Дэниел Худ - Наследник волшебника
Эдил сделал паузу, но не из благоговения, а для того, чтобы приложиться к кружке.
— Не знаю, что там она сказала — это было как рев урагана, как сход лавины, как грохот прибоя возле Клыков. Я не смог разобрать ни единого слова. Но в конце концов Клотен рухнул ничком и принялся молить о прощении. И единственным, кто остался стоять, был Сцевола.
Они долго сидели в молчании, погрузившись в нечто вроде странной, несущей отдохновение меланхолии. Каждый раздумывал о своем. Затем Кессиас хмыкнул и, запустив руку в карман, вытащил оттуда смятый листок бумаги. Он кинул его Лайаму, но промахнулся, и листок упал на пол.
— Что это?
Лайам не имел ни малейшего желания наклоняться ради какой-то бумажки.
— Ответ Акрасия Саффиана. Курьер доставил его как раз во время всего этого тарарама. Там говорится, что теург никоим образом не может прорвать охранное заклинание, наложенное чародеем. Лучше поздно, чем никогда, а?
И эдил негромко рассмеялся. Лайам все-таки пересилил себя, подобрал письмо — и бросил его в камин.
— Лучше бы никогда, — сказал он мрачно, но все-таки улыбнулся.
— Так, значит, все это затеял Тарквин Танаквиль? И лишь затем, чтобы освободить какого-то там грифона?
Лайам уже говорил это эдилу и не имел сил все сызнова повторять.
— Да.
Да, Тарквин — тот самый бородатый мужчина, которого видел Клотен и который усыпил иерарха после того, как грифон долбанул его сзади. Да, именно Тарквин переворошил все городские аптеки города в поисках компонентов, необходимых для заклинаний. Да, это Тарквин прокрался в свой собственный дом, чтобы выкрасть свои вещи.
— Но вы были в храме, верно? Ну, когда она появилась?
Лайам поднял голову, и взгляды мужчин встретились. Ему подумалось о крохотной клетке, лежащей сейчас у него в кошельке.
«Нет, я ушел до того, как она появилась. Нет, я спрятался. Нет, я упал в обморок сразу же после ее появления».
— Да, — сказал он наконец.
— Как-нибудь на днях, — сказал эдил, поднимаясь, и тут же застонал, — как-нибудь на днях вы мне расскажете всю эту историю целиком. Про Танаквиля, и про грифонов, и про то, что вы видели своими глазами. Но на сегодня с меня достаточно, да и вам пора отдохнуть. Нет, не сегодня. Возможно, завтра. Или послезавтра. Когда-нибудь. Хорошо?
— Хорошо, — согласился Лайам и тоже встал.
Они простились на ступенях казармы, пожав друг другу руки, и Кессиас, слегка пошатываясь, вернулся к себе.
Даймонд терпеливо дожидался хозяина под присмотром усталого стражника. Лайам кое-как взобрался в седло и направил коня в сторону Аурик-парка. Городские ворота находились гораздо ближе, но путь к ним пролегал мимо Храмовой улицы.
Чалый неспешно рысил по дороге, ведущей к бухте. Пошел крупный снег. Вместе с первыми хлопьями с неба спустился и Фануил. Он занял свое обычное место — на передней луке седла.
— О! — сказал Лайам. — Смотрите-ка, кто к нам прибыл! Специалист по подделке ценных бумаг!
«Прошу прощения, мастер».
— Просишь прощения? За что? За то, что подарил мне такой замечательный домик?
Лайам ничуть не сердился на маленького уродца. Что сделано, то сделано, да и дом теперь принадлежал ему по полному праву.
«Я не хотел обманывать. Но после смерти мастера Танаквиля это казалось самым разумным. Иначе дом забрал бы кто-то чужой».
— Успокойся, малыш. Все в порядке. У меня нет намерений подавать на тебя в суд. И Тарквин вряд ли пойдет на это, тем более что он уже согласился с тобой. Мне просто интересно, как ты это проделал.
«С помощью простенького заклинания. Никаких подделок, только иллюзия. Чужое завещание, зарегистрированное как положено, стало выглядеть по-другому — и все».
— И ты это заклинание сотворил?
«Да. Я же сказал, это просто».
Они добрались до скалистой тропы.
— Хм. Как-нибудь ты поможешь мне это освоить.
На том их беседа и закончилась. Лайам завел чалого в сарайчик и молча поплелся в дом. Он привез в седельной сумке книгу заклинаний Тарквина и теперь вернул ее на законное место, мимоходом отметив, что надо бы как-то соединить обрывки цепи.
«Не могу сказать, что мне в эту неделю приходилось скучать, — лениво думал он, уже стоя в библиотеке и сбрасывая изорванную в клочья одежду. — Но в результате все вроде бы остались довольны. Несчастный призрак отыскал свое тело, грифон улетел на свободу, богиня, прошествовав через очищенное святилище, явила себя народу, а заварушка на Храмовой улице прекратилась.
Страшно представить, что бы они все тут делали без меня!»
Лайам самодовольно усмехнулся и с чувством героя, свершившего все подвиги, какие только возможны, погрузился в глубокий сон.
