Алексей Бергман - Циклопы
— Со стертой памятью? Да? — чуть наклонив голову, исподлобья глядя на уверенную тетку, проговорил Потапов.
Агентесса не ответила.
«Пешка она, Боря, пешка, — быстро произнес Лев Константинович. — Она таких вопросов не решает. Как только я улягусь на кушетку в какой-то их секретной норке — эвакопункте, проснусь уже почти младенцем. Без памяти о прожитых годах, друзьях и…»
«Лев Константинович! — перебил Борис. — Ты же хотел изобрети конфетку, попробуй! надо торговаться! Я, Константиныч, — за тебя! Не думай, что как только меня обратно вернуть предложили, я сразу же и побежал в эвакопункт…»
«Спасибо, Боря, тронут. Но на будущее попрошу — ты со своими жалостями не влезай…»
«Дак я и не влезал, превосходительство! Я ж тебя не то чтобы — жалел, я солидарность проявляю!»
«А я не про себя, Борис, — серьезно поправил Лев Константинович. — Ты тут недавно Галю пожалел. Когда я собирался ее по полу размазать. Вмешался в мои ощущения, спутал эмоциональную оценку».
«Прости, Лев Константиныч».
«Проехали, Борис. Я сам виноват, что рано выпустил ее из хватки. Расслабился, размяк за эти годы. Н-да… А в прежние-то времена додавил бы обязательно и никто б не помешал…»
— Вы предполагаете сами Зою вытащить? — опустив голову как бы в задумчивости, спросил Лев Константинович.
— Да. Вы отдаете нам все ваши розыскные наработки. Мы подключаем местные полицейские ресурсы… Но это уже не ваша забота.
— Наша. Как только к Миранде или Платону приблизится хоть кто-то — Зоя Карпова умрет. А эта девочка мне дорога, — глухо произнес разведчик. Печально поглядел на агентессу: — Галина, вы хотите завалить всю операцию по устранению хроно-прорыва?
— Я? — слегка опешила пешечка из будущего. — А почему конкретно — я?
— Ну, кого-то же должны сделать крайним. Стрелочником, как у нас тут говорят. Хотя…, если вы облажаетесь…, - Потапов поиграл бровями и губами, — никакого крайнего уже не будет, Галя. Никогда. Ни вас, ни вашего начальства — никого. Борис Михайлович Завьялов останется. Я — полубезумным помолодевшим стариком — продолжу тусклое существование… Жюли и Иннокентий тоже тут поселяться, но будущего… Будущего уже не будет.
— Да что вы несете?! Капустины, Борис Михайлович, не слушайте его! Мы не позволим будущему измениться! — разволновалась агентесса. — Ваш генерал с ума сошел!
Потапов положил грудь на стол, навис и прохрипел:
— Это вы совсем там охренели в своем будущем!! Боря и Зоя не бык с коровой рекордсменкой! Их невозможно привести на плановую случку, заставить спариться и нарожать детей! Даже если спасете Зою, притащите ее на поводке, они — ж и в ы е л ю д и!! Не куклы, не марионетки, постель для них — сакральное сокровище, а не спектакль для путешественников!
Глаза агентессы на секунду сузились, лицо заледенело в ненависти, и генерал, отстраняясь, прошептал:
— Ах вот вы что задумали, потомки чертовы…
«Лев Константиныч! Что они задумали?!» — прокричал внутри генеральской черепной коробки Завьялов.
— А они вас, Борька, все равно в постель уложат, — грустно, с сочувствием покачивая головой, усмехнулся генерал. — Они заставят вас п о т о м с т в о дать. И позже как-то вывернутся. Народ будут пачками укладывать, штопая хроно-прорехи, но будущее сберегут. Так, Галя? Подтверди, скажи! Зачем дожидаться пока Зоя и Боря влюбятся да поцелуются? Зачем? Ведь можно запихнуть в них по циклону… Пока Зоя беременна, пока близнецы маленькие и чего-то там не выдумали — время есть, чего-нибудь измыслите — как выкрутиться, не исчезнуть целой хроно-популяцией…
Над столиком установилась гробовая тишина. И только генерал услышал:
«Лев Константиныч, ты это сейчас спектакль ломал, додавливал Галину или… взаправду все?»
«Взаправду, Боря, все. Взаправду, — хмуро подтвердил Потапов. — Я по ее лицу прочел. По подбородку, шее и зрачкам: они вам пакость заготовили. Отсортировали бы Капустиных, тебя поставили на место и ждать не стали б, взяли под контроль тебя и Зою».
«Твою ма-а-ать…»
«Согласен, друг. Но ты подумай, Боря. Они реально могут Зою выручить, ты поторгуйся… А обо мне не беспокойся. Я уже пожил. Как-нибудь век скоротаю и без памяти, мне…»
«Да ты что, Лев Константинович?! — не дал договорить Завянь. — Ты что мне предлагаешь?! Отправить за Зоей какую-то команду подневольных мужиков, потом появится перед Зоей — типа, принц на белом мерине приехал…, да?!»
«Борис. Зоя у хроно-диверсантов. Она в опасности. И сейчас, возможно, ты решаешь не только свою судьбу, но и ее».
«Лев Константиныч, так я за это и борюсь! За Зою, за себя, за наших близнецов!»
«Ты можешь поставить хроно-департаменту условие: включить Бориса Завьялова в операцию по спасению его невесты? Они пойдут на это, я уверен. Представят, Борька, тебя еще тем принцем, — Лев Константинович невесело усмехнулся. — Ты обо мне не думай. У нас сейчас, Бориска, голова одна на двоих, я вижу: ты Зою полюбил по-настоящему».
«Да ты чо, Лев Константинович? — серьезно разобиделся Завьялов. — Ты чо, меня совсем за крысу принимаешь, да? Мы столько вместе…»
Завянь не до конца оформил мысль: прекрасно тренированное периферическое зрение Льва Константиновича зафиксировало движение в районе входной двери. Борис прервал внутреннюю речь, пригляделся…
В дверях маячил Косолапов. Физиономия наигранно отрешенная, но, в общем-то, загадочная и довольная. Косой оглядывал кафе: мол, толи дверью обманулся, толи разыскивал кого-то, толи вовсе в туалет намылился, да официант спугнул…
Пока не «разыскал» компанию, и не отважился войти в прямой контакт, Лев Константинович сделал под столом осторожный жест ладонью: «Вали отсюда, Коля! вали тихонько».
Косой поднял руку вверх, как будто ухо почесал и незаметно показал кольцо из двух пальцев, что означало: «Все о*кей, ребята!» Посвистывая вышел.
«Похоже Толя Волков отзвонился», — предположил Завянь.
«Дай бог, дай бог, — вздохнул пенсионер. — И если это так, пора, Бориска, прикрывать бордель. Пора расставить точки. Гляди, как наша шелковая дамочка губу закусывает… Готова — лучше некуда. Поскольку, крыть-то нечем! Врать в чужом теле неспособно, сам уже знаешь, как мимика выдает и плохо управляется».
— Голубушка, — в упор глядя на Галину, приступил Потапов, — говоря по-стариковски, мне насрать чего вы там в департаменте удумали, мне Зою жалко. Поэтому, по доброте душевной, хочу предупредить: не вздумайте приблизиться к Платону. Не смейте сунуться и засветиться. Сейчас у вас одна помощница — Миранда. Только она способна спасти хроно-личность Зою Карпову.
