Людмила Милевская - Восход Черной луны
— Да, бабуля, мама пришла?
Ирина выскочила навстречу сыну.
— Бери свой чемодан, кстати, ты все взял, ничего не забыл? Хотя это теперь уже не важно. Иди на остановку и жди меня там. Нет, не так. Где отец? Мама, где отец?
— Спит.
— Мама, разбуди его. Пусть он отнесет чемодан. Я не могу отпустить Виталика одного, а мне еще нужно собрать вещи, найти документы. Они с минуты на минуту будут здесь. Виталика надо увести на остановку. Скажем, что он гуляет на улице. Мама! Иди буди…
— Ой, доча! Больше времени потратим на объяснения. Виталик, иди к Сергею и сиди там, мама за тобой придет.
— А что здесь происходит? — деловито осведомился Виталик.
— Иди!!!
Бабушка и мама хором так рявкнули, что Виталик благоразумно счел дальнейшие расспросы излишними. Прихватив чемодан, он нехотя поплелся к другу. Ирина выглянула на лестничную площадку и успокоилась только тогда, когда услышала, как за сыном захлопнулась дверь квартиры соседей этажом выше.
Ирина торопливо заметалась по комнатам в поисках нужных вещей и документов. На ходу она давала матери рекомендации:
— Я сейчас выйду из квартиры, если, конечно, не столкнусь с Надуевыми…
— Доча, если столкнешься, не пугайся. Скажи, что идешь в магазин.
— Ага! В магазин! С чемоданом? — невесело усмехнулась Ирина.
— А зачем тебе чемодан? Минимум вещей, — воскликнула мать.
— Будто ты не знаешь, что в этот чемодан больше минимума не помещается?
— Ах! — вскрикнула мать.
— Что? Что еще? — испуганно уставилась на нее Ирина.
— А деньги? Придется отца будить.
— Нет! Не надо! Я знаю, где у него заначка. Если ее сложить с суммой, которую я отложила на зимнее пальто, будет вполне достаточно. Тогда можно и чемодан не брать.
Так и решили. Уже прощаясь, Ирина вспомнила:
— Мама, как только я уйду, тотчас беги ко мне на работу. У меня завтра дежурство. Расскажешь Сергею Аркадьевичу все Как есть, он мужик добрый — поймет.
— Так я ему сразу же и позвоню.
— Нет, мама, по телефону такие вещи не так воспринимаются. Лучше поезжай. Только сразу. Он должен успеть найти мне замену на завтра. Надуевым скажешь, что мы с Виталькой пошли к моей подруге. Пока они кинутся нас искать, надеюсь, мы уже будем в столице. Я позвоню тебе сразу как прилечу. Тогда можешь рассказать Роману, что я все знаю. Пусть забудет меня.
— Ну, родная, дай бог тебе удачи, — пожелала мать, целуя дочь.
— Спасибо, мама. Я даже не знала, что ты у меня такая молодчина. Как быстро все придумала. Не растерялась.
* * *Прилетев в Москву, Ирина первым делом позвонила домой.
— Ма, все в порядке. Мы с Виталькой благополучно добрались. Никто нас не встретил. Ты звонила матери Каминского?
— Только этим и занимаюсь. Никто не берет трубку.
— Ладно, попробую отсюда его достать.
Номер телефона Евгения Ирина нашла без труда. Поспешно прокрутив диск аппарата, затаив дыхание, с нетерпением ждала ответа. Наконец длинные гудки прервались, в трубке щелкнуло, запищало автоответчиком, который тут же отключился, и раздался звонкий, похожий на детский голос:
— Алло!
Ирина никак не ожидала услышать женский голос и потому растерялась.
— А вдруг это его жена? — подумала она и уже собралась положить трубку.
— Алло! — капризно повторил голос. — Говорите!
И Ирина заговорила.
— Это квартира Евгения Каминского? — осведомилась она.
— А кто его спрашивает? — сердито поинтересовался голос.
— Одноклассница.
В трубке раздался смешок.
— Минуточку, подождите…
— Жду, — ответила Ирина скорей себе, чем незнакомой собеседнице.
— Аполлон, тут Гека старушка какая-то спрашивает… — услышала она переговоры на том конце трубки.
— А почему ты решила, что старушка? — поинтересовался, видимо, Аполлон.
— Говорит, что одноклассница. Так что ей сказать?
— Скажи: через три дня будет ее одноклассник.
Не дожидаясь, когда девица сообщит ей то, что она уже и сама услышала, Ирина повесила трубку.
Глава 38
Ирина растерялась. Кроме Каминского знакомых в Москве не было.
«Что же делать? Ждать три дня? А вдруг я не вовремя приехала? Евгений может мне и не слишком-то обрадоваться. Дома все выглядело проще. Интересно, кто в его квартире поселился? — гадала Ирина. — Компания веселая и, судя по тому, как категорично та девица записала меня в старухи, совсем юная компания. Что общего у Женьки с теми людьми?»
— Мама, есть хочу, — взмолился Виталик. — Скоро мы пойдем в гости?
— Не знаю, — растерянно ответила Ирина. — Откладываются пока наши «в гости».
— Неужели придется ночевать в аэропорту? — встревоженно думала она, сидя в кафетерии и наблюдая, с каким аппетитом сын поглощает бутерброды.
За окнами были сумерки.
— Эту ночь точно придется ночевать здесь. Даже если в гостинице и есть места, цены сейчас такие, что на обратный путь денег не останется, — печально размышляла Ирина.
Теперь план матери ей уже не казался прекрасным.
— Я устал. Спать хочу, — наевшись, заявил Виталик.
Ирина уложила сына на дерматиновое сиденье, а сама пристроилась рядом и предалась грустным размышлениям:
— Возвращаться домой еще рано. Роман наверняка организовал энергичные поиски. Сейчас несколько дней будет метаться по знакомым, друзьям. На работу ко мне заедет. Там ему скажут, что я уволилась, — с удовлетворением подумала Ирина. — Сергей Аркадьевич не подведет. Но так легко он не поверит, что я навсегда уехала в другой город. Он упрямый.
Ирина вспомнила юность. Вспомнила настойчивость Романа, его каждодневные «дежурства» на ее остановке.
— Надо хотя бы недели две здесь отсидеться, — наконец решила она. — Денег мало, это точно. Но ничего, что-нибудь придумаю. Санитарки везде нужны. А Виталька? Куда его девать? Он уже, бедняга, замучился! Ребенку не выдержать три дня на чемоданах. А может, и не три, может, больше. Я же как снег на голову. У Евгения неизвестно какие обстоятельства…
Отчаяние охватило Ирину. Впервые в жизни она почувствовала себя не только одинокой, духовной сиротой, но еще и бесприютной. Ей показалось, что весь Мир отвернулся от нее и никому! никому-никому она не нужна. Даже люди, сидящие в зале ожидания, смотрели на нее неприветливо и с осуждением.
В это время загундосил голос аэропортовского диктора:
— Совершил посадку самолет Таллин — Москва. Встречающих просим…
Ирине вдруг захотелось окунуться в атмосферу чужой радости. Она бросила взгляд на сына и подумала:
