Йен Бек - Парк прошлого
— Прошу прощения, добрый человек, — начал он, — я ищу девушку.
— Все так говорят! — Нищий глумливо хмыкнул и осклабился желтыми зубами.
— Нет-нет, я серьезно! У вас такое хорошее зрение, сэр, я в этом уверен! Ну, пожалуйста, постарайтесь мне помочь! Понимаете ли, ведь она — моя единственная дочь, глупышка, убежала и потерялась! Ей только семнадцать, такая тоненькая, ясноглазая! Быть может, вы ее заметили?
— Да уж, если бы! — ответил оборванец. Нагловатая насмешливость кокни уступила место смутной угрозе в его голосе.
Нищий чуть придвинулся; старик и попрошайка застыли друг напротив друга, посреди все еще многолюдной улицы.
— Ну-ка дайте мне монетку, — потребовал оборванец. — А уж я вам помогу ее сыскать.
Старик близоруко прищурился и свободной рукой попытался нащупать локоть попрошайки. Он нашарил какие-то лохмотья, ощутил грубую текстуру засаленного, изношенного тряпья. Потом принюхался и, даже несмотря на свежесть морозного воздуха, различил застоявшийся запах немытого тела.
— Ох, — пробормотал старик, — так вы — один из них…
И в страхе отпрянул, едва не поскользнувшись на заледеневшей мостовой.
— У меня сегодня нет мелочи, — сухо бросил он. — Боюсь, что ничего не дам вам.
— Ты такой же скряга, как и все, — злобно выплюнул оборванец. — Тебе же лучше, если ты найдешь девчонку.
— Лишь бы только ты ее не нашел, — прошептал полуслепой старик себе под нос.
Оборванец укрылся под козырьком магазинного крыльца. Из внутреннего кармана он выудил пачку папиросной бумаги и грубый кожаный кисет с табаком. Скрутил сигаретку. Чиркнул спичкой о кирпичную кладку — розовая вспышка озарила вдруг лицо. Нищий втянул ртом теплый дымок, чуть закашлялся и, потирая руки, приготовился ждать. Он курил и рассматривал следы, ведущие к обиталищу старика.
Спустя примерно час подслеповатый жилец опять появился из дверей своего обиталища, неуклюже повернулся и снова начал спускаться по лестнице, спотыкаясь и нащупывая опору тростью. Оборванец шагнул вперед из-под козырька. Старик держал в руке конверт, держал свободно, не пытаясь спрятать под полой пальто, и подбородком прижимал к груди разматывающийся шарф. Медленно и опасливо он поковылял к почтовому ящику. Оборванец бросился к намеченному месту, в паре ярдов от ящика. Старик приближался. Нищий шагнул на дорогу прямо перед ним и слегка толкнул, ударил по руке с конвертом — не сильно, но так, что старик нервно вздрогнул, разжал пальцы, и конверт опустился на землю, белым листком в белый снег. Старик вскрикнул. Оборванец быстро подхватил конверт. Адрес был написан на нем очень крупно, по-детски неуверенным почерком.
— Ох, простите! — проговорил оборванец, старательно смягчая голос. — Кажется, вы уронили? Вот, позвольте, сэр, я опущу ваш конверт в ящик.
И пошуршал конвертом по краю металлического отверстия, как будто опустил письмо в прорезь.
— Вот так! Готово, все отправлено! Как раз к вечерней почте, — добавил он, опуская конверт в собственный карман.
— Вы отправили мое письмо? — переспросил старик. — Ах, сэр, большое вам спасибо, вы так добры!
Подслеповатый недотепа еще долго стоял неподвижно и щурился вслед уходящему незнакомцу, различая лишь темный силуэт на белом фоне, как перевернутый восклицательный знак. Старик подозрительно принюхался, но ощутил только летучий дымок сигареты. Потом несчастный неуверенно побрел назад, домой, тросточкой нащупывая путь в снегу. Письмо отправлено, теперь поднимут тревогу.
ГЛАВА 6
ИЗ ДНЕВНИКА ЕВЫ
Яго приоткрыл холщовый полог цирковой повозки и придержал для меня. Я оказалась внутри, среди пыльного реквизита.
— Спокойной ночи, — пожелал мне Яго. — Спокойной ночи, Ева.
— Спокойной ночи, Яго, — ответила я. — Спасибо, что спас!
Я забралась под пыльное мягкое покрывало и свернулась клубочком. Лежала и вслушивалась в шум ветра в кронах деревьев и невольно думала о бедном Джеке, который остался где-то там, далеко, и теперь уж наверняка обнаружил, что я пропала.
Наконец я задремала, хотя и так уже чувствовала себя как во сне — одинокая, отрезанная от всего, что знала. Дирижабли проплывали над парком через одинаковые промежутки времени, и в конце концов знакомый гул их двигателей усыпил меня по-настоящему.
Я проснулась неожиданно, в совершенной темноте, от собачьего лая и какого-то металлического звона.
Вылезла из-под теплого покрывала; полог был задернут и плотно привязан к раме повозки снаружи, похоже, специальными завязками.
— Что, что случилось? — позвала я в темноте. Собаки лаяли и рычали где-то совсем рядом с повозкой. Сердце гулко колотилось. Повозка дернулась, я опрокинулась назад, ушиблась головой о полосатый шест и вскрикнула. Рывки сменились ощущением быстрого движения, поначалу дерганого, как будто мы стремительно неслись по кочкам, затем неожиданно выровнявшегося (выехали на тропинку?), а потом застучали подковы, и повозка затряслась по мостовой. Я скрючилась от боли среди веревок и каких-то колышков и затаилась, вцепившись в холстину. Лай и рычание постепенно растаяли вдалеке. Тогда я выбралась наружу, к Яго. Он правил повозкой, сосредоточенно натягивая поводья.
— Что случилось? — выдохнула я. Яго подался вперед, зажав поводья в руке. — Бродячие собаки?
— Собаки, это точно, только никакие не бродячие — наоборот, обученные нападать, — пояснил он. — Мерзкие ищейки, псы Корпорации. Что-то происходит… Их ведь только по ночам на волю выпускают, и уж точно подальше от Зевак, от тех, кто платит. Такими собаками отлично запугивают бедных и беззащитных. Патруль из «Баксоленда», если я все верно угадал. Мы стараемся держаться от них подальше, вот и пришлось уезжать быстрее.
Повозка дребезжала по темным улицам.
Я поежилась, потерла саднящий затылок, а другой рукой вцепилась в сиденье. Лошадь замедлила шаг.
— А что они искали? — спросила я у Яго, боязливо думая а своре свирепых псов, о попрошайке, который замыслил недоброе; на душе у меня было тревожно.
— Да что угодно. Посторонних здесь не любят. Не любят бродяг, которые ночуют в парке, и все такое. Не упустят случая затравить нелегального нищего, без лицензии. Что может быть легче и приятнее, чем запугивать беззащитных людей? Актеров, игроков, несчастных цыган, нелегальных иммигрантов или цирковых — в общем, кого захочется и получится запугать сворой псов или палками забить. Даже не сомневаюсь, что некоторые здешние чокнутые Зеваки готовы платить немалые деньги, чтобы полюбоваться, как на бедноту натравливают собак и побивают дубинками.
![Елена Вихрева - Акелдама - кровавое поле битвы [СИ]](/uploads/posts/books/1764/1764.jpg)
