Марк Ходдер - Загадочное дело Джека-Попрыгунчика
Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон, лежавший ничком на галерее, решил, что услышал достаточно. Пора убираться из «Чернеющих башен», пока не поздно.
Он осторожно отполз к порогу, потом к верхней площадке лестницы, после чего, низко пригнувшись и бесшумно ступая, спустился в гардеробную.
Стряхнув с пиджака пыль, он повернулся к двери.
— Здравствуй, Дик, — промолвил негромкий голос.
Из темноты появился Джон Хеннинг Спик.
Глава 21
СИЛЫ СОБИРАЮТСЯ
«И тогда лейтенант Бёртон крикнул: „Стой! Ни шагу назад! Иначе они решат, что мы отступаем!“
Расценив это как упрек в недостаточной боеспособности и поняв, что мне приказывают защищать лагерь, я храбро вышел вперед и выстрелил почти в упор в первого же нападавшего».
Джон Хеннинг Спик— Боже милостивый! Что они сотворили с тобой? — ужаснулся Бёртон.
Суинберн рассказал ему об операции, сделанной Спику, но одно дело слышать и совсем другое — своими глазами увидеть медный механизм, заменивший левую сторону головы бывшего… пусть даже врага.
— Они спасли меня, — ответил Спик.
— Спасли? Да ты что, Джон! Они же манипулируют тобой! С самого начала ты был марионеткой, которую дергали за ниточки. После нашей экспедиции ты плыл из Занзибара на одном корабле с Лоуренсом Олифантом, верно? Неужели ты думаешь, это была случайность? Он специально оказался там, чтобы зомбировать тебя. Он — месмерист, Джон! Именно он настроил тебя против меня, он посеял вражду в Географическом обществе, и он же заставил тебя выстрелить в себя. Эта рана — не простая случайность! Они хотели заменить половину твоего мозга!
— Но… почему?
— Не знаю… собираюсь узнать.
— Если останешься жив.
— Неужели твое предательство зайдет так далеко? Мы ведь были друзьями. Мы вместе прошли через ад. Я ухаживал за тобой, когда ты болел, и ты делал то же самое для меня. И ты вот так можешь выбросить все из памяти? Подумай, старина! Подумай о том, что было, и о том, что будет. Помоги мне бороться с этими людьми, Джон!
Внезапно лицо Спика, до этого совершенно бесстрастное, выразило замешательство, печаль и тоску.
— Дик, — выдохнул он, — я не должен… я не могу… я не…
Он протянул руку к ключу, торчащему из устройства над левым ухом, и стал поворачивать его.
— Я должен… д-должен решить…
— Нет, не делай этого! — прошептал Бёртон, но Спик продолжал заводить ключ, который, едва он убрал руку, начал с тихим тиканьем поворачиваться в обратную сторону. Множество крошечных зубцов, видимых через круглое стеклянное окошечко над глазом, пришло в движение.
Вдруг Бёртону показалось, что реальность повисла на острой грани. Крутящиеся колесики в голове Спика свели воедино две расходящиеся дороги судьбы, которые именно здесь, в этой комнате, коснулись друг друга, образовав перекресток. Одна дорога вела из Индии, Ближнего Востока и Африки на Фернандо-По, в Бразилию и Дамаск; другая, поднявшись из семян, ненароком посеянных Эдвардом Оксфордом, протянулась из прошлого в неизвестное будущее, в котором он, Бёртон, королевский агент, должен будет иметь дело с безумным неуравновешенным миром.
Он почувствовал, что его доппельгенгер стоит наготове; они оба бросятся сейчас по одной и той же дороге вместе, как один.
Он отступил к двери.
Спик повернул к нему голову. Взгляд его правого — человеческого — глаза был бессмысленным и рассеянным, но кольца вокруг стеклянных линз левого глаза еще двигались: некоторые по часовой стрелке, некоторые против.
Ключ перестал вращаться.
Спик принял решение.
Бёртон принял решение.
Королевский агент нырнул в дверь и вылетел в коридор.
Спик откинул голову назад и проревел:
— Олифант! Здесь Бёртон!
Как только Бёртон выскочил на пересечение с коротким коридором, ведущим в зал, стеклянная дверь распахнулась, и оттуда появился альбинос. Бёртон бросился в темноту. Он услышал за собой крик человека-пантеры.
— Брюнель! Быстро на корабль! Выпускайте волков!
Доверившись только собственной памяти, спотыкаясь на обломках и налетая на стены, Бёртон мчался по своим следам в сторону комнаты с открытым окном.
Позади раздался насмешливый голос:
— Я вижу в темноте, сэр Ричард.
Выскочив из одного чернильно-темного коридора, Бёртон нырнул в другой, повернул направо, потом налево, снова направо.
— Я уже близко, — пропел преследователь.
Бёртон выхватил из кармана револьвер, остановился, повернулся и выстрелил. Вспышка осветила стены, с которых отваливались обои, и в конце коридора — одетую в черное белую фигуру с широко раскрытыми розовыми глазами. Через мгновение темнота сомкнулась, и одновременно раздался громкий кошачий визг.
«Попал в тебя, подонок!» — подумал Бёртон и бросился дальше.
Впереди блеснул свет.
Он вновь поднял пистолет.
— Сюда, Ричард! — провизжал высокий голос.
Суинберн!
— Проклятие! Я же приказал тебе идти к Траунсу!
Поэт держал в руках горящую спичку и усмехался.
— Я выполнил твой приказ наполовину. За мной!
Он быстро провел Бёртона в комнату с открытым окном. Они спрыгнули на землю, и в это мгновение из дома долетел крик:
— Ты заплатишь за все, Бёртон!
— Бежим! — крикнул исследователь другу. — Они спускают вервольфов!
— Я сыт ими по горло, — пропищал Суинберн и понесся, как ветер.
Королевский агент последовал за ним, удивляясь скорости Суинберна.
С дальней стороны «Чернеющих башен» послышался вой. Он становился все сильнее и сильнее.
— Быстрее, Алджи, — велел Бёртон.
Они мчались по неровной земле, мимо узловатых деревьев и полос извивающегося тумана, к далекой стене.
Бёртон оглянулся и увидел альбиноса, стоящего у окна, его левая рука баюкала правую. Стая вервольфов мчалась на четвереньках, огибая правый угол здания.
Бёртон и Суинберн неслись изо всех сил, ноги горели, в груди прерывалось дыхание.
Через несколько мгновений они добежали до стены, и Бёртон закинул поэта наверх.
— Траунс, заводи моторы! — крикнул Суинберн.
Бёртон повернулся. Вервольфы были уже рядом. Он дважды выстрелил, и один из них упал. Остальные прыгнули на упавшего, их челюсти начали ломать его кости и раздирать его плоть. Очевидно, их держали впроголодь, чтобы сделать более свирепыми. Но пока они жрали, Бёртон успел забраться на стену, спрыгнуть и последовать за Суинберном. Они пересекли дорогу, по которой проходила граница поместья Бересфорда, и влетели в маленькую рощу. Моторы двух паросипедов уже пыхтели.