Петр Завертаев - Небесная милиция
Придержав сиденье, чтоб не грохнуло, Рыков медленно встал и начал пробираться по узкому проходу. Он подошёл к кафедре, с неловкой почтительностью кивнул головой и сказал:
— Здравствуйте, Самуил Михайлович!
— Здравствуйте, — строго ответил старик. За прошедшие двадцать с лишним лет он совершенно не изменился. На Рыкова накатила пряная волна чесночного запаха.
— Следуйте, пожалуйста, за мной, — сказал лектор и направился к двери в стене.
— Самуил Михайлович, может вы… — начал Рыков.
— Сюда, пожалуйста, — перебил его старик, он отворил дверь и встал, приглашая Рыкова пройти первым.
Рыков оказался в длинном ярко освещённом коридоре с рядами белых немых дверей по обе стороны.
— Дальше, дальше. Смелее! — направлял лектор, шаркая ногами за его спиной.
Коридор оказался необычайно длинным. Ряды дверей смыкались на горизонте. Вайнштейна мучила одышка. Два раза они останавливались, чтобы он мог перевести дух.
— Уф! Вот! — услышал, наконец, Рыков. — Следующая дверь направо.
— Вам сюда. — сказал старик, держась за бок. — Уф! Идите один. Не бойтесь, ничего страшного нет.
Рыков взялся за холодную дверную ручку и взглянул на лектора.
— До свидания, Самуил Михайлович.
Лектор не ответил, лишь молча кивнул и махнул рукой.
Рыков открыл дверь и оказался в большом зале, наполненном людьми. Рядами стояли конторские столы с компьютерами, трезвонили телефоны, на стенах висели схемы и графики. Это напоминало операционный зал в большом банке в разгар рабочего дня. Служащие были поглощены кропотливой учрежденческой суетой. Просматривали бумаги, писали, говорили по телефону, переходили от стола к столу, кто-то у кого-то что-то выспрашивал, кто-то кому-то что-то объяснял. Будничная рабочая обстановка, лишь усилила отчаяние Рыкова. Он гораздо спокойнее воспринял бы чертей с трезубцами, кипящие котлы с торчащими головами грешников. Но банк! Обычную контору!
«Я сошёл с ума!» — подумал Рыков. Колени его задрожали. Липкий ужас сковал тело.
В эту минуту он заметил, как к нему направляется молодой парень в джинсах и кожаной куртке.
— Уау! Где-то вечеринка? — весело спросил парень, кивая на серебристый рыковский пиджак. В каком-то дальнем, ещё не парализованном страхом углу сознания, Рыков в сотый раз проклял себя за это несчастное пижонское одеяние, которое он одолжил на один вечер у мужа сестры.
— Анатолий, — представился парень, крепко пожимая безжизненную рыковскую руку.
— Пошли, провожу тебя к капитану Баранову. Он введёт в курс дела.
Анатолий стремительно развернулся и пружинистой походкой направился через зал. Рыкову показалось, что Анатолий специально шёл очень быстро, чтобы избежать лишних расспросов.
Угол зала был забран перегородкой из пластика так, что получилась отдельная изолированная комната. На двери её висела скромная табличка «Начальник отдела. Капитан Баранов».
— Подожди-ка! — сказал Анатолий и скрылся за дверью. Через минуту он появился, подмигнул Рыкову и сказал:
— Ступай! Смотри аккуратнее там, старик не в духе!
Капитан Баранов оказался полным мужчиной лет пятидесяти, в больших роговых очках, из-за которых грозно сверкали маленькие глазки, и с гладко расчёсанными на пробор седыми волосами. Ухоженная седина, маленький крючковатый нос, очки и массивный второй подбородок делали его похожим на старого злобного филина.
Когда Рыков вошёл в кабинет, капитан Баранов первым делом внимательно посмотрел на его пиджак, но ничего не сказал.
Он указал рукой на стул и открыл, лежащую перед ним на столе папку. Рыков заметил как, на одной из страниц мелькнула его фотография.
— Ты, значит, Рыков, — сказал капитан Баранов, бегло просматривая бумаги. — Армия… Десять лет службы в уголовном розыске… Награды… Причина смерти — инъекция циклозона. Что это за циклозон такой? — спросил он, обращаясь к самому себе. — Что-то новое придумали. Ну, да ладно! — он резко отодвинул папку. — В общих чертах мне всё ясно!
— Всё ясно? — взорвался Рыков. — Мне ни хрена не ясно! Что здесь, чёрт возьми, происходит?
— Не горячись, капитан, — резко осадил его Баранов. — Прежде всего, ты снова на службе. И главный здесь — я! Поэтому, я говорю — ты молчишь, я закончил — ты задаёшь вопросы. Понятно это?
Рыков хмыкнул, но возражать не стал.
Баранов откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди. Второй подбородок прикрыл шею, как окладистая борода.
— Хочу тебя огорчить, Рыков, ты не в раю! Здесь нет ангелов с крылышками. Вообще, покойник ты или нет, это ты сам решай. Я не доктор и не философ, у меня нет времени на всю эту дребедень.
Баранов достал из кармана пачку сигарет и положил перед собой.
— После того, как какие-то ублюдки вкачали тебе в кровь эту гадость, ты, Рыков, перестал быть объектом материального мира. Это факт. Отныне твоя стихия — подсознание. А заниматься ты будешь тем же, чем занимался до… — Баранов не стал называть до чего. — Будешь вести нормальную оперативную работу, бороться со всякой нечистью, но только в подсознании людей. Это понятно?
Рыков отрицательно мотнул головой.
— Сны, Рыков, сны! — сверкнул глазами Баранов. — Подсознание значит сны.
Рыков недоверчиво посмотрел на Баранова. Смутно он начинал подозревать чудовищную инсценировку.
— Ты в своей жизни, капитан, когда-нибудь видел сны? — спросил Баранов, раздосадованный рыковской несообразительностью. — Видел? Замечательно! А среди твоих снов встречались такие, которые не были связаны с реальными событиями твоей жизни. Какие-нибудь невесть откуда взявшиеся персонажи, какие-нибудь странные, словно придуманные кем-то другим, сюжеты. Было такое?
Подумав немного, Рыков кивнул утвердительно.
— Ну слава Богу! — облегчённо вздохнул Баранов. — Так вот, отныне ты будешь таким вот невесть откуда взявшимся персонажем чьих-то снов. И ты должен будешь защищать реально существующих людей от воздействия всякой мерзости на их подсознание, на их сны. Куришь?
— Нет, — сказал Рыков.
— Правильно. — сказал Баранов. — Я вот, бросаю, понимаешь…
Он спрятал пачку обратно в карман и продолжил.
— Сны, Рыков, это личное дело. Мы вмешиваемся лишь в особых случаях, когда у нас есть достоверная информация о воздействии на подсознание определённого человека со стороны неких внешних сил. Я говорю «некие внешние силы», потому что не хочу сбивать тебя с толку разными философскими категориями. Научные термины — это не наше с тобой дело, Рыков. Мы на службе, у нас полно работы. Для тебя всё будет как прежде, ты хороший парень, который изводит плохих парней. Но только в снах. Понятно это?
