Джим Батчер - Летний Рыцарь
Я тряхнул головой и принялся оглядываться, пока не увидел свои сумку, амулеты, посох и жезл – они лежали на земле в нескольких ярдах от грязной трясины, которую сотворила для меня Аврора. Я подошел и забрал их.
– Нет, – сказал я. – Все еще не кончено.
– Нет? – удивленно переспросил Привратник. – Почему?
– Потому что я кретин, – вздохнул я. – А люди попали в беду.
– Чародей, никто не ожидает от тебя, что ты остановишь войну между династиями Сидхе. Совет ни на кого не возложил бы такой ответственности.
– К черту династии, – буркнул я. – Да и Совет вместе с ними. Я знаю людей, которые попали в беду. И некоторые из них – по моей вине. И только я могу помочь им. Я разделаюсь с этим.
– Ты уверен? – спросил Привратник. – Ты не выходишь из Испытания?
Скользкие от грязи пальцы никак не могли справиться с застежкой браслета.
– Не выхожу.
Мгновение Привратник молча смотрел на меня.
– Что ж, – произнес он. – Раз так, я не буду голосовать против тебя.
Меня пробрал легкий озноб.
– Да? А так голосовали бы против?
– Уйди ты сейчас, и я сам бы убил тебя.
Теперь уже я молча смотрел на него.
– Почему? – совладал я, наконец, с голосом.
– Ибо голосовать против тебя означало бы то же самое, – он говорил негромко, но уверенно, и не без тепла в голосе. – И, сдается мне, что лучше уж принять ответственность за этот выбор, нежели прятаться за формальностями Совета.
Я надел-таки браслет и сунул ноги в башмаки.
– Что ж, раз так, спасибо, что не убили на месте. А теперь, если вы не против, мне нужно спешить.
– Да, – согласился Привратник. Он протянул мне руку с зажатым в ней маленьким бархатным мешочком. – Вот, возьми. Это может тебе пригодиться.
Я хмуро покосился на него и взял мешочек. Внутри обнаружились маленький стеклянный пузырек с какой-то бурой желеобразной массой, а также осколок серого камня на серебряной нити.
– Что это?
– Снадобье для глаз, – ответил он. Голос его сделался суше. – Это не так действует на нервы, как Зрение, но тоже помогает видеть сквозь чары и завесы сидхе.
Я заломил бровь. Засохшая грязь посыпалась мне в глаз, и я зажмурился.
– Здорово. А камень?
– Кусочек Каменного Стола, – пояснил он. – Он поможет тебе найти это место.
Я зажмурился еще крепче, на этот раз от удивления.
– Вы мне помогаете?
– Это означало бы вмешательство в ход Испытания, – поправил он меня. – Поэтому, с формальной точки зрения, я просто слежу за тем, чтобы Испытание прошло по полной программе.
Я продолжал коситься на него с подозрением.
– Если бы вы ограничились камнем, возможно, – сказал я. – Но этот бальзам – совсем другое дело. Вы все-таки вмешиваетесь. Совет кондрашка хватит.
Привратник вздохнул.
– Чародей Дрезден. Я никому не говорил этого прежде и, надеюсь, не скажу больше никому, – он пригнулся вплотную ко мне, и я увидел под капюшоном неясные очертания его худощавого лица. Единственный видимый мне глаз искрился иронией. Он протянул мне руку.
– Не повредит, если Совет кое-чего не будет знать, – шепнул он.
Я невольно ухмыльнулся и пожал его руку.
– Торопись, – кивнул он. – Совет не вмешивается во внутренние дела сидхе, но мы все же сделаем, что в наших силах, – он поднял свой посох и очертил им круг в воздухе. Воздух чуть колыхнулся, отворяя лаз между Небывальщиной и миром смертных, и в проеме показался Чикаго – улица рядом с моим домом. – И да пребудут с тобой удача и Аллах.
Я благодарно кивнул ему. Потом повернулся и шагнул в проем, из мрачного леса Феерии прямо на стоянку у входа в мой подвал. В лицо мне ударил жаркий летний воздух, влажный и только что не потрескивающий от напряжения. В Чикаго шел проливной дождь, и земля содрогнулась от грома. День шел на убыль: уже темнело.
Я не стал обращать на все это особого внимания, а поспешил домой. Покрывавшая меня грязь – материя Небывальщины – уже превратилась в слизь и начала испаряться, чему во многом помогал смывавший ее дождь.
Мне предстояло сделать несколько звонков и переодеться во что-нибудь чище и суше моей нынешней одежды. Кстати, по части умения одеваться я не великий мастак, да и башка работала неважно, но призадуматься все-таки пришлось.
Как там одеваются на войну?
Глава двадцать девятая
Я оделся в черное.
Я выбежал к автомату перезвонить, вернулся, выставил к двери старый акушерский саквояж, наскоро принял душ и оделся в черное. Пара старых армейских бутсов, черные джинсы (почти чистые!), черная футболка, черная бейсбольная кепка с алой эмблемой Кока-Колы на лбу, а поверх всего моя старая черная ветровка. В свое время ее подарила мне Сьюзен – вместе с накидкой, спускающейся до локтей (или до пуза, кому как больше нравится). Погода оставалась грозовая – как в прямом, так и в переносном смысле – так что плотная куртка была весьма кстати.
Я захватил с собой все свое снаряжение: то, что брал утром плюс подарки Привратника и оружие самообороны, крупнокалиберный, длинноствольный «Магнум Грязного Гарри». Я прикинул, не повесить ли пистолет на пояс, и решил этого не делать. Мне еще предстояло ехать через весь Чикаго к той точке, откуда откроется проход к Каменному Столу, и мне вовсе не улыбался арест за незаконное ношение оружия. Я сунул пистолет и все прочее в сумку и надеялся только, что мне не придется доставать его в спешке.
Билли со товарищи подъехали минут через десять; их микроавтобус остановился у лестницы в мой подвал и посигналил. Я еще раз проверил содержимое акушерского саквояжа, застегнул его и вышел; спортивная сумка хлопала меня по боку. Кто-то откатил назад дверь автобуса, и я подошел, чтобы кинуть в салон сумку.
Впрочем, я остановился в нерешительности, увидев, что салон битком набит молодежью. Их туда влезло человек десять-одиннадцать.
– Какие-нибудь проблемы? – поинтересовался Билли, перегнувшись с переднего сиденья.
– Я же ясно сказал: только добровольцы, – возмутился я. – Я не знаю, сколько и каких неприятностей нам светит.
– Во-во, – кивнул Билли. – Я им так и говорил.
Юнцы в автобусе согласно закивали головами.
Я вздохнул.
– О'кей, народ. Правила те же, что и в прошлый раз. Я иду первым, и если я что-то скомандую, вы исполняете. Никаких споров. Идет?
Все снова закивали, на этот раз серьезнее. Я кивнул ответ, и тут взгляд мой упал в полутемный хвост салона, на копну зеленых волос.
– Мерил? Это вы?
Подкидыш ответила мне серьезным кивком.
– Я хочу помочь. И Хват тоже.
Я пригляделся и заметил рядом с Мерил белую шевелюру и пару темных, нервно бегающих глаз. Коротышка поднял руку и помахал мне.
– Если вы едете, к вам эти правила тоже относятся, – заявил я. – В противном случае остаетесь здесь.
