Джаспер Ффорде - Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов
Послышались аплодисменты, и веснушчатый юноша в летной куртке помахал рукой зрителям и подмигнул мне, спускаясь со сцены.
Распорядитель глубоко вздохнул и сверился со списком. В отличие от подобных церемоний дома, здесь не маячили телевизионщики, поскольку ни у кого в Книгомирье не было телевизора. Да телевидение тут и не требовалось. Генераты, оставшиеся на дежурстве в книгах, дабы сохранить целостность повествования, поддерживали постоянную связь со Звездным залом по комментофонным линиям. Естественно, когда все основные персонажи отправлялись на церемонию вручения Букверовской премии, читабельность текстов несколько снижалась, но обычно никто этого не замечал. Часто именно это и является причиной потусторонних споров по поводу качества рекомендуемой книги.
— Следующую награду, леди, джентльмены и… хм… существа, объявит самый младший член беллетриции, только что вступивший в ряды книгомирных сил правопорядка. Она сделала блестящую карьеру По Ту Сторону! Она создала улучшенный финал «Джен Эйр»! Разрешите представить вам… Четверг Нонетот!
Раздались аплодисменты, и я поднялась на сцену, улыбаясь, как и положено. Затем послала воздушный поцелуй распорядителю и повернулась к собравшимся.
Аудитория была огромной. В полном смысле этого слова. Звездный зал являлся самым большим из описанных в литературе помещений, предназначенных для одной-единственной цели. Над каждым из сотен тысяч столиков горел светильник, и, глядя в зал, я видела только бесконечную россыпь белых огоньков, мерцавших вдалеке, словно звезды. Семь миллионов персонажей собрались здесь сегодня вечером, но благодаря технологии перемещения, позаимствованной у ребят из научной фантастики, каждый в этом зале сидел прямо перед сценой и без малейшего труда видел и слышал все.
— Добрый вечер, — сказала я, пытаясь охватить взглядом море лиц. — Сейчас я назову номинантов и объявлю победителя в категории «Лучшее начало главы».
В лучах прожекторов мне начало становиться жарко. Я взяла себя в руки и прочла надпись на обратной стороне конверта.
— Номинанты: «Падение дома Эшеров» Эдгара Аллана По, «Возвращение в Брайдсхед» Ивлина Во[68] и «Повесть о двух городах» Чарльза Диккенса.
Я дождалась, пока утихнут аплодисменты и вскрыла конверт.
— Победителем становится… — произнесла я, — «Возвращение в Брайдсхед»!
Оглушенная громом оваций, я послушно улыбнулась распорядителю, который наклонился к микрофону.
— Великолепно! — восторженно провозгласил он, когда хлопки затихли. — Давайте же прослушаем победивший абзац!
Он положил короткую выдержку из рукописи в стоявший на сцене вымыслопередатчик. Но это был не записывающий ВП, применяемый в Кладезе для создания книг, а просто проигрыватель. Машина читала слова повести Во и тут же передавала их непосредственно в воображение аудитории.
«Я бывал здесь раньше, сказал я; и я действительно уже бывал здесь; первый раз — с Себастьяном, больше двадцати лет назад, в безоблачный июньский день, когда канавы пенились цветущей таволгой и медуницей, а воздух был густо напоен ароматами лета; то был один из редких у нас роскошных летних дней, и, хотя после этого я приезжал сюда еще множество раз при самых различных обстоятельствах, о том, первом дне вспомнил я теперь, в мой последний приезд…».[69]
Снова гром аплодисментов, и, когда чтение закончилось, распорядитель провозгласил:
— Мистер Во не смог присутствовать сегодня вечером, потому я прошу, чтобы от его имени награду принял Себастьян!.[70]
Зарокотал барабан, прозвучал короткий туш, и Себастьян выбрался из-за своего столика и поднялся по ступенькам на возвышение. Он тепло чмокнул меня в щеку и пожал руку распорядителю.
— Господи! — сказал он, отхлебнув из прихваченного с собой стакана. — Для меня великая честь принимать эту награду от имени мистера Во. Я знаю, он хотел бы, чтобы я поблагодарил Чарльза, от имени которого ведется весь рассказ, лорда Марчмейна за великолепную сцену смерти, мою мать, конечно же, а также Джулию, Кордс…
— А меня? — послышался голосок из-за стола персонажей «Возвращения».
— Я как раз хотел упомянуть тебя, Алоизиус.
Он прокашлялся и отпил еще глоток.
— Конечно, я также хотел бы сказать, что мы в «Брайдсхеде» сами немногого добились бы. Я хочу поблагодарить всех персонажей предыдущих романов, столько сделавших для закладки фундамента нашей книги. Особенно хотел бы отметить капитана Граймса, Марго Метроленд и лорда Конпера.[71] Еще хотелось бы…
Так он зудел еще минут двадцать, благодаря всех и каждого, кто только приходил ему на ум, прежде чем взять статуэтку «Букви» и вернуться на свое место. Распорядитель поблагодарил меня, и я спустилась со сцены, испытывая огромное облегчение. За спиной у меня снова заговорил распорядитель:
— Для объявления победителя в следующей категории, «Самый невразумительный сюжет во всех жанрах», мы с удовольствием вызываем персонаж, который любезно выкроил несколько часов из плотного графика тиранического управления Галактикой! Леди, джентльмены и существа, его высочайшее святейшество император Зарк!
— Идите, — шепнула я императору, который пытался унять нервы, судорожно затягиваясь сигаретой в кулисах.
— Как я выгляжу? — спросил он. — Достаточно жутко, чтобы вселить ужас в сердца миллионов безжалостных жизненных форм?
— Сногсшибательно, — заверила его я. — Конверт при вас?
Он охлопывал себя поверх тяжелого черного плаща, пока не нашел искомое. Подняв конверт над головой, он бледно улыбнулся, глубоко вздохнул и решительно шагнул на сцену под вопли ужаса и улюлюканье.
Я вернулась в Звездный зал, когда за самый невразумительный сюжет в пятый раз подряд получил награду «Волхв».[72] Я взглянула на часы. До объявления последней и самой престижной награды — «Самый волнительный романтический мужской персонаж» — оставался еще целый час. Конкуренция была жесткой, и ставки менялись каждый день. Хитклиф шел явным фаворитом при семи к двум. Он выигрывал этот приз уже семьдесят шесть раз подряд и, всегда помня об обилии желающих перехватить его приоритет, незаметно менял манеру поведения и речь, дабы удержать корону. Его соперники предпринимали аналогичные усилия. Джуд Фаули[73] уже пытался оживить собственную историю, добавив ей драматичности, и даже Гамлет не избежал некоторых подвижек в сюжете: он так увлекся симуляцией безумия, что пришлось отправить его в круиз для приведения нервов в порядок.
