Татьяна Дихнова - За двумя кладами погонишься...
Мсье Клеачим вновь замялся, и я перехватила инициативу. Улыбнувшись, я положила на стол перед ним принесенный с собой листок.
— Вот мое заявление об уходе, так что наши планы совпали. Мне было очень приятно у вас учиться, но жизнь не стоит на месте, и мои приоритеты немного поменялись.
Собеседник выдохнул с явным облегчением, взял со стола бумагу, пробежал ее глазами и убрал в верхний ящик.
— Что ж, удачи вам. Надеюсь, на банкет вы придете? Он, кстати, уже начинается.
— Непременно. — Встав, я направилась к дверям.
— Желаю вам хорошо повеселиться, — напутствовал меня ректор. — Вы сегодня отлично выглядите.
Покинув начальственный кабинет, я, как и мсье Клеачим ранее, облегченно вздохнула и направилась к выходу из учебного корпуса, откуда уже доносилась музыка. Первым, кого я увидела, оказавшись под открытым небом, был идущий ко мне с двумя бокалами пунша Георг, в темных глазах которого играла ехидная улыбка.
Эпилог
Ровно через полдюжины дней я стояла в дверях своего, точнее, уже не совсем своего домика и, старательно не обращая внимания на жалобные повизгивания Фарьки, осматривалась вокруг на предмет забытых вещей. Как раз вчера семейство Фау, проявив похвальную расторопность в поиске жилья, съехало из особняка на канале Дэннире, и по счастливой случайности это событие совпало с прибытием в столицу моего старшего братца. Дэйв соизволил сообщить мне о своем грядущем появлении, и через четыре часа я должна была встречать его в порту. Казалось бы, у успешного торговца за много лет скопилось достаточно денег для быстрого перемещения по стране на ковре-самолете или даже при помощи портала. Но Дэйв перестал бы быть Дэйвом, если бы отвлекся от дел ради встречи с любимой сестренкой — наверняка он прибудет на доверху нагруженной товаром барже, а то и вторую за собой приведет. Бросив последний взгляд в опустевший коридор, я шагнула на крыльцо и закрыла за собой дверь. Что ж, какая-то часть моей жизни осталась позади, сожалеть об этом уже глупо, это было мое и только мое решение. Остается сделать так, чтобы новый виток принес нам с оцелотом как минимум удовлетворение.
— Фарь! — позвала я. — Хватит уже дуться, полетели прощаться с Зенедином.
Как бы ни хотелось оцелоту еще поиграть в самого несчастного зверя на свете, увидеться с драконом он хотел больше. Соответственно, сохраняя хмурое выражение мордочки, он залез мне на плечо и фыркнул:
— Я го'ов.
Подхватив с земли сумку с набросанными в нее в артистическом беспорядке различными мелочами, которые мне удалось собрать на пути к выходу по всем углам дома, я уселась на Скурр и, наверно, в последний раз полетела по маршруту «Домик в Ауири — излучина Каппы». Интересно, кто в следующем году будет жить в моей половинке домика? Надеюсь, девушка еще красивее, чем Мэрион, дабы у моей соседки выработался столь необходимый ей комплекс неполноценности. Нельзя же, в самом деле, считать себя одну совершенством, на порядок привлекательнее всех остальных.
Да уж... Выражение морды Зенедина как нельзя лучше гармонировало с Фарькиным. Усевшись на излюбленный камень у куста смородины, я фыркнула:
— Вы что, все с ума посходили? Мы же просто переезжаем на пятнадцать миль в сторону, вот и все. Что за желание соорудить из столь простого события вселенскую трагедию?
— А никто и не планировал ничего подобного, — с невинным видом возразил дракон. — Насколько я помню, к тебе сегодня брат приезжает? Как ты считаешь, какова будет его реакция на то, что ты бросила учебу?
Если Зенедин хотел меня поддеть или, того хуже, напугать, у него ничего не получилось — брат весьма разумно полагал, что каждый человек имеет право заниматься тем, чем считает нужным. Главный, он же единственный критерий — успешность. А лично я в данный момент вполне успешно выступила в роли детектива, и мой новый дом — лучшее тому доказательство. Теперь хорошо бы только, чтобы нанятые вчера в спешном порядке уборщики успели стереть всю пыль и придать особняку сверкающий вид.
— Кстати, — уточнил оборотень, — из Кохинора никаких известий?
Я покачала головой.
— Нет. Но, на мой взгляд, их и ждать пока рано. Мсье Руаппи не настолько глуп и весьма терпелив. Перед тем как он начнет действовать, непременно пройдет существенный промежуток времени. — Неожиданно для себя я тоскливо вздохнула. — Да уж, пользы наши последние действия принесли мало. Жемчужины больше нет, про мифический клад, спрятанный убитым ювелиром, мы так ничего и не узнали. Впору решить, что переквалифицироваться в детективы было ошибкой.
— Тут ты не совсем права, — возразил собеседник и замолчал.
Хорошо усвоив правила игры, установленные драконом, я машинально поинтересовалась:
— В чем именно?
Дракон лукаво подмигнул:
— В местоимениях. Это ты ничего про клад не узнала.
— Хотите сказать, что вам прекрасно известно, где он в настоящий момент находится? — Я недоверчиво уставилась в круглые глаза.
Оборотень мотнул головой из стороны в сторону.
— В такой формулировке — нет. Я знаю, где именно в доме оборудован тайник, в который, по всей вероятности, мсье Морих и положил драгоценные камни.
— А со мной вы этим знанием собирались поделиться или так бы и наслаждались им в одиночестве, не заведи я разговор про клад?
— Во-первых, в то, что ты не заговоришь про клад, я верил с трудом. Во-вторых же, ты и сама вполне в состоянии обо всем догадаться, если дашь себе труд подумать. Благо подсказку мсье Энниль оставил достаточно очевидную.
— Это какую? — непонимающе переспросила я.
Зенедин тоскливо вздохнул:
— И когда ты научишься обращать внимание на мелочи? Скажи, тебе ничего не показалось странным в завещании покойного?
— Показалось, — начиная понимать, кивнула я. — Та приписка, которой мсье Энниль сопроводил картину, оставленную Антею, явно показывает, что племянника он в пенни не ставит и немного хм... недолюбливает. Но в таком случае было бы логичнее вообще ничего ему не оставлять, ведь картину Антей просто продал и получил пусть небольшую сумму денег, но все же доход. Вряд ли его дядя ставил перед собой такую цель.
— Молодец, — одобрительно кивнул Зенедин и обратился к заскучавшему у его хвоста оцелоту. — Фарь, будь любезен, принеси из пещеры картину, она, если мне не изменяет память, стоит справа от входа.
Коротко кивнув, оцелот унесся внутрь отверстия в скале, из которого тянуло холодом, и после небольшой паузы, сопровождавшейся выразительным шумом, вновь появился на каменной площадке, с трудом удерживая в зубах раму. Сжалившись, я пролевитировала полотно к себе на колени.
