Виктор Ночкин - Свирель Гангмара
Художник опять, не раздумывая, согласился.
— Ну что ж, мы договорились. Когда будет готов портрет, дайте знать. А у меня сегодня важный заказ. Нужно как следует подготовиться… к работе… — с явным нетерпением проговорил маг и покосился на надкушенный ломоть.
Лукас спешно попрощался и ушел. Мастер Ригирт принялся с удвоенной энергией работать челюстями.
— Давай, Петер, и ты хорошенько подкрепись. Слыхал, сегодня работенка предстоит, — довольно ухмыляясь, сказал он ученику. — Нынче твой родной город содрогнется, когда два великих чародея, хе-хе, сойдутся в поединке!
Глаза колдуна радостно блестели. Еще бы, ведь ему частенько случалось говорить клиенту о важном и срочном заказе, который в скором времени предстоит исполнить. А вот сегодня это было чистейшей правдой. Ночью их действительно ждала работа — работа, за которую отлично заплатят.
Глава 5
После ужина Ригирт стал готовиться к схватке. Маг тщательно обследовал посох, придирчиво оглядел древко, нет ли трещин, подергал крепление камня, осмотрел так и этак. Затем занялся заклинаниями — в самом деле, слаб Марольд Ночь или нет, а собирался Ригирт всерьез. Петер тоже занялся своим снаряжением. Для нынешнего дела он соорудил некое подобие чародейского посоха — только палку выбрал покороче и полегче, чем у Ригирта. Амулеты с заклинаниями ученик навесил на вершину импровизированного жезла, чтобы все вместе были под рукой, и прикрутил медной проволокой.
Те чары, которые Петеру предстояло пустить в ход, были не очень мощными. Вернее сказать, не очень действенными — на его долю выпало обеспечить тот самый «фейерверк», которым Ригирт собирался удивить стражников. Яркие вспышки, ворохи разноцветных искр, на самом деле почти безвредные — зато производящие громадное впечатление на зрителей. Согласно плану, Ригирту предстояло обезвредить местного колдуна, а Петеру — создать видимость схватки грозных чародеев. У стражников, наблюдающих с безопасного расстояния (в первую очередь у Эдвара), должно было сложиться впечатление, будто они присутствуют при великой магической битве. Обещанный гонорар следовало отработать — также и в том смысле, что за свои деньги Эдвар получит превосходный спектакль.
Наконец за окном стемнело, а Ригирт покончил с приготовлениями.
— Итак, ученик, — обратился маг к Петеру, — ты помнишь свою роль?
— Да, мастер, — кивнул парень, — я держусь позади и использую те защитные заклинания, что выучил нынче утром. Вы врываетесь в дом девицы Лоры и обезвреживаете разбойника Марольда… если позволите, я спрошу: собираетесь ли оставить его в живых?
Ригирт поморщился.
— Сам пока не знаю. С одной стороны, разбойник мне живым не нужен… С другой стороны, злодей мог припрятать добычу. И тогда кто, кроме него, укажет тайник? Правильно мыслишь, ученик! Марольду следует сохранить жизнь. Я постараюсь взять его более или менее целым. Ладно, мы малость отвлеклись. Дальше!
— Затем я проникаю в дом и устраиваю балаган.
— Верно. Только постарайся, чтобы побольше «Эдиласова Смеха» вылетело в дверь. В закрытом помещении из-за избытка магических искр может возникнуть довольно неприятный эффект.
— Да, мастер.
— И если соберешься пустить заклинание в окно, проверь, распахнуты ли ставни! Там, наверное, будет темно, но ты все же сперва прицелься. Понимаешь?
— Да, мастер.
— Ну, вот и хорошо…
Покончив с инструкциями, чародей занялся одеждой. Внешнему виду Ригирт всегда уделял большое внимание. Вот и сейчас он накинул тяжелый темный плащ, вышитый едва заметными узорами (Петер знал, что в темноте узоры будут слегка светиться, это выглядит очень эффектно), надел перстни, камни которых несли боевые заклинания, и щелкнул браслетом, также оснащенным кое-какой магией.
Красивый наряд, в котором ходил накануне на переговоры с Эдваром, чародей принялся аккуратно укладывать в суму. Петер, который все время носил один и тот же плащ, ограничился тем, что подвесил к поясу большой нож. Ригирт покосился, хмыкнул, но не стал ничего говорить. Он порицал пристрастие ученика к немагическому оружию и твердил, что чародею следует полагаться на заклинания, а не на всевозможные железяки и деревяшки, которыми пользуются бесталанные людишки, лишенные Дара. Петер обычно отмалчивался либо покорно признавался в ответ: он не считает собственный талант достаточным, чтобы полностью отказаться от обычного оружия. Наставник в таких случаях стыдил и велел чаше упражняться в боевых заклинаниях.
На сей раз мастер Ригирт, видимо, счел момент неподходящим для чтения нотаций и смолчал, ограничился сердитым сопением и грозными взглядами. Ничего, пусть бы и поворчал, от Петера не убудет, а нож — дело полезное. Ученик при всяком удобном случае упражнялся с оружием — разумеется, втайне от Ригирта — и считал, что рано или поздно любое умение пригодится.
Наконец приготовления завершились, Ригирт с учеником присели рядом на кровать. Петер смотрел на мигающий огонек лампы и размышлял, надолго ли наставник задержится в Пинеде после драки с Марольдом, а чародей чесался, поминутно оттягивал ворот и вертел головой, будто бы шее было тесно. Волнуется все-таки, решил юноша.
В дверь постучали. Ученик поднялся и, прихватив лампу, отправился к двери.
— Это я, Эдвар, — раздалось снаружи, — пойдемте, мастер чародей.
Петер отворил и посторонился, наставник, важно опираясь на посох, вышел наружу.
— Марольд у нее, — торопливо забормотал начальник стражи, — сержант Бэр за домом следит. Ступайте следом, я отведу. Да лампу лучше оставьте. Незачем, чтобы нас видели, береженого и Гилфинг бережет.
— Погаси, — бросил Ригирт ученику и, обернувшись к Эдвару, велел: — Ведите! Далеко ли идти-то?
— Нет, мастер, — заверил стражник, — скоро будем на месте!
— Да, — буркнул, ни к кому не обращаясь, чародей, — конечно… В этом городишке куда ни пойди, а на месте будешь скоро. Невелик город.
Петер помалкивал да оглаживал рукоять ножа под плащом. Нож внушал куда большую уверенность, чем амулеты, выданные Ригиртом.
За дверью ждал еще один стражник. Этот помалкивал и старательно держался от чародея подальше. Петер даже лица его не разглядел в темноте. Эдвар зашагал по улице, маг с учеником — следом. Замыкал шествие молчаливый солдат. Минут через десять они оказались в квартале, где, насколько помнил Петер, селились люди среднего достатка — цеховые старшины, небогатые купцы да приказчики. На перекрестке начальник стражи остановился. Из-за угла выступила темная фигура:
