Константин Костинов - Моя не понимать
– Очень интересно. И зачем вы мне это рассказываете?
– Вы сами спросили. Я удовлетворил ваше любопытство.
– Что вы здесь делаете?
Министр навис над столом, как коршун над добычей.
– Сеньор Грегуар, вы ведь присутствовали на том приеме у короля, где я сообщил, что в королевстве зреет заговор?
– И вы пришли мне сообщить, что ошиблись?
– Да.
– Да?
– Заговор не зреет. Он уже созрел.
Министр сел. Сцепил руки в замок.
– Кто же заговорщик?
– Вы.
Министр вскочил:
– Да вы с ума сошли!
– Я, – невозмутимо заметил господин Шарль, – и вовсе умер. Для того чтобы меня не убили ваши люди.
Министр сел.
– Мои люди вас бы убили.
Господин Шарль улыбнулся уголками рта:
– Это надо расценивать как признание?
– Признание? – Точно такая же усмешка появилась на губах министра. – Я не арестованный убийца в вашем полицейском подвале. У вас есть доказательства?
– Зачем вы вызвали в столицу войска?
– Я? Приказ об их прибытии в столицу подписал король.
– Не юродствуйте. Приказ подписал король, но убедили его вы.
– Откуда вы знаете? – усмехнулся министр. – Вы там были?
– Мне не нужно быть где-то, чтобы понять, что там происходило. Ведь Первый гвардейский – это ваш полк.
– Да, – министр был ненормально весел, – это мой полк, и ребята этого полка выполнят любой мой приказ.
– Даже приказ о штурме королевского дворца?
– Даже такой.
– Как вы сумели убедить короля? Его величество не глуп и знает, сколько раз гвардейцы поворачивали оружие против него.
– Закон вы знаете лучше меня. Волнения в городе.
– Волнения?
– А вы не знаете? Сожжено несколько домов, где жили торговцы зерном. Есть погибшие.
– Как вы это организовали, интересно?
– А зачем вам знать подробности?
– Ну, например, чтобы не вытаскивать их из вас раскаленными клещами на допросе.
– Не смешите. Вы не можете меня даже арестовать, не говоря уж о пытках.
– Не могу?
– Нет, не можете.
– Интересно, почему вы в этом так уверены?
– А вы догадайтесь!
Понятно, что быть разоблаченным не хочется никому, но Хозяин практически признался в организации переворота и только что не хохочет, считая, что господин Шарль не сможет ничего ему сделать. Что происходит?
– Сеньор Грегуар, – а вот господин Шарль был до странного спокоен, – ответьте мне, это вы организовали беспорядки в городе, чтобы вызвать сюда Первый гвардейский?
– Да. – Министр внезапно успокоился и сел.
– А гвардейцы нужны вам для штурма дворца?
– Да.
– И для убийства короля?
– И королевы тоже.
– Меня пытались убить вы?
– Ну, господин Шарль, вы себе льстите. Конечно, не лично я…
– Вы упомянули, что это делали не ваши люди, – вернулся к непонятному замечанию господин Шарль. – Кто это был? Вы наняли людей?
– Если бы вносили смуту в народ и убивали гвардейцы, все уже давно бы поняли, что я задумал. Конечно, я нашел других людей. Вернее, они нашли меня…
– Сеньор министр, вы признаетесь в измене и при этом считаете, что я не смогу вам ничего сделать?
– А вы думаете, сможете?
В руках господина Шарля развернулся меч.
– Не смешите меня. – Министр и глазом не моргнул. – Убийство дворянина недворянином – это виселица. Конечно, для вас будет трудновато найти подходящую, но я думаю, это ненадолго затруднит палача…
– Я не собираюсь вас убивать. Вы арестованы.
– Арестован? – Министр расхохотался. – Неужели у вас есть и приказ о моем аресте?
– Господин Хыгр!
Димка достал бумагу. Министр даже не взглянул на нее.
– Это либо фальшивка, либо беззаконие. Арестовать дворянина за измену может жандарм, имея приказ, подписанный королем и утвержденный Советом аристократии. Наш король, при всей своей горячности, не пойдет против древних законов и мнения влиятельных людей. Или вы сменили место работы?
– Откуда вы знаете, может быть, за дверью стоит герцог Алекс?
– Герцог Алекс? Я поставлю последнюю монету на то, что его там нет. Этот мерзавец сегодня ночью умер от удара. Распереживался после смерти дочери, а теперь и после несправедливых обвинений в убийстве Этьена…
Министр скрипнул зубами и ударил кулаком по столу:
– Этот подонок мертв! Никто другой арестовать меня не может…
– Не может по обвинению в измене. Арестовать дворянина по обвинению в убийстве могу даже я.
– Убийстве? Кого же я убил?
– Своего сына. А это даже не петля. Это костер.
– Не смейте… – прошипел министр, – не смейте…
– Смею. Очень даже смею. Поверьте, я повидал убийц.
– Докажите! Вы не сможете доказать это!
Не так, совсем не так будет вести себя несправедливо обвиненный…
– Я это уже доказал. Король мне поверил.
– Я буду все отрицать!
– На столе у палача вы признаетесь во всем.
Министр сел, ненавидящим взглядом испепеляя господина Шарля, спокойного как удав.
– Как ты это понял, проклятый нюхач? Тебя даже не было в доме, там сновала только твоя обезьяна…
– Яггаи, как я недавно понял, умный и сообразительный народ. Ваше преступление раскрыл именно господин Хыгр. Хотите послушать?
Министр осунулся. Спрятал лицо в ладони.
– Почему на вашем столе лежала шпага сына? – Голос господина Шарля звучал как приговор судьбы. – Что нужно для того, чтобы кавалерист, и хороший кавалерист, бросил оружие?
Министр молчал.
– Вы рассказали сыну о своих планах. Иначе что бы он делал ночью в вашем кабинете? Вы вызвали его для разговора и предложили ему присоединиться. Не подумали, что для молодого горячего юноши присяга – не пустые слова. Могу поспорить, вы кричали друг на друга, но стены вашего дома толсты, а слуг ночью на этаже не было. Сын отказался, и вы попытались приказать ему, не как отец сыну, а как командир – подчиненному. Он сорвал шпагу и бросил к вашим ногам. Что потом?
Министр молчал.
– Ваш сын сказал, что обо всем сообщит королю? Хотя нет. Такое вас бы не взбесило. Вы ведь убили сына в бешенстве?
Министр молчал.
– Я знаю, что ваш сын сказал. Что он сообщит обо всем герцогу Алексу, вашему злейшему недругу. Он выкрикнул это и повернулся к двери. Вы выскочили из-за стола и бросились за ним. Может быть, в этот момент вы еще не думали об убийстве, вы хотели остановить, объяснить… И тут вам на глаза попался егерский нож на ковре.
Министр молчал.
– Вы схватили нож и отработанным ударом перерезали сыну горло. Он упал, головой к двери, уже такое положение тела показывает, что он стоял спиной к столу, за которым мог находиться только хозяин кабинета. Вы.
Министр молчал.
– Вы – солдат, сеньор министр, вы не убийца. Скорее всего, вы действовали в панике, и ваши попытки запутать следы только увеличили подозрение. Вы вложили в руку сына пуговицу жандарма, не думая, что оторвать ее от мундира убийцы, стоявшего за спиной, ваш сын не мог. Вы придумали историю о проходившем по улице жандарме и не сообразили, что увидеть его из-за забора высотой в два с половиной ярда вы просто не могли. Почему вы вообще решили обвинить жандармов? Просто потому, что их начальник – ваш враг?
