Максим Дегтярев - Условный переход (Дело интуиционистов)
— Он бы вам об этом сообщил?
— Не делайте вид, что не понимаете шуток. Разумеется, президент Чандлер ни в какой «Галактик-Трэвэлинг» не ходил. И никто другой не ходил. С нашей стороны все расследование веду я один.
— Из соображений секретности?
— Конечно.
— Вы не пытались улизнуть с Ло раньше меня и показали мне всю документацию по продаже роботов туристам.
— Но ведь мы партнеры, разве не так?
— У меня такое ощущение, что в вашей рыбе где-то осталась еще одна кость.
— Следите за своей… — Он недоговорил, потому что мой сэндвич был с сыром, зеленью и грибами.
Оплатив счет, мы пошли подтверждать транзит до Терминала Сириуса.
Комплекс «Сириус-Плаза» составлял с Терминалом Сириуса единое целое. Три линзы — тридцати, сорока и пятидесяти метров в диаметре, увенчанные прозрачной сферой «всестороннего обзора», стояли пирамидкой на осьминоге Терминала. Офис «Галактик-Трэвэлинг» занимал верхнюю, тридцатиметровую, линзу. В средней и нижней находились гостиница, два ресторана, два бара, мини-аквапарк с солярием и ботанический сад. Когда мы ступили на эскалатор, ведущий из Терминала в центральный холл «плазы», сходившему с эскалатора пассажиру набросили на шею ожерелье из метеоритов. Послышалась стрельба из бутылок с шампанским, под гром аплодисментов к потолку взвились разноцветные шары. Гроссман спрятался мне за спину и спросил, что там происходит.
Происходило, судя по всему, награждение миллионного клиента. Пенсионер с загорелым лицом принял ворох подарков, над его головой трясли уже пустую бутылку дешевого «Асти мартини». Супруга пенсионера помогала ему держать подарки и умоляла устроителей не открывать следующую бутылку, с которой уже сорвали золоченую фольгу, и борьба шла за проволоку, удерживавшую пробку.
— Придется подождать, пока все это не закончится, — сказал Гроссман, с презрением оглядывая толпу туристов, — начальство «Галактик Трэвэвлинг», наверное, все сейчас здесь. Могу представить себе их физиономии, когда бы им сказали, что один из тех роботов, что сейчас разносит шампанское, замыслил убийство. Удобный случай — подсыпал яд в бокал, и нет человека.
— Вы думаете, наш робот находится в «Сириус-Плаза»?
— Да нет, это я так, дал волю фантазии, — и Гроссман изобразил злодейскую улыбку. — Пойдемте в бар. Когда они навеселятся, поднимемся в офис.
Из шумного холла мы перешли в тихую смотровую галерею, опоясывавшую нижнюю секцию «Сириус-Плаза». Пройдя пару десятков метров, снова увидели людей: обращенный к Сириусу сектор галереи заполняли зеваки. Художники-космисты развернули здесь свои этюдники. Зарисовывая Сириус А, они сетовали на то, что Сириус В находится слишком близко к центральной звезде и потому невиден. С расстояния в тридцать миллиардов километров главное действующее лицо светилось в одну тысячную земного Солнца и в пятьсот раз ярче полной Луны. Гроссман звезду проигнорировал, двигая дальше в сторону вывески «Бар „У четырех звезд“» — имелись в виду сомнительные Сириусы С и D. Я сказал ему, чтобы он заказал для меня кофе покрепче, и остановился поглазеть в основном на публику. Под окном, доходившим до пола, высовывалась причальная ферма Терминала. Сириус А горел прямо над ней, и один из художников выразил опасение, что станция назло ему начнет совершать маневр, и ферма загородит звезду.
— Пиши быстрее, — посоветовали ему коллеги.
— Почему вы не встали сбоку? — спросила стоявшая рядом с ним дама. Она уже давно мечтала познакомиться с художником.
— Не видно, — буркнул тот и прищурился куда-то вдаль.
— Не видно что? — настаивала дама.
Я скосил взгляд на набросок и, не двигаясь с места, попытался угадать, что ему не было бы видно, если бы он встал в нескольких метрах сбоку от фермы. Немногословный художник дал на раздумья достаточно времени. Скорее всего, он не увидел бы человека в скафандре, который что-то монтировал между двух антенн на самом конце причальной фермы. На картине его изображала светлая четырехконечная клякса, — именно таким он и виделся из галереи. На картине была только одна такая клякса, в действительности же их было две. Я выудил из рюкзака бинокль и навел его на дальний конец фермы. Рядом с человеком находился робот — младший брат эрмского «полупаука», облаченный в защитный кожух, сшитый (так, во всяком случае, казалось издалека) из двух верхних половинок человеческого скафандра. Четыре одинаковые конечности выполняли четыре различных операции. Левая верхняя прижимала лапу антенны к ферме, — видимо, их надлежало соединить навсегда. В правой верхней робот держал набор инструментов. Левая нижняя конечность держалась за скобу на внешней оболочке шлюзового узла, а правая нижняя коленом фиксировала человека, чтобы тот, двумя руками орудуя ключом, не крутился вместо болта.
— Дайте мне, — грубовато попросил художник и протянул руку за биноклем.
— Это по правилам? — спросил я, отдавая ему прибор.
— Как сказать, — ухмыльнулся он.
В бинокль он смотрел не дольше секунды, — все-таки, использовать оптику было не по правилам.
— У вас там «alarm» почему-то мигает, — рывком вернув мне бинокль, проговорил он как бы между прочим.
«Alarm» мигал, потому что я не отключил распознавание. Перед отлетом с Фаона я натаскал бинокль на роботов. С расстояния в километр бинокль узнает робота по одной клешне и сообщает мне об этом тревожным сигналом.
— Сломался, — сказал я.
Кажется, такой ответ удовлетворил его полностью. По-прежнему невозмутимый, он принялся подправлять что-то в изображавшей астронавта кляксе. Или это был робот? Я взялся уточнить:
— У вас на картине робот или человек?
— Какой робот? — удивился он. — А, тот, что ли… — Он сделал шаг ко мне и покосился на картину. — Неужели можно спутать?
— Стало быть, человек, — вслух заключил я.
— Угу, — кивнул он, — царь природы.
— Что мешает пририсовать к царю робота?
— А вам это надо?
— Робот нарушит целостность картины! — внесла ясность его поклонница. — Единение космоса и человека!
— Вот, — поднял кисть художник, — слышали? Наследуется ли царство природы по женской линии, вот в чем вопрос.
Оставив этот вопрос без ответа, я направился в бар, где меня ждал Гроссман. Разговор с художником лишний раз доказал, что роботов не принято замечать. Заметил ли кто-нибудь робота, когда погиб инструктор по выходам в космос?
— Ваш кофе остыл, — сказал Гроссман и склонил голову, вглядываясь в галерею через застекленную стену: не привел ли я кого-нибудь?
Я двумя глотками осушил чашку. Гроссман помешивал ложечкой кофейную гущу. Он передумал заказывать спиртное в последнюю минуту.
