Джаспер Ффорде - Дело Джен, или Эйра немилосердия
Мы настигли его в большой дальней спальне. Я решила, что самое время открыть портал: кровать уже горела, а Аид с Бертой играли в жуткие кошки-мышки. Она сжимала ножницы и размахивала тетрадкой Майкрофта. Мне показалось, что временами Аид ее по-настоящему боится.
— Скажите слова, — велела я Рочестеру.
— Какие?
— Сладостное безумие!
Рочестер прокричал пароль. Ничего не случилось. Он крикнул громче. Ничего. Я совершила ошибку. Роман написан от первого лица. Все, что могут прочитать Безотказэн и Майкрофт, должна пережить сама Джен, а то, что происходит с нами в ее отсутствие, в книге не появляется и не появится.
— И что теперь? — спросил Рочестер.
— Не знаю. Смотрите!!!
Берта с дикой скоростью рванула мимо нас и выбежала из двери. За ней пронесся Аид, который так жаждал вернуть руководство, что на нас даже внимания не обратил. Мы бросились за ним по коридору, но лестничный проем превратился в стену огня и дыма, и мы попятились. С кашлем, со слезящимися от дыма глазами Берта выбралась на крышу. Аид и мы с Рочестером следовали за ней по пятам. После чада внутри дома свежий воздух показался мне благословением. Берта перебежала на свинцовую крышу танцзала. Мы видели, как огонь расползается по дому. Полированная мебель и полы щедро обеспечивали его пищей; через несколько минут огромный и сухой деревянный дом должен был превратиться в огненный ад.
Сумасшедшая томно кружилась в танце, придерживая полы ночной сорочки, — возможно, проснулись смутные воспоминания о той поре, когда она еще была леди, далекое эхо былого прокатилось над ее нынешним печальным и жалким существованием. Аид, ругаясь, стал умолять Берту отдать ему руководство. Она зарычала, как животное в клетке, замахнулась на Аида ножницами, а потом принялась дразнить его, размахивая тетрадкой перед самым его носом. Мы с Рочестером смотрели на все это среди треска пламени и звона разлетающихся стекол, пронзавших тишину ночи.
Рочестер, злой оттого, что ничего не получилось, и раздраженный зрелищем dance macabre в исполнении своей жены и Аида, выстрелил из второго пистолета.
Он угодил Аиду в задницу. Аид обернулся, невредимый, но разъяренный, и несколько раз выстрелил в Рочестера. Я успела укрыться за дымовой трубой. Берта воспользовалась моментом и всадила Аиду ножницы в плечо. Он завопил от боли и выронив пистолет, рухнул на колени. Берта с диким торжествующим хохотом заплясала вокруг него.
Стон заставил меня обернуться. Одна из пуль Ахерона попала Рочестеру в ладонь. Он достал платок, и я помогла ему наложить повязку.
Тем временем Аиду удалось выдернуть ножницы из раны. Он отшвырнул их — они упали недалеко от меня. Снова полный сил и разъяренный, как лев, он схватил Берту за горло и отобрал тетрадку. Затем поднял сумасшедшую высоко в воздух. Она сумела лишь испустить сдавленный стон, утонувший в треске пламени. На мгновение их четкие силуэты замерли на фоне ночного неба, затем Аид шагнул к карнизу и швырнул Берту вниз. Предсмертный крик оборвался глухим ударом о землю тремя этажами ниже. Ахерон отступил от карниза и повернулся к нам, сверкая глазами.
— Значит, «сладостное безумие»? — Он рассмеялся. — Джен — со своими кузинами, и ее повествование при ней. А руководство — при мне!
Он помахал им, сунул в карман и направил на нас пистолет.
— Ну? Кто первый?
Я спустила курок. Аид поймал пулю рукой. Открыл кулак — пуля расплющилась в маленький диск. Он усмехнулся, и позади него дождем рассыпались искры. Я снова выстрелила, и он снова поймал пулю. Затвор моего пистолета самопроизвольно вернулся в заднее положение: магазин был пуст и ждал новой обоймы. У меня она была, но я поняла, что это не поможет. Неизбежное ступило на сцену.
Что ж, это была хорошая погоня. Я пережила знакомство с Ахероном намного дольше, чем многие другие, я сделала все, что было в человеческих силах, но удача — дама капризная. Моя вот как раз решила отвернуться.
Аид улыбнулся.
— Выбор времени решает всё, мисс Нонетот. У меня есть кодовое слово, есть руководство и есть преимущество. Как видите, ожидание себя оправдало.
Он смотрел на меня торжествующе.
— Утешьтесь тем, что я решил оказать вам честь, сделав из вас Феликса-девять. Я буду вспоминать вас как величайшего своего врага, я преклоняюсь перед вами. И вы были правы — вы никогда не торговались.
Я не слушала его. Я думала о Тэмворте, Орешеке и других жертвах Аида. Я оглянулась на Рочестера, прижимавшего к груди искалеченную руку, — ему было не до сражений.
— Крым принесет нам миллионы, — продолжал Аид. — Сколько мы сможем получить на каждой плазменной винтовке? Пять сотен фунтов? Тысячу? Десять тысяч?
Я вспомнила своего брата. Он просил меня вернуться за ним, но я подвела его. На пути к нашим позициям мою машину подбили пушечным выстрелом. Мне не позволили взять другую и снова отправиться на поле боя. Я никогда больше не видела брата. И не могла себе простить, что не вернулась за ним.
Аид все еще разорялся, и мне почти захотелось, чтобы он скорее перешел к делу. Смерть показалась мне лучшим выбором. Говорят, на пике боя наступает спокойствие, когда думается просто и легко, а окружающий ужас оказывается отгорожен от тебя тяжелой завесой шока. Я стояла на пороге смерти, и лишь одна, на первый взгляд банальная, мысль не давала мне покоя: почему ножницы Берты причиняли Аиду такую адскую боль? Я поглядела на Ахерона — он продолжал говорить, но я не слышала слов. Я встала, и он выстрелил — просто так, играя, все пули прошли мимо…
Я даже не моргнула. Разгадка в ножницах: они были из серебра. Я сунула руку в карман брюк, где лежал подаренный мне Стокером патрон с серебряной пулей. Ахерон, надменный и тщеславный, тратил время, пыжась от самодовольства. Он дорого заплатит за свою ошибку. Я зарядила свой пистолет — патрон подошел как родной, — прицелилась, спустила курок и увидела, как что-то попало Аиду в грудь. Несколько секунд ничего не происходило. Затем Ахерон перестал болтать и ощупал рукой место, куда угодила пуля. Поднес пальцы к лицу и в изумлении посмотрел на них. Он привык видеть кровь у себя на руках — но только не свою. Он повернулся ко мне, хотел что-то сказать, но пошатнулся, тяжело упал ничком и больше не шевелился. Ахерон Аид, третий в списке самых страшных злодеев планеты, умер на крыше Торнфильд-холла, и никто не пролил по нему слез.
Раздумывать о кончине Аида времени не было — пламя разгоралось все сильнее. Я подобрала руководство Майкрофта и поставила на ноги Рочестера. Мы подошли к карнизу. Крыша раскалялась, мы чувствовали, как под нашими ногами начинают прогибаться балки; свинец пошел рябью, словно вода. Мы огляделись, но пути вниз не было. Рочестер схватил меня за руку и побежал по крыше к другому окну. Он выбил его, и порыв горячего воздуха поначалу заставил нас отшатнуться.
