Андрей Уланов - Никакой магии
Приметы новых времен не миновали старинной королевской резиденции. Хотя два паровых великана, сияя черно-белыми гвардейскими «шахматами», по-прежнему высились по бокам парковых ворот, настоящей стражей теперь были уже не эти стальные гиганты. Покой обитателей Садингема отныне хранил паривший над замком воздушный крейсер, настороженно шаривший по темному небосклону длинными щупальцами прожекторов. Одно из них поймало наш катер еще на подлете к парку, и хотя рулевой почти сразу же отстучал фонарем короткий сигнал, я еще с полминуты чувствовала холодное покалывание на затылке — на пути к замку за нами следил не только луч, но и настороженный взгляд сквозь прицельные кольца.
Катер ловко подрулил к деревянному причалу, изуродовавшему собой чудесный балконный парапет пятого этажа. Два необычно смуглых для здешних туманов человека в матросской форме тут же захлестнули канатами нос и корму, притянув катер вплотную. Третий — в раззолоченной ливрее, но со столь же густым загаром — приставил к борту лесенку.
— С докладом к его превосходительству, — Кард, даже не глянув на лесенку, одним прыжком перемахнул на балкон. — Мисс эльф со мной.
Стиснув зубы, мисс эльф припомнила, как в далеком детстве часами летала по ветвям родной пущи, оттолкнулась от борта и…
…едва не сбила полковника с ног.
— Прошу вас, сэр, хэя! — матрос в ливрее распахнул дверь.
Несмотря на поздний час, королевский дворец отнюдь не выглядел царством сна. Он был полон людей, запахов — судя по ним, канализационная система нуждалась в серьезной модернизации, — а также режуще-яркого света дуговых ламп, уже заменивших большую часть газовых светильников. Словно разворошенный муравейник, где все перемещаются только бегом, в крайнем случае, быстрым шагом и непременно — с ужасно деловым видом. Мы с Кардом ничуть не выделялись на общем фоне — полковник шагал так, словно вел за собой «ускоренным маршем» кавалерийский эскадрон, я старалась не отставать и рассмотреть как можно больше подробностей внутреннего убранства. Судя по панелям из мореного дуба и многочисленным шторам из белого шелка в складчатом «парусном» стиле, наш путь пролег по правому, «морскому» крылу дворца. Если так, то где-то здесь должен находиться и трофей Третьей Авилонской войны — «Уход Альрика-корабела в заокраинные земли», кисти великого Солаэля. Увидеть бы ее хоть на миг… но, увы, сколько я ни вглядывалась в проносящиеся мимо нас картины, чуда не случилось. В коридоре, на широкой беломраморной лестнице, снова в коридоре и в длинной галерее из тяжелых вычурных рам на меня брезгливо косились обладатели старинных завитых париков, лишь изредка разбавленные горящими средь пороховых клубов парусниками. От времени краски потемнели, выцвели, отчего благородные сэры и леди на портретах стали похожи на собственные привидения. Я бы ничуть не удивилась, узнав, что зимой, когда королевский двор покидает Садингем, эти призраки лунными ночами выходят из картин и под неслышную для живых музыку танцуют в опустевших коридорах свои давным-давно вышедшие из моды танцы. Ох, еще одна лестница и опять эти неудобно-широкие ступени! Хорошо еще, Кард смилостивился и соизволил дождаться меня наверху.
— Уже скоро, — «подбодрил» он, — мы почти пришли.
В следующем коридоре безраздельно царствовал плюш — темно-зеленой тканью оббили даже потолок, не говоря уж о стенах и портьерах. Плюш выглядел новым, однако стоило мне сделать шаг, как из носа приготовился рвануться на волю чих, а из глаз — потоки слез. Ужасно пахло пылью… и мышиным пометом.
— Что за, ап-чхи! — я все-таки не удержалась, — странное местечко?
— О! — судя по уже знакомой интонации, я снова оправдала ожидания полковника. — Местечко и в самом деле прелюбопытное. Вы слышали легенду о потерянной библиотеке короля Роланда?
— Смутно и краем уха, — призналась я. Человеческая история, по мнению моих наставников, слишком напоминала мифологию, и, даже переселившись в Клавдиум, я уделяла ей не слишком значимую долю внимания. Парфюмерия, архитектура, живопись и, конечно же, сыскное дело занимали меня куда больше.
— История на самом деле презабавная, — Кард откинул портьеру и посторонился, отчего-то именно здесь припомнив правила хорошего тона. — Как-нибудь я вам непременно расскажу… подлинную историю, разумеется, а не версию, что стала достоянием широкой публики.
За портьерой пылью пахло заметно меньше — но лишь потому, что ее ноту перебивал более сильный запах чего-то неприятно-химического. Кажется, так воняет одно из снадобий, которыми любят протирать все и вся в своих пещерах помешавшиеся на борьбе с плесенью гномы. К счастью, неведомые ревнители чистоты ограничились полом и стенами, но не осмелились осквернить прикосновением огромные, мохнатые от вековой пыли стеллажи. «Хранилища мудрости», словно вековые дубы в священной роще, возвышались под самый потолок и шеренгами, словно солдаты на плацу, тянулись в глубь зала, теряясь в сумраке — свет двух настенных фонарей запутывался в натянутой между полок серебристой паутине. Полки же были завалены книгами, свитками, какими-то свертками, просто стопками листов. Именно завалены, беспорядочно и небрежно, будто их заполняли в ужасной спешке, не заботясь ни о чем, кроме как о скорейшем завершении работы.
И совершенно не думая, какое сокровище им доверено. Даже эльфийского зрения не хватало, чтобы прочитать надписи на корешках, но уж узнать переплет Четвертой Эпохи… да еще с тиснением побегами ивы, символом одной из легендарных Потерянных Ветвей!
— Мистер Кард?
С трудом оторвавшись от разглядывания тисненых узоров, я обернулась на голос, к письменному столу, за неимением иного места перекрывшему проход между двумя рядами книжных великанов. Позади стола располагалось большое кожаное кресло, в котором в крайне свободной для человека позе, — закинув ноги на правый подлокотник и полулежа на левом, — расположился сухопарый Джентльмен лет сорока. Именно Джентльмен — белизна рубашки буквально слепила, на черной бархатной жилетке не было и намека на пылинку или складку. А уж идеальной вывязке галстучного узла «старый корень» — между прочим, заслуженно считающейся одним из самых сложных в исполнении — могли бы позавидовать многие эльфы. Я — позавидовала.
В левой руке Джентльмен держал характерно-гномскую книжицу, а в правой — изящный лорнет, которым то и дело двигал взад-вперед, пытаясь нащупать оптимальное расстояние для чтения мелкого шрифта.
— С докладом к его превосходительству, — вновь произнес Кард, и я уловила в тоне полковника отдаленный намек на почтительность.
