Аристарх Нилин - Пандемия
— Как для чего, ведь при позитронной обработке, на планете останется атмосфера, океаны, частично, рельеф местности.
— Добавь к этому, что с лица планеты исчезнут практически все животные, разве что те, которые обитают на глубинах свыше пяти метров под землей, да и то вряд ли, поскольку при позитронной обработке, излучение разрушит любые белковые соединения на глубине до одного километра. И что будет представлять собой планета после этого?
— Все лучше, чем после вакуумной зачистки. Во всяком случае, её можно будет хотя бы снова использовать…
— Да можно, лет через сто, а может и все двести.
— Почему, гораздо раньше. Я провела расчет, и получилось, что если мы сделаем, как я предлагаю, максимум через двадцать, двадцать пять лет, можно начать полное восстановление биосферы планеты.
— Слушай, это все здорово, но уверен, Совет не пойдет на это. Да и потом, чтобы произвести позитронную обработку, необходимо иметь еще несколько кораблей, чтобы расположить излучатели для синхронного облучения. И ты веришь, что твое предложение будут рассматривать? Не уверен.
— Но попытаться можно?
— Сделать запрос в Совет?
— Хотя бы.
— Для того чтобы сделать запрос, нужные очень убедительные аргументы, а иначе,
это просто сотрясание воздуха, тебе не кажется?
— Возможно, ты прав, и все же…
— Слушай, чего ты так раскипятилась? Вопрос о зачистке вообще еще не стоит. Цивилизацию землян пока никто не списал со счета.
— Но ты сам видишь, как разворачиваются события.
— Ну и что. Поживем, увидим.
— Ладно, я пошла.
— И об этом ты хотела со мной поговорить?
— Нет, но пока еще рано.
— Рано! Ты меня интригуешь. Может, расскажешь, что у тебя на уме.
— В другой раз.
— Слушай, Ванкуман, что-то я не замечал за тобой такого раньше.
— Рано или поздно все мы замечаем за другими то, чего не видели до этого.
— Темнишь, ой темнишь, только не пойму что.
Глава 4
Тела умерших родителей Павел вынес на балкон. На улице стоял мороз и на вопрос, зачем он это делает, он решительно заявил:
— Вы как хотите, а я их с собой заберу.
— С собой! — удивленно произнесла Ольга.
— Да с собой. А на даче у Артема похороню, хотя бы за забором. А здесь не хочу и все. Не по-людски это. И вообще. Короче, без них не поеду и баста.
Ольга развела руками, а Артем произнес:
— А может и правильно. Да и лопаты у нас нет, чтобы хоть какое подобие могилы вырыть, а земля сейчас мерзлая, её и ломом еле возьмешь.
— Короче тему закрыли. Собирайся, пошли за продуктами.
— Ты что, сдурел, ночь на дворе. На улице ни один фонарь не горит, света во всей Москве уже который час нет, а ты за продуктами собрался. Утром встанем и пойдем.
— Ребята, а между прочим, отопление по-моему того, отключили. Пощупайте батареи.
— А чего их щупать, вон на градуснике всего десять градусов. Если бы хоть газ был, можно было бы конфорки включить, а так, впору костер разжигать.
— Если электричества нет, я думаю, что и газ перестали к домам подавать.
— Вполне возможно. Блин, а мы даже водой не запаслись, — Павел прошел на кухню и включил кран, но воды не было.
— Да, вот это мы точно лоханулись, — произнес Артем, — кстати, Паша, а у тебя свечи еще есть, а то уже свечка догорает?
— Да, в туалете в шкафу должны быть, и потом в комнате родителей на шкафу две декоративные свечки. Они толстые, их надолго хватит.
Чтобы хоть как-то согреться, Павел собрал все теплые вещи, какие были в квартире, и предложил всем в них одеться. Больше всего он переживал за жену. Она стала чаще приходить в себя и даже стала узнавать Павла и немного говорить. Всю ночь он провел возле неё, лишь на несколько минут впадая в сон, но тут же просыпался.
Он пытался о чем-то думать, но мысли перескакивали с одного на другое, и тут же возвращались к одному, как жена, сможет ли она осилить болезнь, выживет ли, или это лишь кратковременное улучшение, а потом вирус снова проявит себя и победит. Он лежал рядом в одежде, укрывшись двумя одеялами. Когда стало еще холоднее, он надел шапку, и продолжал лежать с открытыми глазами, глядя в непроглядную темноту комнаты. Неожиданно до его плеча кто-то дотронулся.
— Паша, это я, — произнесла Ольга, — Ты наверняка не спишь. Иди, ложись с Артемом, а я подежурю вместо тебя, а то я при таком холоде, все равно не могу уснуть.
Павел встал и пошел к Артему, который лежал на подушках от софы, укутанный во все, что только можно было.
Как только рассвело, Артем и Павел, отправились на улицу, чтобы раздобыть продукты, и придумать, что можно было сделать для того, чтобы не замерзнуть в квартире.
Улицы были пустынными. Шел мелкий снег, он укрыл весь мусор, который накануне валялся на улице, а заодно прикрыл трупы, лежащие возле разграбленных магазинов.
— Слушай, как ты думаешь, есть еще кроме нас кто-нибудь в живых? — спросил Павел.
— А черт его знает. Света нет, поди разбери, может и есть. Вон, кстати, видишь, на седьмом этаже что-то светится, может фонарь или свеча, значит живые. Да есть конечно, не может такого быть, чтобы за два дня все вымерли, не верю.
— Я тоже не верю.
Они прошли вдоль улицы, и свернули в гипермаркет.
— По идее, если конечно не все успели вынести, мы найдем здесь все, что нам нужно.
Они вошли в магазин, но зрелище, которое они увидели, заставило их остановиться. Пораженные картиной, они застыли на месте, не зная, толи идти, толи повернуть назад. Среди поваленных и искореженных витрин, валялись разбросанные товары. Но не это так поразило их. В магазине лежали люди, у которых еще хватило сил прийти сюда, но затем, потеряв сознание, они нашли здесь свою смерть. Их число было так велико, что создавалось впечатление, словно в магазине была беспрецедентно выгодная распродажа товаров, и народ кинулся, чтобы успеть купить, а затем все, кто здесь был, внезапно замерли и умерли, прямо с товаром в руках. Люди лежали повсюду. Взрослые и дети, старые и молодые. Павел даже увидел мертвого, словно заснувшего ребенка, прямо в коляске с продуктами. Картина была столь ужасающая, что Павел спросил:
— Может не пойдем, жуть какая?
— Да, такое даже в кошмарном сне трудно представить, но мне кажется, в других магазинах, будет точно так же.
— Ты думаешь?
— Уверен.
Они пошли, лавируя между трупами людей, и все же Павел не заметил, и случайно наступил на чью-то ногу, и почувствовал, как внутри что-то сработало, и во рту появился жутко неприятный привкус.
