Лев Гурский - Есть, господин президент!
Господина Кочеткова несло. Слова вылетали из него в невероятном количестве и, поскольку я молчала, безответно повисали в воздухе клубами мошкары. Минут через двадцать над моей головой стало черным-черно от его злобной радости, нервного возбуждения, самодовольства — хоть вентилятором эдакую тучу разгоняй. Уже на пятой или шестой минуте словесной атаки я перестала воспринимать смысл сказанного, а только с ленивым любопытством смотрела на: 1) дырку рта, которая то открывалась, то закрывалась; 2) его мясистое ухо, которое во время разговора забавно шевелилось; 3) очередную каплю пота, которая медленно набухала на его носу, отделялась от стартовой площадки и отправлялась в полет вниз.
Рот открыт — ухо двинулось — капля собралась. Рот закрыт — ухо замерло — капля пошла. Рот снова открыт — ухо опять шевельнулось — капля уже в полете. Рот, ухо, капля. Раз за разом. Пот испаряется на полу и опять образуется на носу. Круговорот воды в природе — как в учебнике природоведения.
Наблюдая за природой в лице господина Кочеткова, я одновременно думала о том, какая набитая дура я, и о том, как башковит и смекалист капитан Макс Лаптев — настолько башковит и настолько смекалист, что он, быть может, сообразит вдруг проснуться на пару часов раньше обычного, первым делом ткнуться в мой номер и, не достучавшись, сразу все понять, оседлать японскую тарахтелку, на скорости примчаться сюда и за секунду до рокового исхода успеть протаранить двери. Бух-бах-бац — господин Кочетков повержен, а я свободна. Мысленно я отпраздновала победу добра над козлом и мысленно же поглумилась над горе-спецом по киднеппингу Измаилом Петровичем Кравченко: он-то говорил, что избавление в последний момент случается лишь в кино…
Тяжелая медвежья лапа хозяина «Сулико» встряхнула меня за плечо, и я очнулась от сладких мечтаний. По ту сторону заколоченной витрины уже кряхтя просыпалась Москва. На Большой Якиманке вовсю рычали утренние легковушки и грузовики, но долгожданного тарахтения «кавасаки» слышно не было. Я печально уставилась на входную дверь, в которую никто ради меня не спешил вламываться.
— Все, Яна Ефимовна, время вышло, поехали, — сказал господин Кочетков. — И лучше бы тебе сейчас не трепыхаться, а то мне придется помять твой фейс. Этого же тебе не нужно, правда? Хрен его знает, какое у Гули настроение. Вдруг хорошее? А может, он тебя возьмет и, ха-ха, помилует? — Проследив за моим взглядом, владелец духана добавил: — Сама видишь, твои большие люди за тобой не пришли. Никому, кроме меня, ты не нужна.
И едва он вымолвил «не нужна», как дверь загрохотала от ударов. Кочетковская лапа на моем плече дрогнула. Я воспряла духом: Макс!
— Эй, чего надо? Мы пока не работаем, ремонт, убирайтесь! — не выпуская меня, сердито проорал мой тюремщик в сторону запертой двери. — Слышали, кому говорю? Закрыто! Через неделю приходите!
— Ко-ко-ко… — донеслось из-за двери громовое кудахтанье. Это был определенно не капитан Лаптев. Казалось, с улицы к нам пытается пробиться огромная злобная курица.
Курица? Отлично! Вэлкам! Сейчас я согласна на несушку-великана, утку-мутанта и саму Годзиллу. Любое промедленье для меня счастью подобно. Кто бы ни был снаружи, он лучше того, который внутри. Если хозяин «Сулико» ненароком прогневал какую-нибудь адскую тварь, я сегодня готова заключить перемирие хоть с преисподней.
Наружное кудахтанье озадачило владельца духана. Несколько мгновений он раздумывал: как ему спровадить упрямую курицу, одновременно удерживая Яну Штейн? Поскольку дверь он перетащить не мог, пришлось перетаскивать меня. Одну руку он оставил на моем плече, а другой легко сдвинул стул вместе со мной поближе ко входу. А затем уж приоткрыл дверь сантиментов на двадцать.
Этого хватило, чтобы к нам просунулись древко самого настоящего копья и край натуральных рыцарских доспехов.
Не поручусь за их сиянье, но свет здешних люстр и бра в них отразился без обмана. Рыцарь?! Тут? Ни-че-го себе примочка!
Мой тюремщик, тоже удивленный, невольно попятился от входа, увлекая за собой и стул, и меня, вжатую в сиденье.
— Ко-ко-ко-чет-ков!! — Дверь от удара распахнулась настежь. Копье, латы, щит, меч и шлем с пегим плюмажем проникли в зал раньше человека, который всю эту немаленькую груду серебристого металла нес в руках. Да, пожалуй, никакие латы не налезли бы на эти огромные плечищи. — Тыс-тыс-тыскотина, па-па-пачему сра-сра-зу неот-неот-кры-ва-ешь? Забу-бу-бу-рел? Ли-ли-цензия на-на-доела? Раз-раз-вели т-тут в-в-се сре-сре-дне-дневе-ковье, н-нах! Тур-туристы ж-ж-ж… ж-ж-жа-лу-луются! Бы-бы-стро та-та-щи сю-сю-да в-в-всю рух-рух-рух-лядь — вро-вро-де в-в-вот эт-той из «Ста-ста-ро-го за-за-мка»! Об-об-об-разец, н-нах!
— Олег Игоревич! Я… Я… Пять минут… — Позиция у господина Кочеткова была до крайности неудачной. Ему требовалось и меня не упустить, и вошедшего не огорчить. Задачка не для его мозгов.
— Ка-ка-ка-кие, н-нах, пя-пя-пя-пять? — Гость гневно загремел доспехами. — Т-т-ты у-у-у м-ме-ня ч-ч-что, а-а-а-дин т-т-тут?!
Олега Манцова из мэрии я узнала с первой секунды: всех больших местных боссов, завязанных на общепит, я стараюсь отслеживать хотя бы по газетам, Интернету или ТВ — как-никак, моя сфера. Однако ни телеящик, ни фото в Сети не могли передать подлинных габаритов главы Департамента потребительского рынка, услуг и так далее. Я знала, что он большой человек, но не подозревала, каком он большой! Рядом с ним хозяин духана «Сулико» — сам мужчина крупноформатный — выглядел плюгавым плюшевым медвежонком.
— Г-г-где в-в-вся рух-рух-рух-рух… — Голос Олега Игоревича из просто раздраженного сделался угрожающим. Каждое новое его слово все сильнее рассыпалось на звуки, далеко отстоящие друг от друга и связанные лишь натужным сопением гостя. — …лядь?!
Я в упор не понимала, при чем здесь какие-то туристы с их жалобами. Мне вообразить было трудно, кто и зачем накрутил на сотню оборотов хвост главе Департамента. У меня даже в голове не укладывалось, какого рожна Манцов раскулачил бедного рыцаря из ресторана «Старый замок», для чего приперся в духан «Сулико» ни свет ни заря и почему вообще носится по городским кабакам, как наскипидаренный, собирая этот несчастный металлолом.
Однако мне, в принципе, без разницы, у кого из чиновников и на какой почве едет чердак. Их тараканы — их личное богатство. Рассказы знакомых рестораторов помогли мне узнать о великане главное: он славится скверным и вспыльчивым характером. Тем более сейчас он, по всем признакам, на боевом взводе.
Сумею ли я взорвать эту мегатонную бомбу под своим мучителем? Легко. Уж видно, у господина Кочеткова на роду написано дважды споткнуться на той же самой кочке по имени Яна Штейн.
