Дуглас Адамс - Детективное агентство Дирка Джентли [сборник]
— Э-э-э, ну…
— Будьте так любезны, возьмите себе на заметку вот что: с этого дня ваша обязанность и обязанность всего персонала нашей лечебницы — рассказывать мне все анекдоты, которые вам известны. Понятно?
— Э-э-э… да, мистер Стендиш…
Стендиш окинул ее недоверчиво-подозрительным взглядом:
— Вы ведь знаете анекдоты, сестра, не так ли?
— Ну… да, мистер Стендиш, думаю, знаю.
— Расскажите мне какой-нибудь.
— Что… прямо сейчас, мистер Стендиш?
— Сию минуту.
— Э-э-э… ну вот, например. Один пациент проснулся после операции… Вообще это не очень хороший анекдот… Ну да ладно. Проснулся он, значит, после операции и спрашивает врача: «Скажите, доктор, что со мной? Я не могу нащупать свои ноги». А врач ему и отвечает: «Все верно. Потому что вам ампутировали руки». Такой анекдот. Не может нащупать ноги, потому что ампутировали руки.
Мистер Стендиш пару секунд не сводил с нее строгого взгляда.
— Я с вами разберусь, сестра, — наконец сказал он.
— Да, мистер Стендиш.
Он повернулся к Кейт:
— А нет анекдота, как курица перебегает дорогу, что-нибудь в этом роде?
— Есть, по-моему, — с сомнением произнесла Кейт. Она уже чувствовала некоторую неловкость.
— И как он звучит?
— Ну… Он звучит так: зачем курица бежит через дорогу?
— Да? И зачем же?
— Чтобы попасть на другую сторону.
— Ясно. — Стендиш на мгновение задумался. — А что делает курица на другой стороне дороги?
— Об этом история умалчивает, — поспешно ответила Кейт. — Думаю, это выходит за рамки анекдота: он касается только путешествия курицы через дорогу и причин, по которым она на него решилась. Данный анекдот немного напоминает японское хайку.
Кейт неожиданно обнаружила, что получает от происходящего удовольствие. Она заговорщицки подмигнула окончательно растерявшейся медсестре.
— Ясно, — повторил Стендиш и нахмурился. — Не требуется ли перед прослушиванием анекдотов принимать какие-либо стимулирующие препараты?
— Смотря какой анекдот и кому его рассказывают.
— Хм… Должен признать, вы открыли мне широкое поле для деятельности, мисс… э-э-э… Полагаю, что немедленное и тщательное исследование юмора окажет на него положительное воздействие. Нам обязательно нужно рассортировать анекдоты на имеющие высокую психологическую ценность и те, что лишь способствуют употреблению наркотиков. Таким не место в нашей жизни. Вот.
Он обратился к лаборанту в белом халате, наблюдающему через монитор за каракулями миссис Мэй:
— Есть какие-нибудь ценные новости от господина Эйнштейна?
— В сообщении говорится: «Как приготовить яйца? Пашот или просто вареные?» — ответил лаборант, не отрывая взгляда от экрана.
Стендиш вновь задумался.
— Интересно, — сказал он, — весьма интересно. Продолжайте тщательно фиксировать все, что она пишет. Идемте.
Последнее было обращено к Кейт.
— Очень странные люди, эти физики, — произнес он, как только они вышли в коридор. — По моему опыту, любой, кто еще не умер, болеет не одним, так другим тяжелым недугом. Что ж, время бежит, и я уверен, вам уже не терпится сесть за свою статью, мисс… У меня тоже полно срочных дел, пациенты ждут моего внимания. Поэтому, если у вас больше нет вопросов…
— Только один, мистер Стендиш, — решилась наконец Кейт. — Нам нужно подчеркнуть, что информация в статье самая свежая. Не уделите ли вы мне еще пару минут, мне хочется взглянуть на последнего из поступивших пациентов.
— Думаю, это будет немного затруднительно. Последняя пациентка поступила к нам около месяца назад и через две недели скончалась от пневмонии.
— Ох. Пожалуй, это слишком взбудоражит читателей. Значит, в последнее время вы никого не принимали? Никаких особо крупных блондинов нордического типа, в шубах и с кувалдами? Я спрашиваю так, на всякий случай. — Вдруг ее осенило: — Может, кого-то привезли повторно?
Стендиш рассматривал ее с усиливающимся подозрением.
— Мисс… э-э-э…
— Шехтер.
— Мисс Шехтер, у меня создается впечатление, что ваш интерес вызывает вовсе не…
В это мгновение двери рядом с ними распахнулись, он замолчал и обернулся, чтобы посмотреть, кто их раскрыл. Как только он это сделал, поведение его тут же изменилось до неузнаваемости.
Довольно резким жестом он велел Кейт отойти в сторону и пропустить толкаемую санитаром каталку. Каталку сопровождали также сестра и няня, напоминавшие больше королевскую свиту, чем занятый своим обыденным делом младший медицинский персонал.
На каталке возлежал благородного вида старик, кожа которого походила на пергамент с просвечивающими жилками.
Заднюю часть каталки немного приподняли, чтобы старик мог наблюдать происходящее вокруг, чем он и занимался с выражением скуки и отвращения на лице. Рот его был чуть заметно приоткрыт, а голова при любом наилегчайшем толчке по ходу каталки кренилась в ту или иную сторону. И все же, несмотря на слабость и апатичность пациента, от него исходила спокойная уверенность человека, которому принадлежит мир.
Это ощущение передавалось посредством единственного глаза. На что бы ни опустился его взгляд — на окно, на няню, придерживающую дверь, чтобы каталка могла беспрепятственно через нее проехать, или на мистера Стендиша, который внезапно стал само очарование и делал почтительные реверансы, — все немедленно попадало в область владения этого глаза.
Кейт на миг задумалась: как удается глазам передать столько информации о своих владельцах? Ведь глаза представляют собой всего-навсего белые сферы. С возрастом они почти не меняются, разве что становятся чуть краснее и чаще слезятся. Откуда идет весь этот поток данных? Особенно если у человека всего один глаз, а второй закрыт свисающей складкой кожи?
Ее размышления прервались, когда взгляд того самого глаза оторвался от Стендиша и перешел на нее. Взгляд был настолько властным и хватким, что Кейт едва не вскрикнула.
Наислабейшим движением руки старик дал знак санитару остановиться. Звук, издаваемый колесами каталки, стих, и на мгновение вокруг повисла тишина, нарушаемая лишь отдаленным гудением лифта.
Затем смолк и лифт.
Кейт ответила на взгляд старика слегка недоуменной улыбкой, будто спрашивая: «Простите, мы знакомы?» — одновременно задавая этот вопрос и себе. На миг появилось ощущение, что это лицо она уже где-то видела, но где именно, она не могла точно вспомнить. Кейт с удивлением отметила, что, хотя старик лежал всего лишь на каталке, а не в кровати, его руки покоились на чудесном постельном белье, свежевыстиранном и тщательно отутюженном.
