Виталий Гладкий - Ведьмак
Понятное дело: он нашел то, за чем был послан, и теперь ждет транспорт, который увезет находку на другой край света, подальше от наших спецслужб. А может быть, и его заберут. Инфильтрация…
Хотелось бы знать, как они меня кончат? Может, зарежут у костра, как черного петуха? Вон как нехорошо на меня смотрит ведьмак. Глаза вытаращил, дышит тяжело, неровно. Гипнотизирует, падло. Только я ведь тоже кое-каким штучкам обучен. Мне твой гипноз, козел гребаный, до фени.
А что, убьют и кровушку мою выпьют. Дармовщина ведь. И сатанинский ритуал будет иметь больший вес.
Эх, развязать бы сейчас руки… Не хочется помирать, как животное на бойне. Постыдно. И как это я так глупо влип!? Стареешь, брат Иво, стареешь… Реакция на опасность уже не та, что была когда-то. Семейная жизнь превратила тебя в тюфяк, набитый… понятно чем.
Черноризец перевел дух, черты его лица смягчились, а во взгляде появилось удивление. Не вышел номер с гипнозом; ну надо же… А так хотелось подчинить меня своей воле, чтобы поизгаляться всласть… Похоже, для него полная власть над человеком, как наркотик для записного наркомана.
Перестав сверлить меня глазами, он снова нажал на уже известную мне кнопку. Теперь в избу вошли двое черных – те же самые.
Ведьмак не сказал им ни слова, только кивнул. К моим связанным сзади рукам конвоиры привязали длинную веревку (ну точно потащат меня, как быка к мяснику, – на налыгаче), затем, подтянув руки кверху, сделали петлю на шее – чтобы я даже не дергался (большие спецы в этом деле, сразу видно), отчего мне пришлось принять согбенное положение, и вывели наружу.
Уходя, я бросил исподлобья выразительный взгляд на янки. Он глядел на меня с каким-то жадным вниманием. Наверное, думал, что я сейчас умоюсь соплями, и буду просить пощады.
А хрен в глотку не хочешь? Может, я и не совсем русский, если учитывать какие-то мои латышские корни (о которых я и сам точно не знаю), но дух у меня точно славянский. И не вам, америкосам, его сломить. Кишка тонка. Многим хотелось в нашей длинной истории нас подмять, а всегда выходил пшик.
Наверное, в моем взгляде было что-то уж очень нехорошее, потому что янки отшатнулся назад и сильно побледнел.
Глава 27
Во дворе мне еще и заклеили рот скотчем. Чтобы, значит, не нарушал благодатную ночную тишину. Молчаливая братва повела меня куда-то в лес. Шли мы по тропинке, и вскоре я понял, что Пимкиного болота мне точно не миновать.
Судьба. Кисмет…
Трепыхаться я никак не мог. Конвоиры были здоровущими мужиками и вели меня вполне профессионально – как будто всю свою сознательную жизнь проработали в лагере вертухаями.
Так мы дотопали до бережка, и я уже мысленно попрощался с Каролиной и попросил у нее прощения на то, что не смогу явиться на бракоразводный процесс, как вдруг позади раздался такой звук, словно треснул спелый арбуз и один из черноризцев упал, как подкошенный.
А затем раздался шум борьбы и пыхтение. Второй конвоир выпустил веревку из рук – ему было не до меня – и я стремительно обернулся. Под моими ногами ворочались двое – черноризец и еще кто-то. Конвоир явно одолевал своего противника и уже сидел на нем сверху.
Ну, это ты парень зря. Не нужно было подставлять мне шею. Понимаешь ли, нас кое -чему обучали…
Я оседлал его, как норовистого коня, хотя это было и непросто в моем согбенном положении, сплел свои ноги и резким движением завалил навзничь. Теперь все зависело от моей выносливости.
Сразу сломать ему шею я не мог – позиция была не очень удобной, да и руки связаны. Но и он тоже ничего не мог со мной поделать, лишь хрипел от удушья, брыкался бесцельно ногами и пытался достать меня своими лапами хоть за что-нибудь.
Так я тебе и дался…
Наша борьба длилась минут пять – пока не очухался противник черноризца. Он пошарил руками по траве, что-то разыскивая, затем встал, подошел к нам и, разглядев голову конвоира, не колеблясь ни секунды, опустил на нее приклад, как оказалось, ружья.
Раздался уже знакомый мне треск, черноризец обмяк, и я наконец смог отдышаться. Но кто мой спаситель? Темень была такая, что я не мог различить черты его лица, даже когда он сел рядом. Похоже, ему здорово досталось…
– Дык, это, руки-то свои дай. Веревки разрежу…
Зосима! Чтоб я так жил… Как, каким образом?…
– Как ты здесь оказался!? – наконец прорезался у меня голос.
– Не сказал бы, что случайно… Все, ты свободен.
– Огромное спасибо, дружище, – сказал я проникновенно, разминая затекшие руки и испытывая прямо-таки неземную радость. – Я перед тобой в неоплатном долгу.
– Ладно, чего там… – Зосима потер свою шею и охнул. – Здоровый бугай. Думал мне конец. Не успел я его… Шибко шустрый он для меня. Молодой…
– Был молодым. И таким останется до скончания времен. – Я так и не смог нащупать биение пульса у поверженного черноризца.
Второй тоже не подавал признаков жизни. Да, рука у Зосимы, несмотря на годы, все еще крепка. Это я знал и раньше.
– Когда ты ушел домой, – рассказывал Зосима, – у меня сердце было не на месте. Сна не было ни в одном глазу, а все мысли черные в голову лезли. Зная тебя, я был уверен, что ты снова сунешься в это змеиное гнездо. Тогда я оделся и пошел к тебе. Ну и, понятное дело, поцеловал замок…
Пока он рассказывал, я оттащил трупы в кусты – нечего оставлять их на виду, посреди тропы. Мне почему-то казалось, что вечер еще не закончен.
– … Как взяли тебя, не видел. Я ждал возле Киндеевой избы. Откуда мне было знать, где ты там бродишь? Но у меня было предчувствие, что этого места тебе не миновать.
– Это точно. Там как будто медом намазано – так и тянет к себе.
– Вот я и говорю – плохое место. Не зря его этот… ведьмак выбрал. Не зря.
– Возможно, ты прав. Но теперь я хотя бы знаю, чем вызван повышенный интерес всей этой братии к Пимкиному болоту.
– Да? Расскажи.
– Расскажу. Когда ты закончишь свою речь.
– Ах, да-да… Ну, вижу, несут что-то. Сразу не разобрал, что именно. Но подозрения появились. Хотел к окну подобраться, да побоялся. Там охрана была. Пришлось ждать. А когда тебя вывели, тут я все и понял…
Кряхтя, Зосима полез в карман и достал свои дешевые сигареты. В моих карманах, естественно, царила пустота – меня обшмонали со знанием дела – поэтому я попросил:
– Дай курнуть.
Мы закурили, пряча сигареты в кулаке – чтобы нас нельзя было засечь. После нескольких затяжек мне совсем полегчало. Видимо, Зосиме тоже, потому что он расправил плечи и его речь побежала живее.
– Шел я за ними следом и думал: что мне делать? Стрелять нельзя – все сбегутся. Тогда нам точно придет конец. А побороть двух бугаев не смогу. Я долго сомневался, колебался… но когда они подвели тебя к омуту – там знаешь, какая глубина? ого-го… – вот тут я и понял, что кончать тебя будут. Не знаю, как я первого ударил… Больше от отчаяния, нежели по расчету. Ничего, получилось…
