Елена Клещенко - Файлы Сергея Островски
— Своим, своим. Семьям больных детей продлевают вид на жительство. А вирус как бы неопасный, тоже один умелец сделал. Ну как неопасный: во-первых, вирусы быстро мутируют…
— Теперь понял. Ну и работа у тебя.
— Ла-адно, — протянула Нора, — кто бы говорил. А ты что будешь делать, пойдешь гулять?
— Угу.
— Обязательно посмотри корабль «Васа». Или в ратушу сходи, туда тоже можно по туристической карте… что ты смеешься?
— Хотел сказать «я просто погуляю по центру, как позавчера».
— Я тебе погуляю, как позавчера! — она тоже засмеялась. — Иди смотреть кораблик, это познавательно. Куртку надень, а то простудишься, там холодно в музее.
Еще раз поцеловала его и ушла по тротуару, прочь от набережной. Обернулась, помахала рукой. Куртку надень, а то простудишься. Ни одну женщину в мире до сих пор не интересовало, достаточно ли тепло он одет. Ну, кроме мамы, конечно.
Солнце поднималось выше, с пролива задувало, вода в нем из голубой становилась синей. Сергей оглянулся на краснокирпичный фотографический музей, сообразил, где гулял вчера, и пошел в том направлении. Надо чего-нибудь съесть, а то у Норы дома только три сорта мюсли и простокваша, женский цыплячий корм. Зато шампуней у нее тоже три сорта, и еще она мне предложила какие-то снадобья, которыми женщины обрабатывают волосы после мытья, и невсерьез обиделась, когда я начал хохотать, а потом сама меня причесывала. Вот будем жить вместе, я буду варить ей кофе и научу готовить яйца по-венски. А если она вдруг заболеет, то принесу в постель молоко с медом и коньяком… нет, лучше пусть она никогда не болеет. Вообще надо ей заканчивать с этой биобезопасностью, не желаю думать, что ей опять подвернется какой-нибудь псих с вирусом. Так и скажу: мы планируем серьезные отношения, может быть ребенок, и ты не должна… Нет, Островски, это ей не понравится. Лучше так: тебе надо делать карьеру, нельзя до бесконечности бегать по мелким поручениям, пора переходить от оперативной работы к аналитике. Я хочу, чтобы ты всегда была в безопасности, слышишь?..
— …А? Да, простите. Капучино о каннельбуле.
Не заметил, как подошел к ларьку и задумчиво уставился на плакатик-меню. Интересно, сколько раз девушка за прилавком его окликала.
Это что-то новенькое. Нет, кончено, влюблялся и раньше, и бывало, что донимали всякие неделовые мысли и ощущения посреди рабочего дня. Но чтобы, как мальчишка в очках виртуальной реальности, не замечать ничего вокруг, погрузиться в мир, которого на самом деле нет, говорить с воображаемой Норой, — такого до сих пор не случалось. Кофе, кофе.
…Надо узнать, как у них в Швеции делают предложение. Продемонстрировать серьезные намерения. Деньги понадобятся, конечно, без этого ни в одной стране. Колечко с бриллиантом — ерунда, а как это Оскар говорил — у приличного человека должны быть три В, вилла, «вольво» и «вау», то бишь собственная собака? Дом куплю. Почему нет, другие люди покупают недвижимость, и я куплю. Сколько можно мотаться по съемным квартирам. Мама будет счастлива. Дом в пригороде, зеленые жалюзи, флагшток на лужайке перед крыльцом. Дети. Здесь у многих по трое. Кхм… ничего, справимся. И собака, если нужно, хоть десять собак, как скажешь, дорогая…
Так сходят с ума? Сергей Островски, муж и отец, владелец собственного дома в штате Теннеси и десяти собак. А ведь ты даже еще не знаешь, кто ты для нее.
Большая чайка взлетела с набережной, повернула против солнца, маховые перья вспыхнули белизной. Сергей вспомнил сегодняшний сон. Норины белые шторки почти не задерживали летний утренний свет, а в освещенных комнатах всегда снится правдоподобная ахинея. Они снова висели над Стокгольмом, реактивная тяга поднимала их выше и выше, и он видел город внизу, как наяву не успел разглядеть, во всех подробностях. Рыжие и темно-серые крыши ощетинились мансардами, башенками, трубами; пятна зелени, цветные точки машин и людей, синяя полоса воды — а потом движение мучительно замедлилось, они замерли, балансируя в верхней точке, перед тем, как рухнуть в каменное море, и на этом месте его тряхнуло и выбросило из сна. Нора издала недовольный звук, не открывая глаз, ухватила его за палец и сунула его руку себе под щеку.
…Ага: поднимаемся, насколько хватает тяги, изменяем мир и себя, технологии, потребные для этого, делаем доступными кому попало, независимо от адекватности и личных убеждений. Не то чтобы какие-то судьбоносные открытия, вроде ядерной энергии или природы наследственности. Просто все новые и новые игрушки, новые приложения для гаджетов: опознать биообъект, отредактировать геном биообъекта, восстановить функции, добавить новые… Новые игрушки для все тех же глупых детей.
Но тот, кто сначала поднимется на большую высоту, а потом выключит движок, убьется наверняка. Единственный приемлемый выход — учиться летать. Пусть не так грациозно, как чайки, но как-нибудь. Равновесие сил, вот что важно.
Сергей скомкал чашку с блюдечком и швырнул в урну. Познавательный исторический кораблик подождет. Где-то в Старом городе, там, где бегут с горки вымощенные брусчаткой улочки, бронзовый дракон, как перевернутый на спину кот, отпихивает коня святого Георгия задними лапами, а бедная дева с ног до головы опутана плющом, — там, если не врет навигатор, есть сувенирная лавка с серебряными безделушками несерьезного дизайна. Что-нибудь смешное и милое, ни к чему не обязывающее и в то же время с намеком. Русал и русалка. Или спираль ДНК. Или маленькая сыщицкая лупа на цепочке. Стоп мечтать, и вперед. Четыре дня — это уйма времени, многого можно достичь, если не зевать.
Примечания автора: «Откуда она это взяла»
Подражая классикам твердой НФ, я решила поместить в конце небольшой комментарий со ссылками на источники, которые помогали мне придумывать фантастические допущения. Возможно, диванные эксперты по переднему краю науки, прочитав это послесловие, воздержатся от комментариев о том, что в слюне нет никакой ДНК, а если память пропала, то ее уж не восстановить. Хотя диванные эксперты редко дочитывают до конца. На самом деле я пишу это для тех, кому интересны научные обоснования фантастических технологий и прочее в этом роде.
Днем рождения ДНК-криминалистики, очевидно, следует считать 10 сентября 1984 года, когда Алек Джеффрис из Лестерского университета (Великобритания), взглянув на электрофореграммы ДНК своего лаборанта и его родственников, изобрел ДНК-фингерпринт. Этот метод позволял идентифицировать личность индивида, оставившего биоматериал, а также устанавливать родственные связи — например, приходится ли А отцом Б, — с доселе невиданной достоверностью.
