Ольга Михайлова - Бесовские времена
Даноли поклонился придворным.
— Я граф Альдобрандо ди Даноли. Если вы в замок, господа, не будете ли вы любезны сказать, там ли герцог?
Песте бросил на него участливый взгляд чёрных глаз и кивнул. С этим человеком Альдобрандо раньше при дворе не встречался. За последние годы многое изменилось. Тут стонущий Соларентани расслышал вопрос графа.
— Герцог в замке, но у него папский викарий. Он уедет только в субботу…
Даноли поморщился. Теперь он понял, почему сенешаль и референдарий смогли безнаказанно отлучиться из дворца, но это означало, что на ближайший вечер ему придётся где-то устроиться — глупо и думать прервать визит такого гостя. Альдобрандо осведомился, в замке ли его старый друг Джанфранко Джанино, библиотекарь герцога? Увы, вздохнул Соларентани, по-прежнему потирая шею. «Он сильно болел прошлой зимой, и не поднялся».
— Вам лучше пока подождать — либо в странноприимном доме при нашем храме, но там едва ли места будут, либо гостинице, но там от клопов житья нет. Может и Чума вас к себе взять. У него-то поуютнее… — насмешливо и, как показалось Альдобрандо, несколько саркастично бросил Флавио. — Пока во дворце суета да скандал — лучше там не появляться. Герцог раздражен. Остановитесь у Песте.
Шут по-прежнему не произнёс ни слова, но снова учтиво кивнул, тем самым поддерживая приятеля и свидетельствуя, что, если и не отличается разговорчивостью, всё же вовсе не глух.
Альдобрандо Даноли был придворным и понимал, что лишних вопросов сейчас лучше не задавать, хоть и подивился словам Соларентани о скандале. Что за скандал? Но эти мысли пронеслись в голове мельком, ибо его занимало совсем другое. Альдобрандо подумал, что молчаливый герцогский шут — человек весьма непростой, а глаза его так и просто запредельны. Даноли знал дворцовую камарилью: этот человек был не оттуда. Мессир Грандони был непроницаем, кроме странного света над его лбом, минутного преломления света, Даноли ничего не видел, — и это неожиданно порадовало Альдобрандо. Значит, всё вздор. Но он тут же ощутил странный интерес к этому человеку, и снова заметил, что сам шут тоже озирает его пристально и благосклонно. Даноли вежливо обронил: «Если он не будет в тягость мессиру ди Грандони…»
Шут снова улыбнулся, чуть склонив голову, давая понять, что будет весьма рад гостю.
В город вели старинные ворота Porta Valbona и широкая улица Маццини, которая заканчивалась у оживленной площади, где возвышались резиденция епископа и кафедральный собор, а там, где старожилы по рассказам бабок помнили Башню Подеста, ныне молчаливо вздымался замок герцогов Урбинских. Там Соларентани отделился от них, сказав, что ему необходимо повидать епископа Нардуччи.
Песте, махнув на прощание Флавио, миновал, не доезжая укрепления Альборноза, крутой подъем к капеллам Сан-Джузеппе и Сан-Джованни и, проехав по замощенной булыжником мостовой, остановился у мясной лавки и ударил хлыстом в ставню. Навстречу ему выскочила женщина средних лет той удивительной упругой полноты, что вызывает завистливое восхищение женщин и похотливые мужские взгляды. Альдобрандо не заметил, чтобы шут наградил её подобным взглядом, но сама хозяйка смотрела на него с тем подобострастным почтением, коим торгаши одаряют только самых уважаемых клиентов.
Однако сейчас вид у неё был расстроенный.
— Ах, мессир Грандони! Какая жалость! Паскуале не привёз пармской ветчины. Кум Амальфи сказал, что раньше, чем через три дня прошутто из Пармы не будет. Но есть прекрасные колбасы из Равенны, прелестные мясные тортинки из Венетто, есть и феррарская салама-да-суго. Только отведайте…
Однако Песте не поддался на уговоры, но с укоризной взглянул на лавочницу, махнул рукой и двинулся вдоль улицы. Миновав её, остановился на виа Коперта и снова, чуть наклонившись в седле, постучал в окно лавки. На стук выбежал худой длинноносый приказчик, и тоже, увидя посетителя, стал преувеличенно вежлив, однако, и он не сумел порадовать его.
— Аничетто ещё не вернулся из Пьемонта, мессир Грациано, нет ни Бароло, ни вин из Вичелли, пока приехал только Линарди из Болоньи. Но он привез чудесные вина из виноградников папаши Рузетто. Они просто отменны…
Но требовательный клиент снова надменно отверг все жалкие паллиативы.
День явно не задался. Горестный афронт ждал шута и у третьего торгового заведения, хозяин которого ничем не смог обнадежить своего лучшего покупателя в отношении сыра пармиджано реджано, но предлагал проволоне, таледжио, маскарпоне, овечий сыр пекорино романо, творожный сыр рикотта.
Мессир Грандони горестно вздохнул и тронул коня.
Наконец они вдвоем подъехали к небольшому трехэтажному дому, чей парадный фасад был сдержанно, но утончённо декорирован выпуклыми пилястрами. В центре нижнего яруса находился арочный портал, открывающий вход во внутренний дворик и ухоженный сад.
Увы, именно этот портал встретил хозяина на редкость негостеприимно: из тени выскочили трое брави и ринулись было на подъехавшего, но на мгновение растерянно замерли, увидев двоих, чего, конечно, не ожидали. В эту минуту в воздухе просвистели два кинжала, и двое головорезов медленно осели. Песте хладнокровно направил коня на третьего, загнал в угол и спешился, потом вынул из ножен фламберг, начав со свистом вращать им перед глазами негодяя. Тот, поняв, что попал в беду, ибо сзади показался и Альдобрандо с кинжалом, взмолился о пощаде. Песте несколько секунд брезгливо глядел на него, потом махнул рукой и схватив того за шиворот, подтолкнул ублюдка к трупам, жестом требуя убрать их. Сам резким движением вытащил из тел свои кинжалы. Не веря в то, что выбрался живым, убийца, восторженно глядя на Грандони, поволок трупы по земле, освобождая портал.
Между тем, шут смог наконец открыть двери и жестом пригласил гостя в дом.
Внутри среди прохладного полумрака царила мягкая гармония домашнего уюта, обстановка была свободна от вульгарной роскоши, но пленяла прекрасным вкусом и удобством. С восточной стороны зала была украшена росписью с библейской сценой: Христос поднял бездонные глаза на Пилата, походя вопросившего стоявшую перед ним Истину о том, что есть истина…
В ту минуту, когда хозяин переступил порог, где-то под потолком раздался странный клекот, резкое хлопанье крыльев и на плечо шута опустился ворон, привычно защелкал клювом и потерся головой о смоляные волосы мессира Грандони. Шут ответил ворону ласковой улыбкой. Здесь, в каминном зале, куда слуга поспешно внёс поднос со снедью и корзину с бутылками, Альдобрандо Даноли, ещё не пришедший в себя после кровавой стычки, впервые услышал голос хозяина, сумеречно-глубокий и мягко-рассудительный.
