претерпеть. У меня не было выбора. Но, согласитесь, вы могли бы умереть, но живы. И это не случайность.
Брагоньер хмурился и молчал. Герцог прав, ему ничто не мешало приказать убить прямо в том кабинете или подослать убийц после. Смерть измученного пытками человека не вызвала бы подозрений.
— Верность — самый дорогой товар, — продолжал убеждать регент. Он не привык уговаривать, но тут наступил на горло принципам. Человек, подобный Брагоньеру, стоит душевных неудобств, такими не разбрасываются. — Я не хотел бы казнить вас, слишком расточительно. Нам обоим выгодна ваша жизнь. Согласитесь, благо страны выше личной неприязни. С вашей стороны, я её к вам не испытываю. Подумайте, второй раз предлагать не стану. Вспомните о госпоже ли Тэр, о тёмных, которых ещё достаточно в Тордехеше.
— И вы не боитесь? — хрипло рассмеялся соэр. — Я ведь слишком много знаю.
— Нет, — не раздумывая, ответил герцог. — Такие, как вы, не предают. Поэтому и живы.
Устав ждать, регент подошёл к двери и велел принести письменный прибор. Потом, когда дверь закрылась, равнодушно поинтересовался:
— Сколько?
Брагоньер побагровел от гнева. Захотелось немедленно указать герцогу на дверь. Он полагал, будто совесть можно заглушить звоном монет!
— Вы меня не так поняли, — улыбнувшись одними губами, покачал головой регент. — И не нервничайте так, баронет, вам вредно. Речь о стоимости лечения. Я его оплачу.
— Благодарю, но у меня достаточно средств, ваша светлость, — сквозь зубы процедил соэр. — И от вашего щедрого предложения я отказываюсь.
— Вы его примите, — с нажимом возразил герцог, блеснув глазами, — и ещё спасибо потом, когда одумаетесь, скажете.
— Как вы надоели мне со своей гордостью! — в сердцах добавил он, потерев виски. Вы не нарушали присяги, вы служите королю. Какому, неважно, главное — государство. И в этом наши интересы сходятся. — Я не предлагаю продавать честь, вы служите Тордехешу, демоновы потроха! Поэтому прекращайте ломаться, словно девочка на выданье, и подписывайте.
В дверь постучали, и один из охранников принёс чернильный прибор. Герцог приказал поставить его на прикроватный столик и протянул перо Брагоньеру.
— Подписывайте. Это приказ. Вы до сих пор служите под моим началом и обязаны подчиняться.
Соэр неохотно принял из рук регента перо и бегло пробежал глазами указ. Герцог не шутил, он действительно назначал Брагоньера Королевским прокурором.
— Власть меняется, честь остаётся, — философски заметил регент и устало покосился на окно.
Соэр сначала хотел свернуть указ, но потом раздумал. Герцог в кое в чём прав, если бы хотел, давно отправил на тот свет. Вместо этого же уговаривал принять повышение.
— Я подпишу, если вы объясните, в чём ваша выгода, ваша светлость. Верность взамен на откровенность.
— Всё просто, — со вздохом облегчения пожал плечами регент и вновь устроился в кресле. — Я давно вас знаю, а для укрепления власти нужны надёжные люди. Я предпочитаю одаривать милостями за дела, а не лживые слова. Обида проходит, баронет, вы тоже успокоитесь. Раз уж вы настаиваете на честности, ответьте сами, разве не приняли бы вы эту должность три месяца назад?
— Принял.
— Так что изменилось? Всего-то подпись монарха.
Скрепя сердце, Брагоньер взялся за перо. Трижды касался им бумаги и всё никак не мог подписать. Наконец, чернила оставили след на нужной строке, и соэр, прикрыв глаза, откинулся на подушки. Он чувствовал себя опустошённым и уже сожалел о проявленном малодушии.
— Я этого не забуду, — обещал герцог и проворно забрал перо и бумагу из ослабевших рук. — Выздоравливайте. К сожалению, вряд ли вы поспеете к коронации, но уж Зимний бал-то почтите своим присутствием. Я попрошу мэтра Олиоха заглянуть. Здоровье Королевского прокурора — дело государственной важности.
Соэр сумрачно кивнул и с неохотой сначала пожал, а потом поцеловал протянутую руку. По губам герцога скользнула довольная улыбка: упрямец признал его королём.
— Удачи и процветания вам и очаровательной госпоже ли Тэр. Надеюсь, наша беседа вас не слишком утомила. Как оправитесь, жду для доклада. Полагаю, вам найдётся, что рассказать. И утаивать ничего не придётся, — не удержался от смешка регент.
Брагоньер кивнул и осторожно поинтересовался:
— Вы насчёт заговора, ваша светлость?
— Тут уж я всё знаю, баронет! — расслабившись и успокоившись, герцог от души рассмеялся. — Хотя интересно было бы узнать, что и как вы там накопали. Нет, я о тёмных. Вы ведь инквизитор, этой должности я вас не лишу, даже не надейтесь! Разумеется, возьмёте помощников, иначе не справитесь.
Он ушёл, а соэр остался досадовать на себя. Как же ловко регент заставил служить себе, как умело заставил принять нужное решение!
Герцог же направился в гостиную. Он догадывался, разговор выйдет тяжёлым, поэтому подготовился. К счастью, здравомыслие победило принципы. Зато теперь в Сатии сидит свой человек. Под «своим» регент понимал того, кому мог доверять.
Когда вошёл герцог, Эллина всё так же сидела изгоем. С ней не разговаривали, делали вид, будто она пустое место. Гоэта давно бы ушла, но мешал приказ регента.
При виде герцога все подскочили. Дамы присели в неглубоком реверансе, кавалеры чуть склонили головы. Так приветствовали короля, но никто не сомневался, что Дворянское собрание — формальность. Слишком силён авторитет регента, слишком мал юный принц, а королева и вовсе публично отказалась от трона за себя и за сына. Эллина тоже встала и сделала реверанс. Щёки пылали двумя яркими пятнами. Ей хотелось сбежать, под любым предлогом пробраться к Брагоньеру и расспросить о разговоре, но мешал этикет.
Взгляд регента скользнул по собравшимся и остановился на леди ли Брагоньер, на правах хозяйки дома занимавшей кресло по правую руку от пустовавшего места высокого гостя. На столике уже дымился паром чайный прибор, и леди готовилась разлить ароматный напиток по чашкам. Увы, не сегодня.
