Джозеф Финдер - Дьявольская сила
— В таком случае боюсь, что помочь вы никак не сможете.
— Неверно. Кое-что я все же могу сделать. Мне нужно только знать, как зовут того банкира, с которым вы встречались в Цюрихе.
В этот момент высокие створки двери в дальнем конце столовой внезапно распахнулись. Я быстро вскочил, но пистолета решил не доставать, так как подумал, что это, должно быть, опять пришел какой-то охранник Орлова, — в таком случае все обойдется тихо-мирно, мне вовсе не хотелось рисковать, показывая, будто я угрожаю чем-то хозяину дома.
Я увидел, как мелькнула темно-синяя одежда, и сразу все понял. В столовую ввалились сразу трое итальянских полицейских, нацелив на меня автоматические пистолеты.
— Руки по швам! — рявкнул один.
Быстро пройдя по столовой, они окружили меня. В этой ситуации мой пистолет оказался бы бесполезным, численный перевес был на их стороне. Орлов стоял несколько поодаль, около стены, в него полицейские из оружия не целились.
— Не двигаться, — сказал другой. — Ты арестован.
Я стоял как столб, ошеломленный, не говоря ни слова. Как же могло такое случиться? Кто вызвал их сюда? Я просто ничего не соображал.
И тут я увидел маленькую черную кнопку вызова, установленную в ножке дубового обеденного стола, там, где ножка касалась пола. Это была такая же кнопка, какие устанавливают в банках и нажимают ногой в том случае, когда нужно вызвать полицию. Тогда где-то далеко-далеко раздается сигнал тревоги — в данном случае, подумал я, тревожный звонок зазвенел, наверное, в отделении муниципальной полиции в Сиене, поэтому-то полицейские так долго не объявлялись. Без сомнения, полиция находилась на содержании этого таинственного «немецкого» эмигранта, которому нужна надежная охрана и безопасность.
Я наконец-то понял, что Орлов кинулся на меня несколько минут назад с единственной целью — отвлечь мое внимание. Он знал наверняка, что я повалю его на пол, и тогда он откатился и дотянулся до кнопки тревоги рукой или же ногой.
Но все равно что-то было не так.
Я взглянул на бывшего шефа КГБ и заметил, что он не в шутку встревожен. Что же испугало его?
Он смотрел на меня.
— Разыщи золото! — прохрипел он. — Проследи путь золота!
Что он имел в виду?
— Имя? — крикнул я ему. — Назови мне имя банкира!
— Не могу назвать, — захрипел он снова и замахал руками, указывая на полицейских. — Они…
Понятно. Разумеется, он не мог произнести это имя вслух при этих полицейских.
— Имя! — повторил я. — Назови мысленно имя!
Орлов только озадаченно глядел на меня с каким-то отчаянием и вдруг резко обернулся к полицейским.
— Где мои люди? — крикнул он. — Что вы сделали с моими…
Внезапно он резко бросился вперед, тут же раздался грохот, и я мгновенно понял, что он означает. Повернувшись, я увидел, что один из полицейских поливает Орлова огнем из автомата. Огненная очередь прошила его грудь. Руки и ноги его непроизвольно дернулись, и он издал жуткий предсмертный стон. Из груди хлынула кровь, забрызгивая пол, стены, полированный обеденный стол. Голова его почти оторвалась от туловища, и он рухнул на пол как бесформенный куль, кошмарный и кровоточащий.
Невольно из груди моей вырвался крик ужаса, и я выхватил пистолет, не думая о численном превосходстве полицейских.
И тут вдруг наступила полная тишина. Автоматный огонь оборвался. Ничего не соображая, в каком-то оцепенении, я поднял руки и сдался на милость врагов.
38А дальше произошло худшее, что мне только довелось пережить в своей жизни.
Полицейские заковали меня в наручники и медленно повели через сводчатую дверь к старенькому голубому полицейскому фургону. Одеты они были в форму карабинеров, да и выглядели похоже, но на самом деле ими не являлись. По всему чувствовалось, что они профессиональные наемные убийцы. Но кто их нанял? Я просто оцепенел от ужаса и едва что соображал. Ведь Орлов вызывал своих охранников, и как же он изумился, когда заявились эти. Но кто же они такие? И почему заодно не прикончили меня?
Один из налетчиков что-то быстро и тихо скомандовал по-итальянски, двое других молча кивнули и запихнули меня в фургон. Сопротивляться я не мог — обстановка не позволяла, поэтому безропотно подчинился. Один из полицейских разместился внутри фургона позади меня, другой сел за руль, а третий устроился на переднем сиденье и наблюдал за дорогой. Никто не сказал ни слова. И я молча смотрел на своего стража, полного и угрюмого молодого человека. Сидел он футах в двух от меня. Я напрягся и сосредоточился, но голоса мыслей не услышал. Доносился лишь громкий монотонный рокот мотора — это фургон поехал по грунтовой дороге имения. Или, может, показалось, что мы едем, поскольку сзади у фургона никаких окон не было. Свет проникал лишь через люк на крыше кузова. Наручники натирали запястья до крови.
Я опять постарался ни о чем не думать, а всю энергию направил на то, чтобы сосредоточиться. За последнюю неделю мозги напрягать мне особо не приходилось, поэтому и сейчас не составляло труда отвлечься от всяких абстрактных мыслей — пусть мозги окончательно очистятся от всяких дум, а работают лишь в одном направлении — как приемник. Если я настроюсь решительно, тогда услышу вихри и потоки мыслей, отличающиеся особой тональностью, а это поможет мне не обращать внимание на словесную речь и посторонние звуки.
Итак, я напрягся, перестал думать о чем-либо и приготовился слушать мысли, и вот… сначала послышалось мое имя… затем еще какое-то знакомое слово… и так слабо, едва слышно, что я сразу же понял — это голос мыслей.
Звучал он по-английски.
Охранник явно думал по-английски.
Он вовсе не полицейский и совсем не итальянец.
— Кто вы такой? — спросил я по-английски.
Охранник взглянул на меня, лишь на секунду выдав свое замешательство, затем, молча и неприязненно пожал плечами, будто не понимая вопроса.
— По-итальянски вы говорите прекрасно, — заметил я.
Мотор фургона в это время стал сбавлять обороты и замолк совсем. Мы остановились. Должно быть, где-то невдалеке от имения — ехали-то всего лишь несколько минут. Интересно, где это они намерены спрятать меня?
Двери фургона открылись, и двое других полицейских влезли внутрь. Один направил на меня автомат, а другой жестом приказал лечь на пол. Я лег, и он принялся опутывать мне ноги черной нейлоновой веревкой. Я, как мог, сопротивлялся — брыкался и извивался, но он все равно продолжал плотно обматывать мне обе ноги вместе. Обвязывая меня, он обнаружил второй пистолет, который я прятал в кобуре под левой подмышкой.
