Людмила Милевская - Восход Черной луны
Сегодня мать, впервые не встретила Андрея у порога их дома, и он, еще не осознавая случившегося с удивлением смотрел на старушку, опиравшуюся на высоко взбитые подушки.
На вопрос в полных испуга глазах сына в затянувшейся тишине виновато послышался слабый голос матери:
— Заболела вот что-то, сынок…
Нарочито спокойный тон, прозвучавший в ее словах, не мог обмануть Андрея. Он слишком хорошо знал мать. Анна Сергеевна не отличалась завидным здоровьем, болела часто и подолгу, но никогда не жаловалась и до последней возможности находила в себе силы хлопотать по дому, стирать, готовить и выполнять еще массу всяческих дел, на первый взгляд мелких и незаметных, но отбирающих у хозяйки немало времени, Раз мать слегла, значит, совсем плохо дело.
— Как заболела? — машинально задал вопрос Андрей, думая, что на этот раз лечением мелкой хвори по-домашнему не отделаться. — А врач? Врача ты вызвала?
— Какой там врач, Андрюша, — так же тихо ответила мать. — Кому я, старая, нужна, чтобы ездить ко мне, время терять. У них сейчас молодых столько болеет…
— Брось ты, мать, себя в старухи записывать, другие в твои годы… — он безнадежно махнул рукой. — Тебе же еще и девяноста нет.
Андрей прятал нахлынувшее беспокойство за показным полушутливым раздражением.
— Ох, сынок! И то верно, девяноста еще нет, — горько усмехнулась мать. — А только и в моем «юном» возрасте врачи уже не помогут.
— Глупости! Ты еще крепкая женщина. Немедленно вызову врача.
Андрей решительно двинулся к стоящему на столе телефону.
— Нет, нет, сынок, ни к чему это! — запротестовала Анна Сергеевна. — А ну, как в больницу меня заберут! На кого же я ребенка брошу?
— Ма-аа! — умоляюще протянул «ребенок». — Ты хоть при враче такого не скажи! Я же со стыда сгорю. У меня вон на висках уже седина пробивается.
После разговора с поликлиникой Андрей раздраженно бросил трубку на аппарат.
— Бюрократы, — зло пробормотал он, выяснив, что участковый врач придет только после окончания приема.
Матери он, однако, своего раздражения не показал и, успокаивая, объяснил ей:
— После трех часов будет врач, а до тех пор лежи спокойно. Отдыхай.
По бледному, измученному болью лицу женщины скользнула улыбка.
— Я бы и рада о чем-то побеспокоиться, да вот не получается что-то, — извиняющимся тоном тихо, почти шепотом, сказала она. — Наверное, на погоду…
Глядя на ее бледное лицо и посиневшие губы, Андрей наконец сообразил, что так и не расспросил мать о ее болезни. Исправляя оплошность, он поинтересовался:
— Что же у тебя болит, мама?
— В груди что-то, сынок. И под лопатку отдает вроде. И слабость какая-то… — тем же виноватым тоном ответила она.
И тогда Андрей забеспокоился по-настоящему. Мать никогда не жаловалась на сердце, хотя иногда он замечал, как она украдкой от него принимала валидол, неизвестно как появляющийся в их доме.
Взволнованность его нарастала, превращаясь в острое чувство тревоги. Андрей заставил себя успокоиться и поразмыслить. Через несколько минут он принял решение: ждать вечернего визита врача, да еще не специалиста, а обычного терапевта из поликлиники — бессмысленно. Нужно вызывать «скорую помощь». Не желая расстраивать мать, он отправился на кухню, прихватив телефон с собой. Появившийся вскоре врач «скорой», долго манипулировал фонендоскопом, тщательно измерял давление, пульс и лишь после этого, зайдя к пригорюнившемуся Андрею, продолжавшему сидеть на кухне, сказал:
— Мне не хотелось бы огорчать вас, но, кажется, положение серьезное. Сейчас медсестра введет лекарство, а я вызову машину со специалистом-кардиологом. У них есть аппаратура, специальные препараты…
— Скажите, доктор, это сердечный приступ? Это опасно?
Врач поколебался, но все-таки ответил:
— Видите ли, я могу поставить только предварительный диагноз, а окончательный сообщат вам специалисты. Однако мой опыт позволяет определить, что у вашей матери вероятнее всего инфаркт. Во всяком случае — предынфарктное состояние.
— Но ведь это же смертельная болезнь, — с ужасом выдавил из себя Андрей, мало что смысливший в медицине, но часто слышавщий пугающее слово «инфаркт» в сочетании с известием о чьей-то смерти.
— Ну-ну, — улыбнулся, успокаивая его доктор. — Чаще всего от этой болезни удается вылечить, и больные потом долго живут, даже не вспоминая о ней.
— Но ведь бывает и иначе? — тревожно допытывался Андрей.
Врач философски пожал плечами:
— Бывает. Но об этом не нужно думать. Нужно принимать все меры к тому, чтобы вылечить больного.
И он уехал, строго-настрого приказав Андрею уповать на кардиолога. Специалист по сердечным болезням не заставил себя ждать. Уже через час в комнате матери зажужжал кардиограф, выдав в руки врача исчерканную самописцами ленту. Больной вновь ввели лекарство, и мертвенно-бледные щеки ее слегка порозовели.
Андрей взволнованно расспрашивал медиков о болезни матери, боясь услышать что-нибудь страшное и надеясь, что вот сейчас этот пожилой врач скажет ему, что с ней все в порядке и это просто переутомление или еще что-то незначительное, мелкое. Кардиолог оказался человеком немногословным и категоричным:
— Больной необходимо лечение в стационаре. Сейчас я позову санитаров, и мы перенесем ее в машину.
— Зачем это? — спросил растерявшейся Андрей.
— Как зачем? — изумился его непонятливости врач. — Чтобы отвезти вашу мать в больницу, — и, предупреждая очередной нелепый вопрос, сказал:
— Это совершенно необходимо, иначе ни один медик не поручится за ее жизнь. Вам нужно поехать с нами. Поможете матери устроиться в палате, а заодно и узнаете, куда приходить, чтобы проведать ее.
— Конечно, конечно, — засуетился Андрей, думая, что сначала надо еще уговорить саму мать отправиться в эту ненавистную больницу. — Ох, начнет сейчас причитать, как она ребенка одного бросит. Расстраиваться начнет, а ей сейчас нельзя этого делать ни в коем случае.
Но мать повела себя смирно. Выслушав подозрения врача, она согласилась с тем, что диагноз не позволяет остаться дома.
— Вы только вылечите меня, доктор, обязательно вылечите, — тайком от сына все же попросила она врача. — Нельзя мне умирать, пока никак нельзя. Один мой Андрюша останется. Хоть один годик надо мне еще пожить на этом свете. Я успею за это время женить своего сына. Нет у него кроме меня никого. Скажите, доктор, меня вылечат? У меня есть такая надежда?
— С надеждой никогда не надо расставаться, — уклончиво ответил доктор, но, заметив в глазах больной страдание, добавил, — думаю, выкарабкаетесь.
