Игорь Шенгальц - Сыщик Бреннер
В эти дни каждый так и норовит помыкать мною, отправляя с различными заданиями, причем раз за разом эти задания становятся все сложней и неприятней. Пойди, мол, туда – неведомо куда, принеси то – неведомо что…
Как же мне это надоело! Но сейчас Белла права, надо перекрыть дорогу чужакам, и, раз, кроме меня, сделать этого никто не может, придется в очередной раз сунуть голову в петлю и побыть героем.
Страна, я столько всего сделал для тебя, вспомнишь ли ты меня добрым словом? Хотя кто будет считаться между своими…
И главное, опять в воздух! Люди ведь не зря не летают, как птицы.
Я ворчал про себя, но дело делал. Доспех, в который я не без труда влез, плотно облегал тело. Белла ловко защелкнула все крепления, теперь я оказался внутри брони, как в коконе. Но, к моему удивлению, двигаться мог свободно. Доспех не только не стеснял движений, а даже усиливал каждый мой жест. Я слегка подпрыгнул, подлетев высоко вверх. Надо быть осторожнее, слишком уж доспех чувствителен к моим движениям.
Теперь химмельшток. Ноги удобно встали в «стремена». Те оказались подвижными, и я чуть сместил их в нужную сторону, добившись максимального удобства, а потом попросту оседлал химмельшток на манер игрушечной лошадки. Вот она – ведьмина метла!
По крыше застучали тяжелые сапоги. Кажется, через минуту к нам присоединятся как минимум трое.
– Уходи, сейчас тут будут гости!
Она повернулась на шум и быстро кивнула.
– Ну, Кирилл, с богом! – напутствовала меня Белла, после чего быстро отступила назад, тут же скрывшись за изгибом крыши.
Я все собирался с духом. Понимая, что времени в обрез, я никак не мог заставить себя сделать первый шаг.
Семенов выскочил из-за широкой трубы с револьвером в руке, увидел меня в боевом костюме, от удивления споткнулся и чуть было не покатился вниз по крыше. Лишь каким-то чудом удержавшись, он вновь обрел равновесие и поднялся на ноги. Забрало моего костюма было поднято, и Семенов меня узнал.
Он покачал головой, словно не веря своим глазам, и я прекрасно его понимал. Такое не каждый день увидишь. Даже твари на площади слегка меркли по сравнению с блестящим боевым костюмом и закованным в него человеком, сидящим вдобавок на химмельштоке. Подобная картина могла родиться в умах обитателей желтого дома. Но в этом случае я дал фору всем городским сумасшедшим.
Вечно невозмутимый риттер явственно опешил, но быстро взял себя в руки и заорал, направляя на меня револьвер:
– Бреннер, стоять! Стреляю!
И выстрелил, не обманул! Если бы не костюм, я был бы уже мертв. Семенов стрелял метко, как на стрельбище. Пуля попала прямиком в доспех, но срикошетила, не причинив мне вреда. Доспех спас меня. Вот уж правда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
На крышу выскочили еще двое – и как только уцелели при бойне на площади? Зачем я сдался им при всех новых обстоятельствах – непонятно, разве что сказалось известное упрямство риттера Семенова. Даже не упрямство – упертость!
Развития событий ждать я не стал, лишь глубоко вздохнул, задвинул забрало на шлеме и нажал на выступ.
Химмельшток рванул в небо со скоростью снаряда. Если бы я не вцепился в руль изо всех сил, то тут же слетел бы вниз. Но я удержался, хотя это стоило мне определенных усилий. Хорошо хоть, что ноги были надежно зафиксированы стременами. Я вовремя вспомнил наставления Беллы и выпустил боковые крылья на доспехах. Полет стал более управляемым.
Я все набирал и набирал высоту. Семенов остался далеко внизу, как и крыши домов, площадь, люди, «страусы», чужаки. Куда там неповоротливому цеппелину, химмельшток оказался устройством совсем иного толка – неистовый, неудержимый. Небесный мехваген.
Все недавние мысли о том, что человек не рожден для полета, унеслись прочь вместе с ветром, облаками, проносящимися мимо, и стаями удивленных птиц.
Я быстро освоился с управлением. Все оказалось, как и обещала Белла, проще простого. Отклоняешь рулевую палку чуть в сторону – смещаешься в нужном направлении, тянешь на себя и одновременно жмешь на специальный выступ – набираешь высоту, толкаешь от себя – опускаешься вниз.
Вначале я так сильно надавил на скорость, что химмельшток мгновенно унес меня в небеса. Теперь же, когда я несколько освоился, то понял, что скорость надо регулировать плавно, иначе тело становится настолько тяжелым, что удержаться на химмельштоке, даже с усиленными мышцами, становится невероятно трудно. Доспех компенсировал эти неудобства, но лишь отчасти.
Но все это было сущей ерундой по сравнению с той свободой, которую я ощутил чуть не впервые в жизни. Казалось, я могу улететь куда глаза глядят, забыв про все. Какое мне дело до проблем там, внизу? Зачем рисковать жизнью, когда весь мир лежит под ногами! С такой скоростью через несколько часов я могу пересечь континент или умчаться за океан. Весь мир стал мне доступен в одночасье.
Я – свободен!
Стало трудно дышать, слишком уж высоко я поднялся. К тому же резко похолодало. Но это нисколько не портило полет, я слегка снизился и вернулся на комфортную высоту.
И вдруг, в тот самый момент, когда я прикидывал, сколько часов мне потребуется, чтобы добраться до бриттской колонии за океаном, я вспомнил про девочек. Лиза и Петра – красавицы-близняшки. Они ждали, что я их спасу, они верили. Если бы не они, честное слово, я бы наплевал на императора и умчался прочь – в конце концов, и он наплевал на своих верноподданных, связавшись с чужаками.
Но Лиза и Петра ни в чем не виноваты…
Я развернул химмельшток и понесся в обратном направлении, легко ориентируясь, словно с детства только и делал, что парил в небесах. И естественный страх человека перед высотой исчез сам собой, будто его и не было.
Вскоре внизу вновь замелькали черепичные крыши Фридрихсграда. Огромный собор, ратуша, площадь. За время моего отсутствия чернильное пятно прохода между мирами никуда не исчезло, а чужаки заполонили почти всю площадь. Вовремя я вернулся!
Пятно прохода оказалось прямо подо мной. Я лихо маневрировал, стараясь подобраться как можно ближе, чтобы не промахнуться. У меня был только один шанс, одна попытка.
Чужаки заметили меня. Некоторые из них подняли оружие и начали стрелять, но пока что мне везло – ни один из выстрелов не достиг цели. Я чувствовал колебания воздуха вокруг себя, и пусть Белла обещала мне, что «дырокол» не пробьет броню, но все же под выстрел попасть я не хотел.
Наконец я оказался прямо над пятном и недолго думая сбросил мешок с кубом вниз.
Улететь прочь я уже не успел. Как только мешок упал в проход, гигантская воронка смерча, появившаяся неизвестно откуда, тут же засосала меня внутрь, завертела, закружила, и даже химмельшток со всей его мощью не смог вытащить меня.
